Шура. Париж 1924 – 1926 - Нермин Безмен
Глава двадцать третья. Эксцентричные парижане
Шура стояла, опершись на перила террасы, и слушала доносившийся из зала Второй фортепианный концерт Рахманинова. Перед ней открывался вид на Сену и осенний Париж. Короткий день искусно смешивал вечерние и дневные краски, а багрово-золотистая листва деревьев придавала городу особое очарование. Прохладный ветерок ласково гладил ее волосы, и молодая женщина думала о том, что безумно любит это место и так же безумно не принадлежит ему. Париж следовал за человеком по пятам, проникал в его дом, когда тот хотел побыть в одиночестве, перетряхивал шторы и распахивал двери. Париж заражал своим энтузиазмом, удовольствиями, бедами и борьбой и не позволял кому-либо слишком долго оставаться на одном месте. Город жил своей жизнью и своим временем и требовал от горожан того же. Шура вспоминала Стамбул и понимала, насколько ей сейчас повезло. Несмотря на то что у нее не было той вольготной жизни, которой она жила в отчем доме, здесь, в чужой стране, она устроилась гораздо лучше многих эмигрантов. Она работала моделью в уважаемом модном доме, встречала элегантных, сильных и важных людей, стильно одевалась и посещала званые ужины. Ее окружали такие же, как и она, аристократы. И несмотря на это, она ловила себя на мысли о том, что и в Крыму, и в Стамбуле у нее было больше времени на ностальгию – она могла вдоволь думать о своем прошлом, о пережитой горечи, о своих мечтах и желаниях. А Париж был ревнив. Он забирал у нее все свободное время, не допуская ее к былому. Он хотел, чтобы она смотрела только вперед. Однако Шура отчего-то полагала, что не задержится здесь надолго. Эта мысль уже давно поселилась в ней и постоянно напоминала о себе. Молодая женщина пока не знала, когда и при каких обстоятельствах она покинет Францию, но жила с уверенностью в том, что это однажды случится. А сейчас она попросту прилагала все усилия к тому, чтобы заработать как можно больше денег и наслаждаться жизнью.
За ее спиной переговаривались люди из мира искусства, литературы, политики, науки. Многие мечтали пожать им руку. А сейчас они собрались здесь, в доме Алисы ДеЛамар, что было обычным для них делом.
Дом Алисы находился на левом берегу Сены, на улице Гит-ле-Кер, и он был излюбленным местом времяпрепровождения интеллигентов, бежавших из России, известных артистов Императорского балета и Мариинского театра, писателей, поэтов, вышедших на пенсию балерин, генералов Белой армии, монархистов, капиталистов, коммунистов – словом, всех, – людей известных и не очень.
Этот дом, когда-то принадлежавший главному повару короля Франции Людовика XIV, был выстроен из розового кирпича. У входа в здание стояла статуя Родена, и она одна уже делала его шедевром. Алиса изысканно обставила комнаты – очевидно, она очень хотела, чтобы гости чувствовали себя как дома. Всякий раз, когда гости поднимались или спускались в небольшом двухместном лифте, курсировавшем между этажами, они слышали в свой адрес приветствия и пожелания отличного отдыха. На последнем этаже располагалась терраса, с которой открывался прекрасный вид на Сену и Париж. Конечно, пришедшие сюда люди наслаждались не только красотой здания, но и возможностью пообщаться друг с другом – можно было смело заявить, что именно здесь пишется история.
Отец Алисы ДеЛамар умер, когда ей исполнилось восемнадцать, и оставил дочери многомиллионное состояние. Однако в отличие от многих девушка не поддалась искушению богатством и не бросилась растрачивать вверенный ей капитал. Наоборот, Алиса выросла рассудительной женщиной, не подпускавшей к себе охочих до чужих денег мужчин. Ее детство прошло в роскоши, но не в любви – она была дочерью самовлюбленной матери и отца-трудоголика, – и поэтому Алисе всегда недоставало понимания и теплых семейных отношений.
Она родилась в Нью-Йорке, в доме 109 по Мэдисон-авеню, и спустя год переехала с родителями в Париж. Когда ей исполнилось два года, ее мать Нелли и отец Джозеф ДеЛамар развелись. Через три года отец забрал дочь и вернулся в Америку.
Джозеф часто уезжал по делам и оставлял маленькую Алису в одном из самых известных отелей Нью-Йорка – «Шэрри-Нидерлэнд». Маленькой девочке, которая, казалось бы, жила, как принцесса, было очень одиноко. Отношения с матерью постепенно сошли на нет. Иногда Джозеф брал с собой дочь, но даже эти путешествия не могли укрепить их уже подорванные отношения. Подрастая, Алиса превращалась в мятежного, беспокойного и несчастного подростка, а поэтому ее крестный, Нельсон Кромвель, отправил девушку в частную школу-пансион, где та впервые почувствовала себя в безопасности и смогла довериться людям.
Благодаря директору школы, который лично заботился об Алисе, девушка впервые провела летние каникулы с матерью в Париже – ей тогда исполнилось пятнадцать лет. Тем не менее она по-прежнему доверяла только крестному и директору школы. И несмотря на то, что в ее распоряжении были все деньги мира, отсутствие любви, сострадания и понимания со стороны родителей сильно повлияло на ее характер. Нет, она была не злой, эгоистичной и бездумной, скорее, наоборот – щедрой, доброжелательной и отзывчивой. Возможно, так Алиса ДеЛамар добирала то, чего не дали ей родители.
В 1913 году, когда она достигла совершеннолетия и стала одной из богатейших наследниц Америки, Алиса ДеЛамар впервые использовала свои возможности для того, чтобы поддерживать людей искусства – в первую очередь, нуждающихся художников, ведь друзей, с которыми она могла бы поделиться окружавшей ее красотой, у нее не было. Ей не нравилось находиться среди малознакомых людей или завязывать новые знакомства. Поэтому она постоянно держала вокруг себя тех, кого хорошо знала и уважала, предпочитала делиться с ними деталями своей жизни и путешествовать только в их компании. Она не просто поддерживала артистов, веря в силу их творческой мысли, а посещала их концерты и выставки, с готовностью протягивая им руку помощи. Одной из любимых спутниц Алисы ДеЛамар была Люсия Давидова. Именно благодаря Люсии той
