Ход королевой - Бернард Вербер
В холодную погоду, бывающую в этих краях нередко, она предпочитает спокойно посиживать у камина.
Внутри старый замок стал после реставрации похож на декорации из шпионского фильма. Стены увешаны военными фотографиями, портретами глав государств и макетами ракет, здесь же старинные картины и большие гобелены со сценами средневековых побоищ. По углам прячутся манекены в ржавеющих доспехах, вооруженные алебардами, они усугубляют впечатление, это здесь готовятся снимать кино.
Повсюду разгуливают мяукающие пушистые создания, кошки. После смерти своего первого кота, Масуда, Моника заделалась заядлой кошатницей. Сейчас стая ее четвероногих соседок достигла 21 особи.
Она часто задавалась вопросом, чем ее так привлекают эти животные, и наконец нашла ответ: даже живя стаей, кошки сохраняют независимость, индивидуальность, остаются эгоистками, заняты только собственным комфортом, своими удовольствиями, личной гигиеной. В результате они красивы, чисты, имеют совершенно счастливый вид. А главное, не встревают в чужие дела. Можно подумать, что они впитали мудрость своих предков, которую так трудно перенять людям, хотя она зафиксирована в некоторых буддистских текстах и исчерпывается тремя словами: «Каждому свое дерьмо».
Монике нравится, когда вокруг нее звучит мяуканье и когда в камине потрескивают дрова.
Она все больше привержена своему одиночеству и лелеет свою удаленность от соплеменников.
Распрощавшись с Пентагоном, она продолжает сочинять романы своего шпионского цикла «Черная королева». Сейчас она пишет уже тридцать третий роман цикла. Читательская аудитория каждого из романов составляет примерно 30 тысяч человек, и все это – ее преданные поклонники.
Их преданность укрепляет ее в мысли, что писательское ремесло – не спринт, а марафон. Важно поймать ритм и не задыхаться. Быть модной совершенно не интересно, куда интереснее сохранять тесную связь со своими читателями, гарантируя им оригинальную и качественную продукцию.
Автором бестселлеров так не станешь, зато обеспечишь себе источник постоянного дохода.
К тому же тратит она мало.
В ее шотландском замке все построено на самообеспечении. В теплое время года она выращивает на небольшом участке зерновые, обрабатывает огород, возделывает садик и ни от кого не зависит по части пропитания.
Она сама выпекает себе хлеб в дровяной печи.
Молоко ей дают четыре коровки, имеется курятник с двадцатью несушками, снабжающими ее яйцами. Мяса она не ест, поэтому когда скотина и птица стареет, она оставляет ее мирно стареть рядом с замком.
Да и ест она совсем мало.
Электричеством ее снабжает мини-гидроэлектростанция – турбина в бурном ручье поблизости. Есть и большой резервный генератор, подзаряжаемый энергией протекающей через ее владения речки. Благодаря всему этому ей тепло зимой и светло круглый год, можно слушать музыку и пользоваться компьютером.
Интернет ей нужен только для отправки файлов со своими текстами и для управления средствами, которые ей переводит Фиона Голдблум.
Когда у нее возникает какая-либо потребность, например становится нужен новый электроприбор, она заказывает его под чужим именем, под которым зарегистрирована на почте в Инверари, куда она наведывается верхом.
Никто из 568 жителей деревушки не знает, что эта старушка в толстых очках, опирающаяся при ходьбе на трость, – на самом деле писательница Кейт Феникс.
Страсть Моники к геополитике никуда не делась, она продолжает следить за судьбой человечества, приверженная стратегическому анализу. Особенно ее занимают конфликты на исторической оси Восток – Запад. Для нее холодная война никогда не прекращалась, просто приобрела другие формы.
В своих романах она объясняет, что большая часть исторических событий, кажущихся непонятными или нелогичными, – это попросту видимые глазу завихрения, создаваемые тайной борьбой, которую исподтишка ведут две ее героини, руководительницы двух соперничающих секретных служб.
Сейчас Моника Макинтайр сидит, как у нее заведено, у камина, в котором пылают дрова, согревая воздух и отбрасывая пляшущие отблески на стены гостиной. Из колонок древней стереосистемы, откопанной в лавке старьевщика, звучит музыка Баха в исполнении канадского пианиста Гленна Гульда. Моника стучит по клавиатуре ноутбука, сочиняя приключения Беатрис Куэйл. На коленях у нее разлеглась одна из ее многочисленных кошек.
Она описывает сцену преследования. Она любит, когда ее персонажи не сидят на месте, а движутся: бегают, прыгают, стреляют. Чем больше она пишет, тем больше видит сходства между своим сочинительством и работой режиссера. Тот тоже решает, где ставить камеры, как чередовать крупные, средние и панорамные планы, чтобы придать действию ритмичность. Оба они приправляют происходящее разными удивительными эпизодами: она тоже считает, что вредно скупиться на экшен.
Моника никогда не забывает формулу, ставшую девизом ее героини: «без вражды нет героев».
Она умеет изнурять читателя быстро меняющимися бодрыми сценами. Ее пальцы все быстрее мечутся по клавиатуре – признак того, что она переживает вместе со своими персонажами головокружительные события. Писать для нее – все равно что заниматься спортом. Однажды она встала на весы после того, как посвятила писательству несколько часов кряду, и обнаружила, что сбросила целый килограмм. По ее мнению, причина в том, что она переживает те же эмоции, что ее герои, попросту с ними живет.
Она чувствует тесную связь с двумя главными героинями, со своими «маленькими злюками», ставшими «жестокими королевами».
Парадоксальным образом ее слияние с Войной Петровой, отрицательной героиней, куда сильнее, чем с положительной Беатрис Куэйл.
Наверное, стремясь к бесстрастному изображению вражды своих героинь, она, в конце концов, одинаково полюбила обеих, совсем как мать – своих дочерей. Но из-за того, что изначально у нее было меньше общего с Войной, ей было приятнее влезать в ее шкуру.
Да, сейчас я чаще принимаю сторону Войны…
Это до того парадоксально, что она громко смеется.
Казалось бы, смех – элемент общения с другими людьми, но она освоила его как индивидуальное упражнение и практикует его, когда вокруг только ее кошки, манекены в латах и воображаемые персонажи.
За погоней следует драка. Фразы становятся короче. Она представляет себе каждое движение героинь, не забывает про освещение каждого пятачка: что-то оказывается на свету, что-то тонет в тени.
Она все больше увлекается. Как обычно, лежащая у нее на коленях кошка улавливает ее состояние и по-своему участвует в творческом процессе – поощрительно урчит.
От этого урчания пальцы Моники на клавиатуре дополнительно ускоряются. Она вся там, со своими персонажами, улавливает все запахи – пороха, пота, горелой древесины, скошенной травы, бензинового выхлопа, духов обеих своих любимиц, чувствует вкус крови во рту, слышит их дыхание, синхронное с ее собственным, биение их сердец – бешеное, как у нее самой.
Пальцы мечутся как угорелые, она сама поражена, откуда берутся все эти невероятные зигзаги сюжета. Единственное ее опасение – выскочить из рамок правдоподобия. Она знает, что, войдя
