Возвращение - Роман Иванович Иванычук
Работали все, от стара до мала. Грицько возглавлял бригаду подростков первой школы по расчистке самого центра города. Рядом работали ученики ремесленного училища.
Кое-кто из жителей иронически улыбался, когда толпа подростков — юношей и девушек — останавливалась перед огромными грудами битого камня и бетона.
— Машины бы сюда, не детей, — говорили.
Но молодежь думала иначе.
Утомленные, почерневшие от пыли, ели свой постный завтрак. Отдельно — хлопцы, отдельно — девчата. Неподалеку завтракали ремесленники — те сидели все вместе.
— Ты посмотри, — шепнул Мирон Ивану, — фабзаучники все начисто обабились.
Иван стрельнул исподлобья на Грицька, но тот о чем-то думал и словно не слыхал их разговора.
— А интересно, что построят на расчищенном месте? — спросил не столько ребят, сколько самого себя.
Вопрос вызвал интерес. Айв самом деле — что?
— Здесь будет клуб для молодежи, — высказал Петр свою собственную мечту. Он всегда мечтал о зеркальных залах, светлых комнатах, о полках, полных книг.
Мирон возразил. Клуб для молодежи — это хорошо, но работает здесь не только молодежь, почему же ей такие привилегии?
— Клуб для всех, — уточнил свою мысль Мирон.
— Могла бы здесь разместиться и школа с большим кабинетом техники. Чтобы на механика сразу выучиться, — включился в разговор Иван.
— Школа будет там, где и сейчас, — категорически заявил Грицько. — Я посадил бы здесь деревья, чтобы парк был.
И продолжал;
— В парке одни только каштаны и ясени. На клумбах пионы, васильки (а сам думал: «Такие вот, как на могиле отца. Те — сами выросли»). Посередине — аллея, а по краям — скульптуры героев.
— Каких?
— Да разве мало героев? Один, например, двумя руками душит фашиста. — Грицько растопыривает пальцы, глаза горят ненавистью — будто он сам душит. — Другой закрепляет красный флаг на башне магистрата…
— И еще один раненого солдата спасает, — увлекается Иван.
— Или танк подрывает связкой гранат, — добавляют вместе братья-близнецы.
— И такой, что ребенка из пылающего дома спасает, — слышится в стороне звонкий девичий голос.
Все оглянулись. Невысокая, стройная, черноволосая девушка, сказавшая эти слова, пристально смотрела на Грицька, будто хотела увидеть в его злых глазах искорки доброты, а на хмуром скуластом лице улыбку.
Грицько вскочил. Ничем не оправданное смущение смешалось с неожиданной радостью, — но лишь на мгновение. Сразу же это неясное чувство погасло. Взгляд его скользнул по зачарованному лицу Ивана, который стоял, дурашливо улыбаясь, глядя в ясные глаза девушки.
— Тебя кто сюда звал?
Опустила голову, смутилась.
— Никто… сама…
Ребята захохотали.
— Го-го! Хлопцы, смотрите, Грицька беда в юбке опутала! Скоро к Грицьку бригада девчонок прилетит!
Девушка убежала к своим, а Грицько, красный от стыда и злости, крикнул:
— А ну, тихо, черти…
В этот вечер Иван не выдержал. Червячок ревности впервые ощутимо зашевелился в его груди. Грицько знает эту девушку!
Разговор начал дипломатично.
— Ты не знаешь, случайно, Грицько, что это за синица в окошке? — кивнул головой в сторону веранды.
Грицько смерял Ивана взглядом с головы до ног. Но должен был ответить. Поссориться с Иваном — значит разбить всю компанию.
— Неизвестно откуда взялась, племянница тетки Фрузи, что в детдоме работает, — сказал небрежно, подчеркивая свое полное равнодушие к черноволосой девчонке. — В ремесленном учится.
Иван так и подскочил на месте. Вон оно что! Выходит, он давно с нею знаком и все это утаивает от товарищей!
Грицько почувствовал, что проговорился, и, стремясь рассеять всяческие подозрения, тут же выдал себя окончательно.
— Ты только ничего плохо не подумай. Я, паря, в этом деле, того — железо.
Иван деланно рассмеялся.
— Ты, может, и имя ее знаешь, Грицюня?
— Знаю, ну и что? Маруська!
— О-о, ты даже ласково ее называешь! Хлопцы, — обратился Иван к товарищам, настороженно слушавшим весь их разговор, — слыхали?
Ребята молчали, удивленные.
Никто не мог допустить, чтобы Грицько влюбился. А тот, грозный, подошел к Ивану.
— Мне бы следовало заехать тебе… — прошипел он, скрывая злость. — Доказательств хочешь?
— А хотя бы и так! — задирался Иван, не представляя себе, как Грицько сможет доказать свое равнодушие к этой девушке.
— Хлопцы! — скомандовал Грицько. — «Серенаду» поем Марусе! — А у самого был такой вид, будто на родную мать руку поднял.
Иван побледнел. Он этого совсем не хотел. Чем заслужила Маруся «кошачий концерт» под своими окнами, такое позорище?
Мальчишки не смели противиться, хотя приказ в данном случае был явным безрассудством. Послушные и смущенные, шумной гурьбой остановились они у живой изгороди перед верандой и уже начали постукивать железкой в жестяной лист.
— Стойте! — вскрикнул Иван, увидев, как Маруся отпрянула от окна. — А ну, все по домам!
«Серенада» оборвалась. Удивленные и злые, ребята уставились на Ивана. «Вот что ты за птица!»
Грицько выступил вперед, стиснул зубы.
— Болван! Бабник! Братва, за мной!
Иван остался у живой изгороди, один в вечерних сумерках. Свист и крики товарищей давно умолкли, а он все еще стоял и не мог собраться с мыслями. Впервые в жизни задумался, как без друзей жить, одному.
Кто-то коснулся его плеча. В голове мелькнула мысль: «Грицько!» Иван вздрогнул и уже поднял руку, чтоб дать ему наотмашь, но прикосновение было таким несмелым, чувствовалось, как ладонь дрожала на его плече.
Он понял и робко обернулся. Вечер сразу стал светлее, словно из-за тучи вышел полный месяц. Звезды замигали, улыбнулись и ярче засияли на своем темносинем ковре. Перед ним стояла Маруся.
— Это все из-за меня… — прошептала она.
Иван молчал.
— Но мы пойдем к ним вдвоем. Не бойся, они тебя не оставят. — Приблизилась к нему и лишь одним дыханием вымолвила: —Спасибо.
Иван пожал ей руки. Порывался сказать, что он совсем не хочет возвращаться к друзьям, что ему хорошо с нею.
Маруся, словно угадала его мысли, спросила:
— Почему Грицько хотел это сделать?
Холодок пробежал по сердцу. Иван вздохнул. Грицько ее интересует. Она ведь давно знакома с ним, а теперь, наверное, поссорились. Значит, он будет всего-навсего посредником между ними.
— Почему хотел сделать? — переспросил Иван, чтобы выиграть время и собраться с мыслями.
— Почему он такой нехороший? — несколько по-иному повторила Маруся вопрос.
«Кто нехороший? Грицько нехороший? Да разве ты знаешь, какой Грицько? Он мост взорвал, ребенка спас», — хотел сказать Иван. Но это так бы возвысило Грицька в ущерб другим…
— Грицько хороший, — проговорил скупо. — Это он после смерти отца стал таким злым. А в сегодняшнем я виноват, — признался откровенно. — Он не хотел.
И сразу же Иван разговорился. Он неуклюже взял Марусю за руку и начал рассказывать о своих товарищах. Пусть не думает, что они и впрямь какие-то сорвиголовы… Это их так назвали
