175 дней на счастье - Зина Кузнецова
Я шла медленно, стараясь быстро вернуть себе самообладание и, похоже, играя в сдержанность, перестаралась:
– П-привет! – весело сказал Юрка.
А я только угукнула и сразу отвела глаза. Его лица я не видела, но почувствовала, как изменилось его настроение – он не мог себе объяснить, почему я такая злая. И я не понимала, почему даже не попрощалась с ним и с Маришкой, хотя самообладание уже вернулось. Видимо, доигрывала роль…
14 ноября
Крестный заехал к папе вечером. Они сидели на кухне за столом, когда я проходила мимо и случайно услышала их разговор.
– Как там твоя девушка из Казани? Все еще?.. – спросил папа.
Крестный что-то ответил, но я не разобрала. Интуитивно я догадывалась, кем эта знакомая является и о чем шла речь. Потом крестный заговорил уже более разборчиво:
– Она для меня как зарядка, понимаешь? В быту батарея, как у телефона, садится, а я бам! И заряжаю аккумулятор. Да и потом, такая хорошенькая, ну как мимо пройти?
– Это плохо, – со вздохом сказал папа.
– Я Леночку твою очень уважаю, умная, красивая, но, скажи, неужели ты никогда?..
– Нет.
– И не думал?
– Голова забита работой всю жизнь была, тратить силы еще и на тайную жизнь, вот поверь, не хотелось. Может быть, если бы было большое какое-то чувство с кем-то (ну вот вдруг вспыхнуло бы, человек ни от чего не застрахован) я бы и… Но все равно не тайно. Что в этом красивого? Развелся бы и строил новые отношения честно.
– Как у тебя на работе, кстати? Все еще проверка зверствует?
Папа отмахнулся хмуро и выпил рюмку водки.
Чувствуя озноб, отошла от двери кухни.
А что, если и я для Алекса просто как зарядка? И не любил он меня нисколько? Конечно! За что меня любить, ну вот за что? Некрасивая, тощая, ребра в теле торчат так, как палки в пластиковом пакете. Дура непроходимая! Как я могла поверить, что такой, как он…
16 ноября
Вчера приехала Таня!
Звонок в дверь. Я выползла из ванной комнаты (где придирчиво рассматривала себя), чтобы открыть, потому что родители были заняты счетами.
Таня была насквозь промокшая из-за проливного осеннего дождя. С коротких волос струйками стекала вода, дополняя существенную лужу под ее ногами. Огромный бесполезный зонт сестра держала в руке.
На минуту я не поверила, что вижу ее. А потом большая волна счастья затопила.
– Кто там, Маша? – спросила мама из глубины квартиры.
– Таня приехала! – крикнула я.
Удивленные мама и папа вышли на шум. Следом, словно их хвостик, принеслась Лиля. Она первая стала прыгать около Тани, как щенок.
Родители растерянно медлили. Сюрприз большой! Таня не бывает дома в разгар семестра обычно. Наконец мама крепко обняла Таню:
– Здравствуй, моя хорошая! Почему не позвонила? В такую даль… Одна! Жива, здорова? Ну слава богу!
– А что случилось? – озабоченно спросил папа. – Кто-то обидел? В институте проблемы?
– Да я просто соскучилась, пап, – сказала Таня искренне. – Решила, что пропущу пару деньков, ничего страшного.
– Прогульшица! – недовольно покачала головой мама.
– Ну что вы, выгоните, что ли? – хитро прищурилась Таня.
– Не выгоним.
– Пойдемте за стол! – скомандовал папа.
Я стояла, улыбалась и вдруг подумала, что все-таки у нас хорошая семья, есть в нас любовь. А любовь – это как несущая стена: ничего без нее стоять не будет. Когда мы сели вместе на кухне, вокруг нас будто вырос надежный, светлый, теплый щит, за которым остались все переживания, проблемы и – что интересно – даже вечно спешащее время. Я совсем перестала слышать тиканье часов, хотя в квартире их полно, а на кухне они особенно звонкие и громкие. И папино лицо, с застывшим на нем страхом, расслабилось, и моя тоска успокоилась, улеглась…
23:30. Вечер прошел в суматохе. Мама заказывала еду из ресторана, мы сидели и ели допоздна. Когда папа ушел в кабинет дальше разбираться с делами, а мама – застилать кровать в Таниной комнате и укладывать Лильку, мы с сестрой переместились в мою комнату.
– Грустная ты, солнце, – сказала Таня, – и по телефону голос какой-то не такой, и сейчас вижу, что-то с тобой не так.
– Это я после болезни похудела!
– Да я не о худобе! Я про твое настроение. Какая-то ты не такая. Будто сломленная.
Я быстро пожала плечами:
– Да нет, такая же. А как ты считаешь, если талия прямоугольная, ничего уже не поможет, да?
– Маша, при чем тут талия?
Я быстро подняла майку:
– Смотри! Талия не сужается! Просто прямоугольник. И грудь маленькая, я даже лифчик с пушапом купила.
– Все у тебя гармонично. И почему вдруг?.. Откуда это взялось? Ты же всегда себя устраивала.
– Но других не устраивала…
Таня, немного погодя, спросила:
– Ты мне расскажешь?
– Потом.
– Хорошо. Но, Маша, я переживаю. Все-таки ты не такая. Ты мне березу напоминаешь, которую сильный ветер гнет, гнет, гнет… Она гибкая, но все-таки переламывается.
Я не знала, что сказать сестре. Мы разошлись в тишине.
18 ноября
Таня уехала. Так я и не решилась ей ничего рассказать. Она меня хорошо чувствует, поэтому тоже не расспрашивала. Знала, что бесполезно.
Почему не решилась? Не знаю… Так тонко, лично. Страшно. И не хочется снова слушать про то, что я люблю образ, который взяла из книги. Я просто люблю.
19 ноября
Нет сил писать…
20:00. Немного отошла. Вот.
Воскресенье. Вернулись с Юрой с прогулки. Мама позвала нас пить чай. Юра уже стал совсем своим. В столовой сидели крестный и папа.
Сначала мне было хорошо. Я пила горячий чай и ела торт с мыслями, что сейчас наберу пару килограммов – и, может, грудь подрастет.
А потом крестный сказал:
– Кстати, вы знаете про Сашку?
Я похолодела.
– Женат парень… – отозвался папа задумчиво. Видимо, думал о работе.
– А что? – спросила мама. – Неужели уже прибавление? Быстрые они!
– Все ровно наоборот.
– То есть как? – не поняла мама.
– Разошлись молодожены. Не сложилось. Так сказать, не сошлись характерами. Вчера с Димой говорил и узнал.
Заметила, что Юра бросил на меня взгляд. Я замерла. Вдруг почувствовала себя куклой – мир видела, но осмыслить
