Серый волк - Мэри Черри
Андрей, как всегда безуспешно, попытался улыбнуться.
– Здравствуйте! Меня зовут Андрей Витальевич, я из полиции. Хотел поговорить с вашим соседом, – любопытство на лице Нины Ивановны усилилось. – Мне он как свидетель нужен по одному делу, – любопытство уменьшилось на одно деление.
– Ах, ну так я передам, он вечером придет как с работы, я ему все сразу и скажу, – затараторила Нина Ивановна.
– А сейчас на работе он? – уточнил Андрей.
– Да, на работе. Хороший парень, с утра до ночи трудится на своем заводе.
– На заводе? – Андрей напрягся. – Он ведь юрист, разве нет?
– Юрист-юрист, я ведь так и сказала сразу, – не стала спорить Нина Ивановна.
– Простите, а вы… – протянул Андрей.
– Нина Ивановна, – пришла соседка ему на помощь, гордо складывая руки на животе. – Вронская моя фамилия, как в романе. И неслучайно. В «Анне Карениной» то всё живые люди описаны, семья писателя. А Вронский был мой двоюродный прапрадед. Так что мы с Тургеневым вроде как родственники. Отца-то моего репрессировали в тридцать седьмом. За буржуазное происхождение. В войну реабилитировали. Посмертно, – она горестно вздохнула, – только я уж не помню его совсем…
Андрей с сомнением выслушал эту красивую биографию, прикидывая, могла ли Нина Ивановна быть хотя бы сорокового года рождения.
– Так вы, стало быть, ребенок войны? – осторожно спросил он.
Нина Ивановна обиженно выпрямилась.
– Почему же войны. Я пятьдесят второго года рождения, что ж ты мне так лишних семь лет накинул?
– Простите, – усмехнулся он. И поняв, что отделить правду от лжи в показаниях такого свидетеля будет довольно трудно, спросил без особого энтузиазма. – А Ивлева вы давно знаете?
На лице ее появилось выражение умиления.
– Сереженьку-то? Да я его на руках нянчила. Мамка его, помню, бывало, уйдет за хлебом, просит приглядеть. Ну, я приглядываю, а мне что, – только в радость. Парень-то тихий, смышленый, воспитанный.
«Ну-ну», – подумал про себя Андрей, пытаясь представить, как мать Ивлева миролюбиво отправляется за хлебом. Трезвая.
– Так он ведь всего несколько лет как сюда переехал? – кольнул ее Андрей.
Но Нина Ивановна не смутилась ни на секунду:
– Правильно все говоришь, точнее, три года назад, летом. Я ему вещи помогала переносить… Ну, не руками, конечно, хе-хе. Стояла на площадке приглядывала, пока он носил сумки. А то ведь только моргни, сразу утянут, что плохо лежит, – она подняла голову в сторону лестничного пролета и сказала громко. – Тут ведь одно ворье живет.
– Понятно, – сказал Андрей разочарованно, но решился на еще одну попытку. – А Сережа, значит не ворье?
– Чего? – Нина Ивановна ошеломленно посмотрела на Андрея.
– Вы говорите, что здесь все воры, – заметил следователь.
– Да господь с тобой, Сережка – божий человек, какой же он вор. Последнюю рубашку с себя снимет, отдаст! – она снова посмотрела в сторону лестничного пролета и усилила голос. – Другим бы пример брать!
Андрей насторожился.
«Шизофреник?», – мелькнула мысль.
– Божий человек? В смысле, блаженный? – уточнил он.
– Ну, нет, – протянула Нина Ивановна, как бы взвешивая это определение. – Не блаженный, нет. Умный парень.
«Добрый, умный парень», – мысленно подвел итог Андрей.
– Ну ладно, – вслух сказал он, слегка вздохнув, показывая, что ему жаль заканчивать беседу. – Вы ему тогда передайте, что я заходил. Он мне очень нужен, как свидетель, – еще раз подчеркнул он.
– Хорошо-хорошо, все передам, как свидетель, – вновь затараторила Нина Ивановна, радушно улыбаясь.
Андрей стал медленно спускаться, оглядываясь на Нину Ивановну, раздвинув губы в улыбке. Она махала ему рукой, улыбалась, в квартиру не уходила. Андрей спустился на площадку внизу, слушая, не захлопнется ли дверь, но было понятно, что Нина Ивановна ожидает того же от Андрея. Тогда он быстро сбежал по лестнице, оглядывая подъезд на предмет какого-нибудь камня или кирпичика. Подъезд был чисто выметен. Он приоткрыл дверь на улицу, огляделся, увидел, что возле урны стоит пивная бутылка. Андрей открыл дверь настежь, быстро добежал до урны, схватил бутылку и вернулся к двери до того, как она успела захлопнуться. Забежав внутрь, он дождался, пока дверь подъезда закроется. Через несколько секунд захлопнулась дверь на третьем этаже.
«До чего пронырливая старушенция», – подумал Андрей и вновь вышел из подъезда. Подложил бутылку горлышком между дверью и косяком, чтобы оставался крохотный зазор, но домофон не пищал.
Он сделал насколько шагов назад, оглядывая здание в поисках окон Сергея. Шторы. Никаких признаков жизни. Вдруг ему показалось, что в окне мелькнуло женское лицо, но он не был уверен, что это окно Ивлева. Возможно соседское.
Андрей вернулся в подъезд, убрал бутылку и стал тихо подниматься. На втором пролете он споткнулся на том же месте, где и в первый раз, снова чуть не упал, хватаясь за перила. Разозленный он обернулся, и на этот раз ему показалось, что одна ступенька чуть шире остальных. Он подавил раздражение и прислушался. Подъезд молчал. Тихо, ступенька за ступенькой поднялся на третий этаж. Подсунул под коврик свою визитку, так, чтобы она выглядывала, но при этом не улетела от случайного сквозняка. Он приложил ухо к замочной скважине. Из-за двери не доносилось ни звука.
Внимательно посмотрев на дверь Нины Ивановны, он также тихо спустился и вышел.
Возможно, визитку не было смысла оставлять. Но сейчас следователь мог надеяться только на откровенный разговор с Ивлевым. Если же он, увидев сию весточку, решит сбежать, Андрей снова его найдет. Не важно, как. Уйдет из органов и посвятит все время поискам. Плевать. Он его найдет.
Выйдя на улицу, Андрей снова стал разглядывать окна, ожидая, не появится ли опять та женщина.
Глава 45. Маленькие тайны
«Начало одиннадцатого. Вот это соня», – обругала себя Света.
К головной боли прибавилось неприятное ощущение от собственной безответственности и безалаберности. Она позвонила на работу, и с неприязнью обнаружила, что голос у нее низкий и сиплый.
Света извинилась, сказав, что у нее несварение.
«Кексом отравилась», – мрачно подумала она.
Её действительно слегка мутило. Она снова вышла в коридор и почувствовала неприятный холод пола. Заглянула в стенной шкаф и обнаружила тапочки Сергея. Не столько надев, сколько нырнув в них, – они были больше ее ноги размеров на шесть, – она прошлепала в ванную и умыла лицо с мылом, сначала горячей водой, потом холодной. Когда она посмотрела на себя в зеркало, вокруг глаз расплылись большие черные круги, что придавало ей сходство с енотом. Растрепанные волосы сбились на сторону и свалялись.
«Ну и видок, – мрачно подумала Света. – Неплохо бы принять душ».
Она
