Дом на Сиреневой улице - Автор, пиши еще!

Новые окуляры лежали на столике нетронутыми уже две недели. Степан поначалу просил супругу их надеть, но она отмахивалась и отделывалась чаще всего одним словом: «Потом». Степан Михайлович понял, что совершенно не угодил с подарком, и чувствовал себя гаже некуда…

Елизавета Сергеевна сидела у окошка в кухне, наблюдая за двором. Супруг с утра отправился играть в шахматы, его-то пенсионерка и поджидала. По двору сновали туда-сюда соседи. Вот двойняшки из первого подъезда, вот Михаил, сосед сверху, а вон Наталья Кирилловна из 128 квартиры идет откуда-то под ручку с… со Степой? Пенсионерка пригляделась: ну точно – ее Степан! По плечу гладит соседку! Вот, значит, какие у него шахматы по субботам!

Елизавета Сергеевна прямо в тапочках выскочила из подъезда. Пока спустилась по лестнице – лифт долго ждать, пока увидела уже удаляющуюся парочку…

– Ах ты, старый кобель! – разъяренной фурией налетела Елизавета на изменщика. – Молодую нашел себе? Да она всего-то на шесть лет меня моложе! Ну я тебе сейчас задам! И не стыдно, в своем же доме любовницу завел! Ах ты, кобелина!

Пенсионерка не переставала охаживать неверного супруга кухонным полотенцем, которое прихватила с собой. Мужчина закрывал лицо руками и что-то пытался говорить.

– Лиза! Да ты с ума сошла! – схватила ее за руку опомнившаяся соседка.

– Наталья, не лезь, а то и тебе космы повыдергиваю! Будешь знать, как чужих мужей уводить! – пригрозила Елизавета Сергеевна.

– Подожди, Лиза! Опомнись! Это же не Степа! Это брат мой на выходные приехал! – выкрикнула Наталья Кирилловна с безопасного расстояния.

– Что? – ревнивая супруга прекратила избивать свою жертву и отошла на шаг назад. – Брат?

– Женщина, что вы себе позволяете?! – наконец членораздельно возмутился незнакомец.

Теперь, с близкого расстояния, Елизавета Сергеевна четко видела, что это не ее Степан. Да, похож, в общих чертах. Но точно не он.

– Простите! – пенсионерка закрыла лицо полотенцем. – Стыдоба-то какая! Позорище!

– Лизонька! – от угла дома донесся как всегда громкий голос глуховатого Степана Михайловича. – А что это ты тут делаешь в тапочках и халате? Да еще и с полотенцем?

Супруга подняла на него полные слез глаза и без слов убежала домой. Степан Михайлович остался во дворе выслушивать объяснения пострадавших. Домой явился через полчаса. Молча обнял плачущую жену.

– Позор-то какой, Степа, – всхлипнула Елизавета Сергеевна. – Столько соседей видели, выходной же, да и ты так громко разговариваешь, все из окон повыглядывали!

– Ну, ничего страшного, Лизонька, поболтают да забудут через неделю, – утешил жену Степан Михайлович.

– Неделю! Это мне теперь неделю дома сидеть? Стыдно людям на глаза показываться…

Мужчина усмехнулся и принес из комнаты новые очки в сиреневом футляре.

Через несколько дней, возвращаясь из магазина, он увидел возле подъезда жену, которая кокетливо поправляя очки, рассказывала соседке:

– Степа подарил. Дорогие! А уж какие удобные!

Аннушка решает жить

Екатерина Тиева

Утреннее солнце аккуратно заглянуло в левый ближний угол спящей комнаты и, не найдя сопротивления, немедленно залило светом всё, до чего смогло дотянуться.

Это вообще не про «нежно коснулось щеки спящей молодой женщины».

«Ёптваюмать», – подумала Аннушка и открыла глаза.

Ледяной майский ветерок немилосердно гнул кривое алоэ на подоконнике. Свитер валялся на полу, будто убитый. Хоть мелом обводи. Толстый слой пыли на тумбочке красиво искрился на солнце.

«Доброе утро, последний герой», – подумала Аннушка и встала.

Дети ещё спали. Оба два.

Мысли были какие-то невесёлые и слишком активные.

Аннушка развелась и переехала четыре месяца назад. Мерещилась прекрасная новая жизнь, полная приключений и радостных событий. Вот теперь она покажет, на что способна!

Отец, а потом муж душили её всю жизнь, но с этим покончено. Аннушка стала хозяйкой своей жизни.

Эм… Хозяйство досталось так себе. Радостные события не торопились, а дом и дети постоянно требовали ухода. Дети ещё и ели. Постоянно!

Кажется, это называется ответственностью. Которая, оказывается, прилагается к свободе. А к этому её никто не готовил.

Выросшая в обеспеченной семье, под юбкой любящей няни и надзором занятого отца, Аннушка совсем не умела принимать решения.

Режим дня расписан по минутам.

Мама всегда в оздоровительном пансионате и заведомо всё одобряет.

Отцу всё равно что-то не понравится.

Няня объяснит непонятное и утешит.

Мир привычен и предсказуем.

Будучи несколько замкнутой и не особо привлекательной, Аннушка не имела успеха среди одноклассников в школе. Полноватая и сероватая, как пожилая мышь, она пряталась по углам с няниными книжками и не стремилась общаться.

Мама отчаялась завить её очень толстые, густющие, абсолютно прямые волосы.

Папа невзначай пригласил стилиста, и Аннушку нарядили в кислотные цвета. Стильно, молодёжно, вызывающе! Видимо, это была слабая попытка привлечь внимание к заурядной внешности. Тогда Аннушка закатила свой первый скандал.

Папа прислушался и пригласил другого стилиста. Аннушку нарядили в бежевое и струящееся. Покрутившись перед зеркалом, она признала себя похожей на греческую богиню домашней выпечки и попросила НИКОГДА БОЛЬШЕ не беспокоить её по поводу внешнего вида.

А потом появился ОН.

Прекрасный и в костюме. Перспективный папин сотрудник по имени Алексей.

Аннушка бы и внимания не обратила, но Алексей приходил через день по очень важным делам и настойчиво одаривал страстными взглядами, с молчаливого одобрения родителей.

Не имея опыта в сердечных делах, Аннушка немедленно ответила взаимностью. До этого никто на неё так не смотрел.

Няня тогда уже с ними не жила. Аннушка звонила ей периодически. Потому что никто больше не говорил ей, что она хорошая и красивая.

А Алексей сказал. В один прекрасный день отвёл полуобморочную девушку на веранду и, упомянув её прекрасные глаза, позвал замуж.

Дальше как в тумане.

Папа с мамой очень рады, а няня нет.

Платье с корсетом. Волосы завить, несмотря ни на что. Каблуки, которые испоганили весь вечер. Курорт. Новый дом. Беременность. Санька.

Аннушка не успела ничего понять.

Няня настаивала, чтобы Саньке не заводили никаких нянь. Это было странно, но Аннушка послушалась по привычке.

Санька рос. Алексей был им недоволен. Всё привычно и понятно.

Алексей всегда был на работе, а потом слишком уставший для всего этого вот. Аннушка всегда была молодец, но могла бы и получше. Так и жили.

Потом появился Максим. В честь няни. Няня звалась Лидией Максимовной. Лидией мальчика назвать не удалось, но хоть так.

Жизнь не текла как медленная река. В книжках вот текла, а у Аннушки нет. Почему не сидит она на террасе своего дома, любуясь первыми шагами своих сыновей и набирающим силу молодым клёном?

Но жизнь скакала галопом, как бешеная лошадь, брала барьер в виде пятилетки – и неслась дальше.

Как-то Аннушка, повинуясь внезапному порыву, взяла детей и поехала в парк. На людей посмотреть да себя показать.

Был тёплый моросящий конец сентября. В парке было пусто. Расположились на скамейке. Достали вкусности и игрушки. Санька ушёл на качели, а Максим остался около Аннушки. Играл динозавриком и жевал пирожок.

На аллее, невидимой за кустами, послышался