Развлечения для птиц с подрезанными крыльями - Булат Альфредович Ханов
– Вы меня успокоили.
Шалкиев сделал паузу.
– А как насчет вас, Ира? – поинтересовался он нерешительно. – Не боитесь, что останетесь без магистратуры? Без правительственной стипендии?
– Ничуть.
– Что предпримете, если отчислят?
– Соображу! Я же из хрущевки. Я могу все.
В три часа краевед вслух прочел эсэмэс от Камая. Тот оповестил, что они с братом появятся у павильона ровно в шесть. Вместе с фотоаппаратом.
– Остыли наши пирожки, – констатировал Шалкиев.
– Как бы их там вообще не съели, – заволновалась Ира.
– Кстати, да.
– Что бы ни случилось, листовки я все равно раздам.
Шалкиев усмехнулся.
– Не раздадите.
– Раздам. Я исполню задуманное. С вами или в одиночку.
– Дело не в нашей поддержке или в ее отсутствии. Я к тому, что без пирожков содержание листовки теряет смысл.
– Ой. – Ира инстинктивно зажала рот ладонью. – А ведь вы правы.
Текст листовки звучал так:
Мы ценим все оригинальное и самобытное. Незаурядные книги, авторское кино, ремесленные изделия. Крафтовое пиво, разумеется. И мы хотим познакомить вас с национальной беледышской кухней, имеющей такую же богатую родословную, как траппистские эли или нормандский сидр.
К сожалению, власти не уважают наши традиции. Мэрия одобрила проведение фестиваля крафтового пива на территории центральной ярмарки, хотя здесь в 1555 году произошла последняя битва между защитниками города и войсками Ивана Грозного. С обеих сторон пали тысячи бойцов, и это место в народной памяти прочно связано с горем и скорбью.
Мы не против веселья и не против фестиваля. Мы против того, чтобы он проходил именно здесь. В Элнет Энере есть десятки других площадок, менее спорных и более удобных.
Мы воспринимаем действия Сергея Хрипонина, организатора «Крафтиры», и Михаила Хрипонина, мэра города, как насмешку над нашей историей. Дальнейшую оценку этих лиц оставляем на ваше усмотрение.
Суховато, однако давить на жалость тоже не вариант.
Шалкиев, вызнав у Туктара номер его племянницы, позвонил ей. Дина не взяла трубку.
– Может, оно и к лучшему, – предположил краевед.
– Как же все завязано на людях! – в сердцах воскликнула Ира. – Как все ни распланируй, какой момент ни подбери, а исход чуть ли не целиком зависит от того, хватит ли воли и ответственности отдельным участникам. Если отступает один, затем второй, третий, рушится вся цепочка и событие отменяется. Безо всякого внешнего принуждения.
По пути на ярмарку Ира жалела, что не выслушала до конца диковатого незнакомца у общаги. Отмахнулась от потенциального союзника. Настоящие революционеры так, наверное, не поступают.
Братья, как и условились, ждали у павильона. Камай, приехавший раньше, ввел Иру и краеведа в курс дела:
– Фотоаппарат у нас. Качество съемки отменное, мы проверили. Народу много: сотни две, если не больше. На входе два охранника. Не шибко придирчивые, но сумки досматривают и просят оставлять куртки в гардеробе.
– В гардеробе?
– По-видимому, внутри жарко. В общем, разберемся по ходу.
Охранник не выказал интереса к содержимому Ириного портфеля, а папку с листовками, судя по всему, принял за студенческие принадлежности.
Билет стоил семьсот рублей. Шалкиев критически посмотрел на жетоны и мрачно обронил:
– Мы платим тем, против кого протестуем.
В первые секунды Ире хотелось убраться подальше. В глазах рябило от обилия рекламы, цветных шаров и раздутого воодушевления. С высокого потолка свешивались флаги с символикой партнеров и спонсоров фестиваля. Названия этих организаций, выведенные до неприличия огромными буквами, западали в память надежней таблицы умножения и исторических дат. Эти флаги точно убеждали своим существованием, что любая низовая инициатива и любой проект с претензией на неповторимость, будь то экспериментальный сорт пива, или народный промысел, или нетипичная магистерская диссертация, способны выжить и не сгинуть в воронке безвестности исключительно под агрессивным патронажем и неусыпным наблюдением авторитетных спонсоров и учреждений, своеобразия напрочь лишенных. Пока ты смиряешься перед флагами, ты при деле. Пока служишь клиенту и прибыли, тоже. Если нет – вали в свою комнату, пещеру, келью или куда еще. И будь ты хоть великим творцом крафта, тебя вынудят уступить. И нет иного пути сладить с миром, кроме как, раз за разом переключаясь из режима озлобленности в режим поддатости и обратно, подрывать правила изнутри.
Из ступора Иру вывел Шалкиев, который протянул ей плетеную корзинку с пирожками, укрытыми полотенцем.
– В целости и сохранности, – засвидетельствовал он. – Даже не остыли.
Они вчетвером собрались на свободном пятачке и огляделись. Вожделенный островок из пивных стоек размещался в центре зала, и люди стекались туда за обещанной благодатью. Наполнив бокал, они занимали места за столами и на скамейках или лавировали в толпе, с трогательной важностью распивая пиво на ходу, как распивают кофе студенты или офисные работники в деловых кварталах. Со сцены вещал, брутально жестикулируя, какой-то лектор. Немногочисленная охрана вела себя корректно и незаметно, Хрипонин нигде не маячил.
– В фотоаппаратах я немного разбираюсь, так что съемку возьму на себя, – сказал краевед. – На вас листовки и пироги. Вы вон какие молодые и привлекательные, народ живо к себе расположите.
– Вы, Япар Тимерович, тот еще манипулятор! – усмехнулся Камай.
– А чего душой кривить. Меня сразу за сектанта примут.
Условились, что раздачей займутся Ира с Ахманом. Шалкиев станет кружить неподалеку, как будто себе на уме корреспондент, и снимать все подряд, в том числе и их. Достаточно трех-четырех удачных кадров из сотни. Камай в свой черед будет держаться в стороне и следить за охраной, чтобы предупредить брата и Иру, если что пойдет не так.
– Может, сначала по пиву? – робко произнес Ахман. – Для храбрости?
– Отставить, – сказал краевед иронично и в то же время твердо. – Иначе никогда не приступим.
Ира только сейчас заметила, что у нее колотится сердце и дрожат колени.
– Давай ты вручаешь пирожок, а я – листовку, – предложила Ира Ахману.
– Говорить что-нибудь будем?
– Предоставь это мне.
Они подошли к миловидной блондинке в зеленом поло и джинсах. Она сидела на скамейке и потягивала что-то ягодное, с кремовой пеной, по гранатовому цвету напоминавшее «Барб Руби».
– Вы верите в бесплатную еду? – брякнула Ира первое, что взбрело ей в голову.
– Смотря в какую, – парировала девушка.
– Разумеется, в крафтовую! У нас есть крафтовые пирожки для крафтового фестиваля.
Ахман быстро сообразил, что от него требуется. Обернув кисть целлофановым пакетом, как раздатчицы в столовых, он положил пирожок на тарелку и протянул заинтригованной блондинке вместе с бумажными салфетками.
Ира с ног сбилась, пока разыскала эти биоразлагаемые тарелки из кукурузного крахмала в одном из экомаркетов.
– Классно! – воскликнула девушка. – С чем он?
– С брусникой, – сказал Ахман. – Старинный народный рецепт.
– Как интересно! Спасибо!
– А это наш политический
