Валериан Скворцов - Каникулы вне закона
Мы выпили по рюмке, и я принялся лишать иллюзий своих завербованных.
Усмана убил патлатый Константин, я видел его убегающим от машины бывшего майора. Убил потому, что Усман, видимо, близко подобрался к нему и начал понимать, кто же такой владелец бара "ХL" на самом-то деле. Какими сведениями на этот счет располагал покойный и какими методами он их собирал, узнать нам не суждено. Могло быть и так, что расправу над ним ускорило мое появление. Уволенный из органов майор готовился передать информацию московскому приезжему... Я не уверен, что ликвидацию Усмана санкционировал Иван Иванович Олигархов, муж Ляззат. Даже напротив. Все говорит о том, что Константин, постепенно забирая в свои руки составление графиков передвижения партий "порошка" по наркоканалам через казахстанскую территорию, уже не останавливался ни перед чем. Возможно, даже контролировал Ибраева и Жибекова...
Я не брался утверждать, что именно Константин устроил взрыв "Стейк-хауза". Кореянка-связник погибла случайно. Целью подрывника были двое выпивавших деляг. Детонатор сработал на их столе, когда дотаял лед вокруг бутылки с водкой и высвободил пружину или что там было. Такое не приспособишь к определенному времени, да и кто мог рассчитать точно, когда я заговорю с танцовщицей? Изначально я должен был через неё получить выход на людей, имевших отношение к документам, два из которых достал Олег. Возможно, что и к тем двум генералам, которых я встретил на прогулке в ибраевском сизо, а ещё раньше видел в Москве у казахстанского посольства...
Я сходил в спальню и принес свой пиджак. Вытащил из внутреннего кармана пластиковый прозрачный пакет с газетой, на первой полосе которой был снимок бармена Константина с князем Сун Кха. Ляззат и Олег вытянули шеи.
- Ляззат, - сказал я, - меня интересуют только документы, которые я переснимал в квартире Жибекова. Пленку, я уверен, выкрал у меня из гостиницы в Астане человек Константина...
- Я знаю кто, - сказал Олег. - Обыск производила Руфима... Гамлетик Унакянц подстраховывал. Обычный, проверочный обыск. Как говорится, из любопытства... Руфка нашла кассету с пленкой, а Гамлетик клюнул на антикварную камеру. На оперативке они докладывали Жибекову только про камеру. Он их отлаял... И велел подальше куда-нибудь убрать аппарат. Он вроде бы его тебе подарил.
- Константин знал про обыск?
- Он и спровоцировал его. Руфка его человек... В Астане был Константин, я точно помню. Теперь понятно, притащился на твоем хвосте, Фима.
- Я не Фима, - сказал я. - Зови меня Бэзил...
- Ты не договорил что-то, - напомнила Ляззат.
- Тебе дорог Олигарх?
- Он мой муж, которого мне нашел Усман. Кроме добра, я ничего от него не видела.
Ну, конечно, подумал я, включая золотой с бриллиантами пояс верности.
Господи, о чем я думаю?
- Если убрать Константина, - сказал Олег, - будет так, будто здесь у нас и ничего не случилось. Ну, конечно, если представить себе такое теоретически... Бэзил увозит в Москву или куда там свои документы... Вот и все новости в этом случае!
- Мне нужно ещё вернуть пленку, - сказал я. - Вот тогда действительно и будут все какие нужно новости...
И, поднявшись из-за стола, я добавил:
- Если со мной случится что-то неприятное, газету с фоткой возьмет Ляззат... Ее муж решит, что с ней делать... Мне пора собирать остальную армию. Сбор в вестибюле гостиницы "Алматы" ровно в шестнадцать. До скорого...
- Бэзил, - сказал Олег. - Я думаю, что Ибраев и Жибеков уже на пути сюда. Я ведь исчез... Что со мной будет?
- Если убрать Константина, - ответил я. - Ничего. Ты же сам сказал.
"ТТ" и "Эриксон" я забрал. В спальне выкинул в корзинку, стоявшую под туалетным трюмо Ляззат, трофейные часы и бумажники. Пересчитал деньги в своем, слоновой кожи. В прихожей, одевшись, приладил посноровистей заплечный ремень сумки. Присел на пуфик, встал и перекрестился как перед броском из окопа.
Возвращаться я не намеревался, уходил из роскошной квартиры насовсем и посчитал хорошей приметой, что Ляззат не вышла в прихожую. Возможность моей косвенной причастности к гибели Усмана легла между нами. Суррогат приемного отца из меня не получался.
Охранник за цементной конторкой не поднял головы, когда хлопнули створки лифта и я прошел мимо. Он как-то легко пропускал меня. Меня ждали?
Перед выходной дверью я расстегнул пальто, пиджак и передвинул "ТТ" из-за спины под ремень вперед.
Улицу заливало весенним светом. Джип "Тойота-Лэндкрузер-Прадо" с затемненными стеклами резко взял с места с подсолнечной стороны. Я оказался почти ослепленным. Массивный бампер ударил меня в живот.
Они не могли выследить Олега Притулина. Падая, я подумал про ночного торговца велосипедами. И ещё про мотыльков, которые уж точно теперь слетятся, да и червяки приползут...
ЭПИЛОГ
Май 2000 года в верховье Волги, возле Кимр, выдался необыкновенно жарким. Кожа под гипсом, в который замуровали мои ноги до бедер, зудела неимоверно. В начале июня врач смилостивился, разрешил срезать гипсовые ботфорты от верха до колен. Ефим Шлайн купил мне финскую надувную лодку "Бриг" с деревянным транцем, на который я приспособил подвесной "Джонсон". Когда сняли нерестной карантин, я ходил, угнездившись в поролоновом креслице со своими культями, по Волге выслеживать рыбу.
Дважды приезжала Ляззат и всякий раз, как это случалось, рыжая "виолончелистка" демонстративно забирала Колюню и уезжала в Тверь. Отделку первого этажа нового дома заканчивали дубненские шабашники, уже можно было жить, и Валя, так звали шлайновскую агентшу, вела наше с Клюней хозяйство, получив отпуск... Внешне с Ляззат у нас все сохранилось, но я уже знал, что в третий раз она не приедет. Труп Усмана между нами не исчезал. Да и Иван Иванович Олигархов чаще появлялся из заключения дома. По крайней мере, так сказала Ляззат.
Все устраивалось. Все получили то, что хотели. Шлайн - информацию и таинственную власть над кучей народа в Казахстане, а также какую-то награду. Ибраев - тоже самое и полковника. Жибеков - генеральскую звезду на погоны. Ляззат - упорядочную семейную жизнь. Блюзик-птитчка - отличную просторную квартиру. А я - только ещё один серийный сон из прошлой яви, после которого просыпаюсь измученный и разбитый... Волчком, со скрежетом вращающийся вокруг оси на взлетно-посадочной полосе чимкентского аэродрома "Ил-103", летное поле, вставшее дыбом, небо, снова летное поле, небо и беспамятство.
...Сбил меня джипом ибраевский Риголетто, горбун, состоявший при подполковнике телохранителем и на побегушках. От неумения. "Тойта-лендкрузер-прадо" имеет автоматическую коробку передач, он первый раз в жизни пользовался такой. Горбун, заметив, что я появился из подъезда, намеревался с шиком подъехать, посадить меня в машину и отвезти на явочную квартиру к Ибраеву, прилетевшему из Астаны после бегства Притулина. Сообщил место моего логова, как я и подумал, казах, торговавший по ночам велосипедами.
Оправился от наезда я через пару минут, буквально. Пришлось бы долго рассказывать о том, как протекала моя беседа с Ибраевым, который формально ничем не имел права помочь. Совесть у него, однако, болела. Я привез из Бирмы информацию, которую ему никто не достал бы. Газета с фотографией положила конец его колебаниям. В конце концов, он сменил номера на джипе и отдал его мне во временное пользование вместе с Риголетто и его штурмовым "калашниковым". Горбун возил меня вплоть до развязки.
На рынке напротив Никольской церкви, разыскав приблатненого Виктора-Кишмиша, я набрал с его помощью полтора десятка "бычков" из шпаны и расставил их кучками вокруг бара "XL" на углу и задворках улицы Желтоксан. К восемнадцати ноль-ноль я отправил вместо себя в гостиницу "Алматы" Риголетто, который, кроме Олега и Ляззат, привез ещё армянина, торгующего в вестибюле кофе, и казаха-велосипедиста с угла. Мне кажется, поддал жару с подачи Ибраева и Жибеков. Во всяком случае, шпана всколыхнулась, когда неподалеку замаячили три пары явно переодетых ментов, которые делали вид, что грызут семечки да курят. Я сказал Кишмишу, что это - понт, и его орава, которая тащилась от езды на самой крутой тачке в мире, теперь стоявшей на их фоне, прониклась ещё большим энтузиазмом.
Патлатый или Второй, конечно, вызвал подмогу. Четверых не очень спокойных и не очень молодых людей в одинаковых пальто. Два казаха и два "белых уха". Олег сказал, что это - военные, оперативники или контрразведка. Я и сам видел. Так что все шло по плану. Не рассчитал я одного. Ломкости Патлатого. Когда я вошел в бар, поставив в дверях Риголетто с "мини-калашниковым" на шее под распахнутым пижонским пальто, и наставил "ТТ", Патлатый он же Второй сразу, я ещё не просил, выложил пленку на стойку.
В сущности, он, мне кажется, и не знал, что мною отснято. Знал бы, сразу вызвал бы БМП с десантниками из военной комендатуры...
Он ушел через лаз в бутафорском холодильнике, стоявшем в жилой части заведения. Когда, обыскавшись, я догадался открыть его дверцу, вместо задней стенки увидел выход во двор. Может, я махнул бы рукой на его побег, если бы он не унес и кассету. Притулин, да и Риголетто, известный ему, конечно, вполне откровенно демонстрировали, кто за мной стоит. Мог утащить именно потому, что приметил мою успокоенность, когда я увидел кассету. И как я её сразу не сунул в карман! А, может, и к лучшему...
