Все их деньги - Анна Теплицкая

до нуля процентов за долю секунды. Бородач чеканул, а я поставил двадцать тысяч. Этой ставкой я выстраивал мульти-стрит-блеф. Я рассчитывал на то, что хотя бы один мой противник сбросит оверпару. В том, что у нас у всех старшие пары, я был почти уверен, потому что такие высокие изначальные ставки хороши только для крупняка. Я один здесь просто коллировал, и поэтому только я мог сымитировать среднюю руку и попадание во флоп, например, с семь/десять, которые в данном случае давали мне готовый стрит. Это, конечно, было чересчур оптимистично, но я мог бы попробовать изобразить просто семёрку, которая давала мне неплохие шансы на докупку стрита на терне или на ривере. Поэтому ставка была выверенная – не много, чтобы не спугнуть, но и не мало, чтобы повытягивать. Оба моих оппонента, вопреки ожиданиям, заколлировали ставку, грузин даже хмыкнул. На терне вышла четвёрка червей, ни к селу, ни к городу.

– Сколько в банке? – спросил я.

– Двести семьдесят тысяч.

Если я пойду олл-ин и получу колл, то всё равно буду иметь приличное эквити. Кроме того, если я проиграю в этой раздаче, то в моём стеке останется ещё около пятисот тысяч рублей. Я поставил сто тридцать пять тысяч в банк с явным намерением заставить их наконец, сбросить свои оверпары, испугавшись крупной ставки.

Бородач быстро сбросил, поднял свою крепкую ручищу и подозвал Дилю, чтобы заказать ещё спиртного. Грузин немного подумал и кольнул. На чём он идёт, я не могу понять. Неужели карманная пара… Хорошо, мы вдвоём. Ривер открылся валетом. Таким образом, у меня пара валетов, старшая пара из возможных на столе. Если только у него не две дамы, два короля или два туза – я выиграл, шансы велики.

Моё слово. Я ставлю сто пятьдесят, грузин коллирует. Я кидаю карты на стол:

– Два валета, – говорит крупье.

Грузин смотрит на мои карты, не мигая. Вскрывает свои: две дамы. Твою ж мать, всё-таки получил кармашек, кретин везучий.

От огорчения я сделал большой глоток коньяка и закурил. Следующие полчаса прошли в мрачном ожидании, мне приходило одно фуфло: три-восемь, пять-девять разномастные, три-валет, король-два. Я давно заметил: профукай одну сдачу по невезению, так потом битый час карты приличной не видать. Я уже начал жалеть, что в той сдаче на ривере поставил сто пятьдесят тысяч. Не надо было ставить, надо было подождать его слова. Слишком глупо я проиграл, а карта такого не любит. Я открыл розданные карты, 6–10 разномастные, бородач сделал ставку в сто семьдесят тысяч. Да, сейчас. Я опять сбросил. На столе открылся флоп: семь, восемь, девять.

Светловолосый рассмеялся:

– Эх, за шестёрку-десятку сейчас можно родину продать.

Я нахмурился. Что-то начал плоховать, и чуйка не работает. Всё жду хорошую карту, а все знают, что ожидание натса – это отличный способ потерять весь стек. Подозвал Дилю:

– Смотри на мой стакан! Что видишь?

– Пустой, Аркадий Георгиевич.

Я размахнулся и бросил стакан ей в ноги: он взорвался мелкими осколками.

– Какого чёрта он пустой? – закричал я. – Тащи ещё коньяка, да сразу грамм триста!

За игрой время летит быстро, особенно когда карта не идёт. Я терялся, я не видел туза уже полчаса или полтора… Наконец в два часа ночи карта пошла, момент, которого, затаившись, ждут все без исключения игроки в покер. У меня на руках девять, десять пик. Ложится флоп: семь пик, король пик, тройка бубей. Голова уже отяжелела от коньяка, но я отчётливо вижу, что у меня флешдро и хорошие шансы на стрит дро. Я не помню точно, но у меня есть около сорока процентов эквити против большинства рук, широко провокационно улыбаюсь:

– Вот везёт, так везёт!

Ставлю половину стека. Все озадаченно переглядываются, а я понимаю, что на радостях дал маху. Грузин даёт ререйз триста тысяч:

– В банке полмиллиона.

Ну, не могу же я сбросить, шансы просто убийственные. Посередине стола беспорядочной грудой лежали фишки. Очень хочется посмотреть ещё две карты, и я нетерпеливо выгребаю всё, что у меня есть на середину стола.

На ривере открывается восьмёрка пик – у меня готовый флеш на руках. Я заметно расслабляюсь, беру в руки стакан с коньяком и выжидательно смотрю на грузина. В моём состоянии, наверное, трудно скрыть победное выражение лица, но этот чудак не обращает на меня никакого внимания. Он долго разглядывает свои карты, а затем ставит всё. От неожиданности я даже поперхнулся и тут же вытер стекающие по подбородку капли рукой.

– Олл ин, – бесстрастно произносит крупье. – Вам надо добавить три миллиона девятьсот восемьдесят тысяч.

– А-а-а-а… так ты, друг, пытаешься сделать вид, что у тебя готовый флеш. Чтобы я со своими несчастными двумя парами пасанул… ход неплохой. Даже сказал бы, что отличный. Но тебе, увы, не повезло. Оп, – я перевернул обе свои пиковые карты. – У меня уже флеш. Поэтому твой блеф не удался.

Грузин издал булькающий звук и с раздражением кинул свои карты на стол: туз пик и валет червей.

– Ха-ха, малыш, – говорю я. – Там, где ты учился, я преподавал. За тебя, – я поднимаю стакан и демонстративно чокаюсь с ним на расстоянии.

Открывается ривер с двойкой пик.

– У всех пиковый флеш, – говорит крупье. – Выигрывает флеш со старшей картой тузом.

Злое лицо грузина, получившего выигрышную комбинацию, мгновенно озаряется безграничным счастьем.

– Что? – я подскакиваю на своём месте и рассматриваю карты на столе. – Как?! Ты что, издеваешься надо мной??? – я смотрю на крупье. – Ты даёшь мне флеш на ривере, чтобы потом отдать ему всё по старшей карте?! Совсем охренел! Да кто ты такой? Ты просто машинка для раздачи карт!

Лицо крупье ничего не выражает, а я резко встаю, дрожа от бешенства и унижения, и начинаю ходить, стараясь продышаться. Злость пеленой накрывает глаза, и я всё вижу через белёсую дымку. Сука, сука, сука. Прушная гнида. Да я их всех… да я сейчас как… Вгрузился в чёртов олл ин, а шансов не пойти не было.

Тем временем крупье притянул к себе груду фишек, быстро рассортировал их и объявил итог. Я уже влетел примерно на двадцать два миллиона рублей, но ничего, прушные лохи, ночь длинная. Подозвав Дилю, я попросил, чтобы она достала из сейфа всю наличку.