Мои французские каникулы - Саша Паулан
– Вы сошли с ума, милочка? – орал папа по телефону на секретаря университета.
– Лягушатник! – от этого слова мои ноги стали ватными. Еще секунда, и я упаду в обморок. Патрис аккуратно дотронулся до моего локтя, отчего у меня по коже пробежали мурашки, словно тысячи маленьких иголок, которые впивались в каждый миллиметр кожи. Только этого мне и не хватало…
– Это какой-то бред!
– Я не ругаюсь! – кричит секретарю.
– Я не ору, – говорит маме, пытаясь понизить голос.
– Что нам с ним делать?! Он старше моей дочери! – опять кричит секретарю.
– Вот именно!.. – и снова несчастному секретарю. – Совершеннолетние!
А потом крик сменился на тихий шепот, который мы уже не слышали.
– Извини, – я только это и смогла проговорить, и то немного заикаясь.
– Тая, проводи Патриса в его комнату, – мама выглянула из кухни.
– Кажется, я уже перехотел борщ, – пробурчал Патрис, подхватывая свои вещи.
Мы зашли в комнату, где я в ожидании гостьи сделала все максимально по-девчачьи. Да, парню не повезло попасть в нашу семью. Мы иногда себя называем «Семейка Аддамс». Наверное, его «русские» каникулы тоже будут испорчены.
– Ты тут располагайся… Ванная комната и уборная направо по коридору, спальня родителей слева, моя после твоей. Встретимся чуть позже, – раскрасневшись, я пулей вылетела из комнаты и побежала в свою.
В распахнутое окно яркими лучами било солнце. На небе не было ни облачка. Видимо, все облака точно сгустились над нашей семьей. И они вот-вот превратятся в тучи и молнии. Нет, ну я ожидала, что папа как-то остро среагирует, но что бы так! Еще и обозвал Патриса… Нужно будет как-то исправить ситуацию. Но как? Я запахнула шторы. В комнате наступил полумрак. В темноте мне как-то проще думать. Но сколько бы я ни старалась, правильных мыслей в мою голову не пришло. От бессилия придумать что-то стоящее, я уткнулась лицом в подушку и попыталась заплакать. Но, как и умных мыслей не появилось, так и слез.
Исправить ситуацию… Как, если Патрис меня раздражает с первой секунды? Ну, и мы не лучше! Не думаю, что его первое впечатление о нас слишком хорошее. Знакомство вышло как в лучших комедиях – сумбурное, нервное, с обзывательствами.
Страшно подумать, что будет дальше. Не могу поверить, что папа разрешит оставить Патриса у нас дома. Скорее всего, он снимет ему номер в отеле, чем позволит быть в соседней комнате со мной.
❤ ❤ ❤
Почти незаметно наступил вечер. Несколько часов никто не выходил из своих комнат. Что в квартире остались живые, выдавали тихие шаги в сторону туалета (и обратно) и звуки воды из крана. Я понимала, что нужно как-то проявить учтивость к Патрису – как минимум сказать пароль от Wi-Fi, – но мне было… Страшно? Неловко? Все вместе?
– Тая, пойдем ужинать, – сказала мама, заглянув в комнату, и тихо добавила: – И Патриса позови.
– Я не хочу его звать, – тоже шепотом пробурчала я. – Позови сама.
– Тая!
– Мама!
– Тая!
– Хорошо!
Я сдалась. Ну что я действительно веду себя как дура. Он, наверное, сидит в тишине и боится даже выглянуть из комнаты. Подойдя к двери, я негромко постучалась. В ответ – тишина. Интересно. Я постучалась громче – тишина. Умер, что ли? Как можно тише я приоткрыла дверь и, сделав маленький шаг, заглянула в комнату. Не знаю, что я ожидала, но Патрис свернулся калачиком в обнимку с плюшевым медведем и мирно посапывал. От этой картины у меня ненадолго перехватило дыхание – все-таки он ничего. Особенно, когда молчит или спит.
– Qui est là? – вскрикнул Патрис, резко проснувшись от скрипа двери.
– Извини, не хотела тебя пугать! Просто мама приготовила ужин…
– Я не заметил, как уснул. – Патрис пошарил по тумбочке рукой в поисках своих очков. – От трапезы я не откажусь.
«Трапезы»… Он точно меня доведет.
– Лучше сказать «ужин», – я выдавила улыбку. – Ждем тебя на кухне.
Когда я вошла на кухню, папа сидел с серьезным лицом и читал газету (где он их вообще находит?), а мама порхала между столом, плитой и холодильником. Я присоединилась к маме и постаралась максимально аккуратно расставить тарелки и стаканы. Порхать, конечно же, у меня не получается, я больше похожа на корову на льду, но в этот раз я даже ничего не разбила. Маленькая, но победа! Еще с детства ко мне привязалось прозвище Катастрофа, с легкой подачи Ба, потому что я постоянно что-то ломаю, роняю, ударяюсь. Но я не обижаюсь. Какой смысл обижаться на правду?
Патрис зашел на кухню, и мы обомлели – он переоделся к ужину. На нем были светло-голубые джинсы, белая рубашка и венец образа – розовые носки с желтыми утятами. Вот же странный… Или это мы странные, что на первый совместный ужин вышли в домашней одежде? Родители были в парных серых плюшевых костюмах, а я в шортах и футболке.
– Как вкусно пахнет, Вероник Львовн! – Патрис сделал глубокий вдох.
– Спасибо, Патрис. Садись, где тебе будет удобно.
Он обвел взглядом стол и сел напротив папы, видимо, побоялся быть с ним рядом.
А мама расстаралась! И когда только успела приготовить столько еды? На столе был свекольник, мой любимый салат «Цезарь» с красной рыбой, лепешки с брынзой и зеленью и холодный малиновый чай с мятой.
– Это борщ? – спросил Патрис, когда мама налила в его тарелку холодный свекольник.
– Это даже лучше! Борщ для жарких дней.
– Bon appétit.
– И тебя туда же, – сказал папа себе под нос, но, к счастью, Патрис был так увлечен изучением содержимого своей тарелки, что не услышал.
– Приятного аппетита! – отозвались мы с мамой. Папа, как обычно, в своем репертуаре.
– Патрик, а расскажи нам немного о себе, – папа с серьезным видом посмотрел на нашего гостя.
– Патрис, – поправил он с милейшей улыбкой.
– Прости, – выдавил из себя папа.
– С чего бы начать?.. Я родился и живу в Париже. Учусь на факультете международных отношений. Мне хочется в будущем делать что-то полезное для мира. Vous comprenez? Может быть, открывать школы для детей, помогать животным, налаживать связи между странами и людьми, показывать мировую культуру. Столько разных народов живет в мире, это очень интересно изучать. И вот я с огромной радостью взялся за возможность приехать в Россию, чтобы изнутри посмотреть, как у вас все устроено. Мои grands-parents были очень влюблены в Россию и вашу культуру, пусть и не очень хорошо помнили свое детство здесь. Они
