Русская невестка - Левон Восканович Адян
— Что показывать? Все перед тобой. Отсюда начинается мое хозяйство.
В первую минуту Елена была разочарована. Перед ней раскинулось поле, одним краем взбегая вверх по довольно крутому склону и теряясь где-то за гребнем горы, а другим — уходило вниз, к подножью, сливаясь с редколесьем. Поле было распахано, его разрезали прямые, как по линейке, ряды молоденьких саженцев с только что поднявшимися первыми, еще неокрепшими, ломкими веточками, с крохотными букетиками нежных бледно-зеленых, пока не набравших силу, листочков на них.
— Вот они, малышки! — сказал Арсен, разведя руки так, словно собрался заключить в объятия всех «малышек» разом. — Ну как, Лена, хороши? Тебе нравятся?
— А что это?
— Мой новый сад! Мы его осенью посадили. Здорово, правда?
— Здесь будет расти виноград?
— Года через три получим первый урожай. Отменный будет виноград. И самое интересное, Лена, здесь только аборигенные сорта.
— Какие? Что такое — аборигенные сорта?
— То есть местные. Их давно забросили…
— Почему? Они были плохие?
— Замечательные! Только, понимаешь, у них выход был небольшой.
Елена была в отчаянии.
— Господи, что такое «выход»?
Арсен растерянно посмотрел на нее, потом, сообразив, в чем дело, расхохотался.
— Ты что же, хочешь в первый же день все сразу узнать?
— Да, хоть немножко… Ты так увлеченно говоришь об этих палочках, что завидно становится…
— Это не палочки, а саженцы… Что же ты хочешь знать?
— Ну вот хотя бы… зачем ты посадил эти самые, ну, местные… как ты сказал? Або… ригенные. Зачем ты их посадил, если у них… опять забыла… да, выход небольшой? А где он, этот выход, — не знаю. Смотрю вот на саженцы — все вроде целенькие, никакого выхода…
Все это было сказано Еленой с таким наивным простодушием и с таким искренним страданием из-за незнания столь простых вещей, что невольный смех, рвавшийся из Арсена, замер, так и не выбравшись на волю.
— Когда-нибудь я все подробно объясню, Лена, ты только не спеши. А сейчас давай-ка я тебя познакомлю с директором нашего совхоза Габриелом Балаяном, вон он идет к нам, — Арсен кивнул в сторону грузного мужчины в чесучовом костюме, спускавшегося по склону между рядами саженцев.
— Он больше похож на учителя литературы, — прошептала Елена, норовя спрятаться за спину мужа. Но Арсен, посмеиваясь, выталкивал ее вперед. Директор подошел, поздоровался с Арсеном, потом вопросительно посмотрел на Елену.
— Вы…
Елена ошеломленно глянула на Арсена. Тот улыбнулся и представил ее:
— Знакомьтесь, Габриел Арутюнович, моя жена Елена.
Директор совхоза смешался.
— О, черт, совсем из головы вылетело! Мне же сказали, что ты из отпуска вернулся с красоткой женой. Ну, поздравляю! — И неожиданно заговорил на русском языке, но с акцентом: — Здравствуйте, очень рад. Надеюсь, вам у нас тоже найдется подходящее дело. Но об этом говорить рано, пока осваивайтесь… — Он озабоченно взглянул на часы. — Послушай, Арсен, меня вызвали в райком, так что поговорить не удастся, срочно еду. Вечером, если вырвусь пораньше, встретимся.
Он повернулся к Елене:
— Ну, как вам нравятся наши места?
Елена ответила, что места бесподобные, в жизни не видела такой красоты.
— Вот поживете у нас, не то увидите. — И директор обратился к Арсену: — Ты ее почаще выводи в горы, пусть привыкает к ним.
— А разве здесь не горы? — удивленно сказала Елена, вызвав смех у обоих мужчин.
— Здесь не совсем горы, — сказал директор, показав рукой на горы в лиловой дымке, окружавшие село, издали напоминая мгновенно застывшие океанские волны. — Вам надо поехать вон туда. — Он снова посмотрел на часы и сказал уже деловым тоном: — Ну что, Арсен, прошелся я сейчас между рядами… Тебе не сказали, что я сюда часто стал приезжать?
— Я еще никого не видел. Ну, как вам наш молодняк?
Балаян немного подумал, потом сказал, посмеиваясь:
— Помнится, год назад я обещал рекомендовать тебя на свое место, когда уйду на пенсию. Помнишь?
— Ну?
Ответил он, почему-то обращаясь к Елене:
— Так вот, Елена, скажите своему мужу, нашему главному агроному, что я не буду рекомендовать его на свое место.
— Почему? — упавшим голосом спросила Елена, но, посмотрев на Арсена, удивилась: тот безмятежно улыбался, как будто страшное директорское сообщение его не касалось.
— Это грех, Елена, большой грех! — продолжал директор, шутливо подняв указательный палец. — Кстати, Арсен, как продвигается твоя диссертация?
— Никак, застрял на одном месте, дальше не идет. Да и некогда этим заниматься.
— Некому тебя подтолкнуть, вот что! Елена, займитесь этим вопросом.
— Конечно… — ошарашенно пробормотала Елена, ничего не слышавшая ни о какой диссертации. И вообще, весь этот разговор был для нее что темный лес. Но одно она все же запомнила: директор уходит на пенсию, но почему-то отказывается рекомендовать Арсена на свое место, хотя, кажется, не со зла…
— Что значит «грех»?
Директор стал с ними прощаться. Арсен с Еленой дошли до его машины. Когда «уазик» скрылся за первым поворотом, Арсен взял жену под руку.
— Ну, как тебе наш директор? Деловой мужик, правда?
— Кажется, он немного хромает, — заметила Елена. — Он что, был на фронте?
— Нет, он же молодой для фронта. Он на другом фронте был.
— На каком же? — удивилась Елена.
Арсен неожиданно улыбнулся.
— Это случилось во время срочной службы в армии. В кузове грузовика были ящики со снарядами. Водитель резко затормозил, чтобы увернуться от какой-то ямы, один из ящиков упал Балаяну на ногу и сломал берцовую кость. На том и закончились героические подвиги нашего директора. Впрочем, он тогда был еще юным мальчиком, только окончил школу. С тех пор не выносит, когда его спрашивают об этом. Он даже на комиссию не пошел, хотя мог получить удостоверение инвалида, получать военную пенсию, — у него одна нога на пару сантиметров короче другой.
— Он тоже здешний, ваш односельчанин?
— Да, а что, непохоже?
— Он хорошо говорит по-русски, почти без акцента.
Арсен объяснил, что Габриел Балаян был одним из первых целинников, долгое время работал в Кустанайской области. Там набрался хорошего опыта в животноводстве, потом его вновь потянуло в родные края. Он вернулся в Тонашен, несколько лет заведовал фермой. Колхоз тогда был полностью развален. Четыре послевоенных председателя очень постарались, чтобы довести его до нищенского состояния. А ферма при Габриеле Балаяне стала процветать, укрепилась трудовая дисциплина, увеличилось поголовье скота, повысились надои. Последних двух председателей он не подпускал к ферме и все делал по-своему. А им это и надо было: на каждом собрании в районе или области они отговаривались так: «зато у нас ферма образцовая». В конце концов председателем избрали Габриела Балаяна. А через год, когда колхоз преобразовался в совхоз,
