Хозяйка книжного магазина на краю света - Рут Шоу

Зима в центр Отаго пришла рано. Первый тонкий слой снега покрывал вершины безмятежных гор и стремился заполнить долины. Облака неторопливо скользили по небу, постепенно накрывая низкие холмы и поглощая все, что встречалось на их пути. Воздух быстро стал пронизывающе холодным. Нейсби готовился к спячке.

В ту первую зиму безмятежность была настолько полной, что я сидела, свернувшись калачиком, с широко раскрытыми от удивления глазами, наблюдая, как пылают собранные осенью сосновые шишки, как они равномерно горят, посылая вверх кружащиеся столбы дыма и распространяя свой аромат по воздуху.

В окно спальни я как завороженная наблюдала за своим первым снегопадом. Первая снежинка упала, будто комок ваты, безумно дрейфуя, словно показывала танец с парашютом в миниатюре. Казалось, эта маленькая пушинка была послана объявить о торжественной премьере самого грандиозного балета, что бывает только раз в году, но идет несколько месяцев. А теперь крошечные балерины спускались на землю сотнями, тысячами, миллионами, все в белом, и танцевали все быстрее и быстрее.

Вскоре я уже не могла разглядеть каменный мост за грунтовой дорогой. Я быстро оделась и побежала на игровую площадку. Ботинки хрустели по глубокому снегу. Я укуталась в зимнюю одежду, и только глаза выглядывали из-за нескольких шарфов, обмотавших мое лицо. Изгороди тоже как будто бы натянули зимние шапки, хрустящие снежные «тэм-о-шентеры» [5], некоторые из них были даже украшены сосновыми иголками, игриво воткнутыми под углом. Телеграфные провода начали провисать под тяжестью снега.

____

Именно здесь, в самом сердце Маниотото, действительно начинается моя история.

– Достаточно холодно, чтобы морщины на заднице отморозить, – сказал мой отец, когда мы подошли к двигающемуся иноходью загадочному часовщику, Билли Стронгу. – Лучше зажги трубку и сделай несколько затяжек, чтобы согреть нос, а то оттуда, кажется, уже сосулька растет.

Билли, все еще державший спину прямо, но уже стареющий, приблизился к нам на расстояние слышимости.

– Мне лучше зажечь трубку. Я знал, что пойдет снег. Каково теперь деревьям. Каково птицам.

Огромным, неопрятным носовым платком он вытер свой настолько же огромный, крючковатый нос, достал карманные часы, проверил время и кивнул.

– Как я уже говорил, я прожил здесь так много лет, что не могу не знать, когда пойдет снег. А сегодня его много выпало, даже на равнинах тонким слоем осел.

– Да, пожалуй, – ответил папа.

Он стоял, расставив ноги и положив руки в карманы; его кисет для табака торчал из кармана куртки-джерси, а мясницкий фартук был надежно завязан вокруг слегка округлившегося живота. Его голубые глаза окружали морщинки, его светлые волосы с небольшими залысинами прикрывало кепи. Он говорил, что в нем «уши не мерзнут», что необъяснимо, ведь кепи уши вовсе не закрывало. И вот под его величественным фамильным носом появилась зажженная трубка, почерневшая со временем, но прекрасно обкуренная.

– Значит, к парням собираешься присоединиться? – спросил он у Билли, кивнув в сторону продуктового магазина и видавшей виды длинной скамьи рядом с ним, которая, похоже, была частью витрины. Именно там, через дорогу от папиной мясной лавки, каждое утро собиралась группа пожилых мужчин, к которой принадлежал и Билли. Они все приехали в Нейсби молодыми, горя желанием работать, добывать золото, жениться, завести детей. Теперь, в преклонные годы, они проводили почти каждое свое утро, сидя на солнце, покуривая трубку, погружались в воспоминания и время от времени дремали.

Скамейка уже была наполовину занята одряхлевшими «парнями», которые просто сидели, хлюпали носом и весело курили трубки. Когда к ним кто-то подсаживался, они разгибались, снимали перед ним шляпу, бормотали что-то о погоде, а затем снова сгибались. Бесконечные кивки, невнятная речь, клубы дыма… К середине утра всю скамейку уже занимали, и старые хрипящие двигатели времен золотой лихорадки продолжали свою ежедневную работу.

____

Из начальной школы Нейсби я перешла в школу Рэнферли и стала ездить вместе с Джилл в школьном автобусе. Наша учительница английской литературы, мисс Александра, говорила, что у меня отличные писательские способности и поддерживала меня в стремлении читать и писать. С другой стороны, учитель математики, мистер Хилл, однажды просто перестал задавать мне вопросы, а я продолжала витать в облаках (и писать).

На географии я познакомилась с картами. Я обстоятельно изучала долготу, широту, топографию и с головой уходила в размышления об океанах и экваторе. Я исследовала разные страны, изучала их население и фауну, а еще активно выступала против концепции Содружества наций.

В школьной библиотеке появлялись книги о Второй мировой войне, в том числе и «Дневник Анны Франк», который я прочитала в тринадцать лет. Анна написала свой дневник в том же возрасте, а двумя годами спустя умерла: это произвело на меня огромное впечатление.

Я не намеревалась задерживаться в школе дольше, чем необходимо: школьный кабинет – не место для поиска смысла жизни.

В первую неделю 1963 года Нейсби праздновал свой столетний юбилей: весь город нарядился в старинные костюмы. На главной улице прошел парад, на игровой площадке проводили соревнования по легкой атлетике и отращиванию бороды, а еще раздавали сосиски на хлебе; ближе к ночи все демонстрировали намытое золото и танцевали. В администрации города даже фильм показали. Росс Макмиллан, позже обретший известность как поэт под псевдонимом Blue Jeans (Синие Джинсы), промчался по городу на своей лошади, а на радость нам еще и через машину перепрыгнул. Местный житель лег в старый катафалк, который по главной улице тащили две лошади, и убедительно притворился мертвым.

Парад закончился в отеле «Ройял», там собрались все. Когда уже не было места, остальные празднующие заполнили отель «Эншент-Бритон». Все начали пить, петь и есть и забыли о бедняге в катафалке, а он к тому моменту уже отчаянно стучал по стеклу и жаждал выбраться. В конце концов кто-то его заметил, но потребовалось некоторое время, чтобы вызволить шутника, поскольку дверь заклинило, а разбивать стекло катафалка не хотелось.

Я помню 1963 год по двум причинам. Одна – столетие Нейсби, другая – именно тогда меня изнасиловали.

Глава 5

1963

Когда я была подростком, в одном из общественных центров Маниотото раз в месяц проводились танцы. Обычно на мероприятие приходило много людей, от подростков до их бабушек и дедушек. Мы танцевали традиционные шотландские танцы, а также фокстрот и вальс – всему этому нас учили в школе. Когда мы впервые разучивали вальс, нас ставили в пару с другой девочкой, и мы отсчитывали эти «раз,