Овидий в изгнании - Роман Львович Шмараков
«Позвольте, я вас отряхну, — вежливо сказал Генподрядчик, шагнув вперед. — У вас на спине что-то». После этого удачного начала незнакомец, приподняв запыленное лицо, поглядел на него с благодарностью, но, не выказав потребности в диалоге, предпринял попытку прозмеиться мимо него в подъезд. «Не советую, — сказал Генподрядчик. — Там домофон». — «С пламенным мечом?» — уточнил незнакомец. «Да, конечно». Незнакомец застонал и сел на землю. «Везде с мечом, — заметил он. — А кое-где со скорпионами. Перестали в стране выпускать домофоны с человеческим лицом. Навеки сошли с конвейера». — «Можно я спрошу: вы кто?» — как можно тактичнее спросил Генподрядчик. Тот опять застонал с ритмичностью теоремы Виета. «Я великий грешник», — отрекомендовался он. «Ну, не стоит сразу создавать о себе неблагоприятное впечатление, — запротестовал Генподрядчик. — В частности, не надо приходить на первое собеседование с вызывающим макияжем и в короткой юбке. Ваш менеджер может быть уроженцем Библейского пояса». — «Нет, — упорствовал незнакомец, — я именно то, за что себя выдаю». — «Это редкость, — ободряюще сказал Генподрядчик, испытывая одновременно неуверенность в себе как практикующем психологе. — В наше время планомерно организуемых иллюзий мало кто выдает себя именно за то, за что он является». Вместо ответной благодарной реплики наступило неловкое молчание. Генподрядчик выдержал его достаточно, чтобы с легкой укоризной акцентировать его неловкость, а потом выступил с предложением не в очередь. «Не таите это в себе, — сказал он. — Возможно, я ваша последняя связь с человеческим миром. Я могу даже отнести весточку вашей жене». — «Вот жене только, ради Бога, не надо! — горячо запротестовал незнакомец. — Пусть думает, что я полярный летчик!» — «Хорошо, летчик так летчик. Хотя элементарное знакомство с формальной логикой дает мне основания спросить, почему нельзя быть полярным летчиком и великим грешником одновременно». — «Видимо, во мне жива героика тридцатых годов, — подумав, сообщил незнакомец. — Можете вы представить Чкалова великим грешником? Хотя бы на минуту?» — «За минуту много не нагрешишь», — резонно отметил Генподрядчик. «Ну, не скажите. Мне удалось… А Папанина? Папанина можете?» — «Папанина могу, — с сожалением признался Генподрядчик. — Но, во-первых, у меня вообще развитая фантазия, что в свое время сильно мешало мне в быту, а во-вторых, он не летчик». Этот факт из жизни Папанина завел дискуссию в тупик. «Так что, вы говорите, у вас случилось?» — предложил Генподрядчик психологически корректную формулировку, как бы выводя все случившееся в жизни незнакомца из сферы его моральной ответственности. Тот шумно вздохнул и предложил: «Давайте на скамеечку сядем». — «Там термиты проели, — возразил Генподрядчик. — Давайте здесь». Тот согласился и начал.
«Тут в соседнем подъезде парень один жил. Это когда уже дом просел и из земли соки пошли. Его сосед сверху ходит по дому и не может понять: отчего он все время на одном месте спотыкается? Буквально на одном и том же.
— Что это я, жена, — относится он к главному интерпретатору событий в доме, — спотыкаюсь все время? Ну буквально!
Она призадумалась и говорит:
— И действительно, что это ты, волчья сыть, травяной мешок, спотыкаешься? А где именно это интересное событие с тобой происходит?
Сосед ведет жену в центр комнаты и показывает ей пятно на персидском ковре, прямо под ногами у шахского коня, который, как теперь кажется благодаря вмешательству в искусство бытовых коллизий, того гляди поскользнется и сковырнется вместе с шахом в скалистую бездну.
— Это я тут давеча суп разлил, — объясняет он ей сюжетные изменения в картине. — Совершенно невозможно передвигаться.
Жена жестом фокусника, достающего женщин, откидывает ковер, и оба смотрят на то, обо что он спотыкался. Насмотревшись всласть, сосед сверху идет вниз и говорит парню:
— Голову подними, нельзя же до такой степени не интересоваться миром, в котором ты живешь! Ты не видишь, что твоя люстра корни пустила?
Парень поглядел и говорит:
— Действительно, пустила. Это, должно быть, с тех пор как на меня твоя жена вишневым вареньем протекла, на потолке сделалась такая благодатная для вегетации почва. Редкостный какой случай.
— Не умиляйся, — говорит сосед сверху, — а меняй немедленно свою электротехнику, или я возьму топор из туристического набора и вырублю твою лампочку под самый корешок.
— Чего это я для тебя должен упираться? — резонно интересуется парень.
— Ты же не хочешь, чтобы с тобой было, как с нехорошим человеком из третьего подъезда.
— А что это за история? — спросил парень.
И сосед сверху рассказал следующую историю.
«Жил в третьем подъезде нехороший человек. Не было у него положительных сторон ну никаких, у ребенка бы золотой зуб изо рта вынул, и при этом исключительный он был лицемер: всегда делал зло как бы против желания, а лучше норовил показать, что это и не он, а кто-то из коллег по отделу. Всех скомпрометировала эта гнида, даже потомственную лекальщицу Поярыко морально запятнала, а сам с доски почета не слезает. Ну, бывают такие сволочи, что я буду тебе рассказывать. И вот однажды ночью спит он, видит третий сон, и вдруг стучится кто-то к нему в окно. Осторожно, но настойчиво, как в фильмах про гражданскую войну и подпольный обком.
Он очнулся, немного послушал и говорит жене:
— Знаешь, милая, какой чудесный сон мне снился. Будто разговариваю я с английской королевой, так, больше всего ни о чем, и собираюсь уже уходить, как вдруг она мне говорит: «Андрей Иванович! Вам не будет в падлу выпить с нами чашечку чаю?» Я ей, конечно, говорю: «Уважаемая! Ну что вы такое говорите? Как я могу высказаться вопреки этому? Конечно, я только за и с благодарностью принимаю ваше предложение». Тут она накрыла быстренько, и сели мы. Принц-консорт тут, дети всякие. Принц Уэльский, опять же. Шашку свою отстегнул и прислонил к тахте. Сидит, как человек, когда слово в разговор вставит, когда абрикосовое варенье подаст. Чаю отхлебнем, сушечку с кунжутом окунем в него, откусим и еще отхлебнем. Все честь по чести, кунжут по чашечке кружится, ложечкой никто не звякнет, и разговоры ведутся. Королева о внешней политике, ну там туннель под морем и конец эпохи блистательной изоляции, а я больше склоняю к семейным ценностям, без которых, говорю, никакая блистательная изоляция абсолютно невозможна. Видя, какой я образованный человек, она предлагает мне кофе с ликером и тут же, чтоб показать, что ее намерения не останутся на бумаге, ставит бутыль на стол…
— Я полагаю, ты к этому и гнул, — говорит жена. — Королева, дескать, тебе настоятельно предлагала, сон в руку, доверяй интуиции и все такое. Сейчас пойдешь искать, где у тебя запрятано, опять буфет бабушкин завалишь или вляпаешься в потемках
