Речка замерзла - Рафаэль Ильдарови Каримов
— Ох ты ж, как замяло тут все! — кряхтя проговаривал Паша.
— Ну да! На самой площадке должно быть полегче с этим, она чуть приподнята на основным уровнем.
Мгновение спустя мы, наконец, выбрались на спасательный от сугробов остров. Площадка была все такой же с одной стороны ржавой устаревшей развалюхой, а с другой уютным и тихим местом. От сие пейзажа по сознанию хлынула орда теплых воспоминаний. Даже мурашки пробежали. Уголки моих губ с каждым мгновением возвышались и возвышались. В голове уже успела стать колом картина веселого времяпрепровождения с Пашей. На этой картине мы с улыбками до ушей безуспешно пытаемся воссоздать снеговик с картинок в интернете, а после дружно смеемся над нашей неудачей.
— Ну-с, товарищ, давайте действовать так… — я не смогла закончить свою фразу. Причиной этому послужила… даже не знаю, как это описать, кроме как гребанное колдовство. Вместо Паши там уже стоял совсем другой человек, с другим лицом, одеждой и аурой, что исходила от него.
— Что такое, Даш? Тебя, что-то удивило? — незнакомец попытался повторить добрую интонацию Паши, но у него плохо получилось, так еще и лицо его отображало полную безразличность ко мне.
— Ты кто… кто ты такой, мать твою?! — злобно и с непониманием задал я вопрос этому человеку.
— Что ты такое несешь? Это я, Паша, — было ощущение, что стоящий передо мной человек и фальшивит, и говорит правду одновременно. Он был и не похож и похож одновременно. Его лицо наполовину состояло из черт лица Паши, а на половину совсем другого человека, светловолосого, светлоглазого, с более темной кожей и большим выпирающим лбом. Одежда, что была напялена на него, сочетала в себе и Пашину одежду, и одежду другого человека, например, в качестве штанов, у него теперь были синие джинсы, а на голове была тонкая шапочка, с длинным красным шарфом вокруг шеи. Про духовные отличия даже говорить не хочется… Это слишком сложно объяснить… Она просто была и Пашина, и не Пашина одновременно. Разве что, можно сказать, что от него чувствовалась опасность.
— Д-Да? — меня терзали сомнения, но все же я больше склонялось к тому, что это Паша. Ну не может за мгновение один человек встать на место другого. Скорей, это у меня какие-то проблемы…
— Конечно, а кто же еще? Что тебя так во мне смутило?
— … — мне было нечего сказать. Мозг отказывался нормально формулировать мысли, хотя даже если бы и мог, я бы не смогла ничего сказать, ведь в голове у меня не было ни одной цельной мысли.
— Ладно, может быть, начнем лепить снеговика? Ты же предложила, помнишь? А то может тебе память отбило, хехе, — Паша или его подобие неумело посмеялось. На его вопрос, я лишь сделала утвердительное движение головой, — что ж, ну тогда лепи нижнею часть, а я все остальное, — после этих слов, он развернулся и начал катать по земле маленький снежок, который с каждый оборотом немного прибавлял в размере.
Немного потупившись, я принялась лепить доверенную мне часть тела снеговика. Опершись на колени, я создала небольшой шар из снега и начала катать его по усыпанной снегом земле. Получилось не очень: маленькие снежинки хлипко прикреплялись к моему шару, а некоторая часть шара в то время напротив, бесшумно падала вниз. Я сильно удивлялось тому, с какой скоростью делает свою работу Паша… или его подобие? Этот вопрос стальным молотом ломал мне голову. Я пыталась логично объяснить себе его внезапное изменение, но все безуспешно. Этот случай не поддавался логике и здравому смыслу. Единственное к чему я пришла, так это к тому, что передо мной стоит все же Паша. Ну не мог там оказаться другой человек, когда секунду назад там стоял Паша. Хотя такой логикой можно доказать и обратное, что передо мной стоит не Паша, ведь человек не может на ровном месте так сильно поменяться.
— Ну что ты там возишься так долго та? Давай помогу, — после этих слов Паша грубо отобрал у меня накатанный снежок и за несколько мгновений докатал его до состояния, когда тот уже был достоин называться нижней частью снеговика.
Мы быстро сложили этот нехитрый паззл воедино, добавив к нему две палочки в качестве рук. Получился достаточно большой и красивый снеговик. По идее, я должна была радоваться этому, но как-то на душе было пусто. Связано это было, естественно, с этой неожиданной сменой имиджа у Пашки. Я была в сильном смятении. Меня хватило лишь на фразу «классно получилось». Ответ Паши был таким же незамысловатым.
Мое внимание привлекла одинокая качель, стоявшая позади снежного построения. Помню, что очень любила после активных и выматывающих игр с Ромой, качаться на ней, впитывая холодный ветерок. В начале, активная игра, по типу догонялок, а после, спокойное умиротворяющее занятие — идеальная цепочка занятий на этой площадке. Мои ноги понесли меня до этого чудо-изобретения. Воспоминания и само сооружение словно гипнотизировали меня, отчего я шла в сторону качели, не отвечая на вопросы Паши: «ты куда?», в тот момент они мне казались такими глупыми: «Что значит куда? Качаться на качели, конечно же».
Усевшись на качели, я почувствовала облегчение. Словно, я обрела полнейшую гармонию и теперь ничто не сможет вывести меня из себя, заставить сильно загрустить или испугаться. Чуть позже и Паша уже подоспел. Встав с боку от меня, он стал несильно качать меня, то взад, то вперед. Мне опять было хорошо. Если бы эту прогулку показывать в виде диаграммы, то линия будет вечно скакать вниз и вверх. В голову пришла замечательная идея. Я плавно опустила свои веки, прикрывая голубоватые шары посреди белого песка. Я представила, как рядом со мной стоит не Паша, а Ромочка. С добродушным выражением лица смотрит на мои закрытые очи и тихо покачивает меня туда-сюда, напитывая мое тело легким прохладным ветерком, а заодно и жизненной энергией, что будет меня заставлять работать и учиться, просто чтобы опять приходить сюда на пустырь и наслаждаться полным спокойствием. Для полноты картины надо было еще в деталях представить летний зной и голубое небо, по которому иногда пробегают облака причудливых форм, напоминающих то лесных животных, то фантастических тварей из голливудского кино.
Подобные мысли
