В Восточном экспрессе без перемен - Магнус Миллз
Я не очень-то обращал внимание, но мне показалось, что оба они пару раз за свою беседу кивали в мою сторону. Мгновение спустя тот, что в короне, обратился ко мне непосредственно.
— Это вы нарисовали зеленый квадрат у Томми Паркера? — спросил он.
— Ну вроде, — ответил я. — Но я в этом не совсем виноват.
Оба они мне ухмылялись, и я вдруг осознал, что прочие клиенты, стоявшие по всему бару, прислушиваются к нашему диалогу.
— А кто ж тогда виноват?
Не желая бросать ни на кого тень, я сказал:
— Так просто вышло, только и всего.
— Хотите сказать, вы случайно нарисовали зеленый квадрат?
От этого несколько человек рассмеялись вслух.
— Нет, — сказал я. — Но в итоге так все и вышло.
— Ну, Томми этим будет не сильно доволен.
— Недоволен?
— Нет, не доволен.
Смех стих.
— Сдается мне, вы еще не видели, как он выходит из себя? — произнес кто-то у доски для дротиков.
— Э… нет, — ответил я. — Не видел, нет.
Должно быть, вид у меня сделался довольно-таки встревоженный, потому что этот человек вдруг выступил вперед и хлопнул меня по спине.
— Вы об этом не беспокойтесь, парень, — сказал он. — Это не конец света. Пошли, мы вам возьмем выпить.
Не успел я сообразить, как у меня в руке оказалась полная пинта пива, за которую заплатил человек в картонной короне. Весь остальной вечер прошел в мареве питья пива и кидания дротиков. В итоге я выставил ему две пинты в ответ за ту одну, которой он угостил меня, но, как я сказал себе потом, засчитывалось намерение. Когда наконец объявили последние заказы, я решил, что выпил за вечер достаточно, и оставил их всех угощать друг друга и дальше. Десять минут спустя я брел по берегу озера, спотыкаясь о корни деревьев, пока старался не сходить в темноте с тропы.
Это выпивка, думаю я, повела меня таким путем, а не по дороге. Ровно так же, как выпивка подтолкнула меня на мостки, когда я добрался до лодочного проката. Я вышел на них и встал на самом конце, откуда мог едва различить семь гребных шлюпок, выстроившихся на своем рейде. По дальнему берегу озера бежала другая дорога, и я, пока стоял на мостках, заметил, как с юга движутся огни машины. Дотуда было больше полумили, но даже на таком расстоянии меня поразило, до чего они яркие. Кроме лучей фар я различал несколько светящихся силуэтов на крыше, но разобрать, что это, не сумел. На миг-другой машина исчезла, скрывшись среди деревьев, а затем вынырнула снова, дальше по берегу озера. Теперь она была почти прямо напротив меня. Вечером поднялся легкий ветерок, и с ним долетал гул мотора и рокот шин по поверхности далекой дороги.
И тут из-за озера донесся еще один звук. Длился всего несколько секунд, и я не смог определить, откуда он прилетел, но мне показался смутно знакомым. В темноте перезвоном лилась еле слышная мелодия, и я узнал небольшой фрагмент детской песенки. Той, где «Полфунта киселя»[1]. Потом снова все стихло, и остался только шелест мягко качавшихся деревьев да плеск озера о берег.
* * *
Когда я наутро проснулся, у меня болела голова. Я намеревался попить воды из водоразборной колонки перед тем, как лечь спать, но, когда наконец добрался до кемпинга, совсем об этом забыл. Вместо этого я залез к себе в палатку и сразу уснул, а теперь у меня похмелье. Такова цена пяти пинт «Топэмовского» «Эксцельсиора-горького». Или шести? Четко припомнить я не мог, но решил, что быстрый душ смутность эту с меня смоет. Подходя к душевому блоку, я вспомнил, что нужно включить подачу воды, поэтому робко зашел в женское отделение и проделал всю ту процедуру, которую мне показала школьница. Все вроде бы получилось как надо, но, обогнув душевой блок в мужское отделение, я обнаружил, что вода течет совершенно холодная. После чего я осознал, что те несколько мгновений теплой воды, какими я насладился накануне вечером, наверняка были последними каплями нагреваемого запаса. Отныне, если мне хотелось принять душ, вода будет только холодной. Надувательство какое-то, по-моему. В конце концов, если человек платит за то, что живет в кемпинге, ему полагается сколько-то горячей воды. Тут я сообразил, что за эту неделю на самом деле ничего не платил. Взамен я покрасил ворота. Следовательно, у меня нет другого выбора — только собраться с духом и принять полуминутный холодный душ. Я шагнул под лейку и встал, голый и дрожащий, под ледяным водопадом. И вот тут-то вспомнил человека в картонной короне и его вопросы о зеленом квадрате. Он и впрямь, что ли, допрашивал меня перед всем пабом? Да, так и есть. Все стояли вокруг и слушали, а потом кто-то спросил у меня, не видел ли я еще, как мистер Паркер выходит из себя. Очевидно, само собой, что этого я пока не видел. Я провел здесь всего несколько дней и вообще с ним едва знаком. Однако все они вели себя так, словно дело это — наивысшей важности. Ну, лично я не понимал, из-за чего такой шум. Ладно, признаю — мистер Паркер не придет в восторг от вида зеленого квадрата посередине своего главного въезда. Что есть, то есть, но я едва мог себе представить, что из-за такого он станет выходить из себя. Напротив, казалось, он такой человек, кто к подобному относится скорее философски. Со мной пока он вел себя крайне вежливо и учтиво, и у меня не было сомнений, что таким же он останется и впредь, несмотря на происшествие с разлитой краской.
Одевшись, я сходил выключить воду, а затем направился к своей палатке. По пути я заметил, что у ворот стоит мистер Паркер — открывает и закрывает их, тщательно осматривая покраску. Я решил, что с таким же успехом могу и сразу к нему подойти и убедиться, что он доволен моими стараниями, поэтому я, как бы между прочим, направился к нему. Когда я подошел и встал рядом, мистер Паркер кратко на меня взглянул, но затем продолжал озабоченно разглядывать ворота. Казалось, он не обращает внимания на зеленый квадрат у себя под ногами
