Плохорошо - Ашаи
Не все 17 членов собрались на годовщину чата, но самые активные пришли. Нас навестил австралиец Майк. Лúса и Лад познакомились с ним в баре. Мы рассаживаемся в гостиной вокруг стола.
Сложно было не обратить внимание на карту мира во всю стену. Я предлагаю всем рядом с родным городом написать своё имя. Легко соглашается Майк, и я показываю ему, where situate a White Sea and a Severodvinsk City. В ответ он пишет свой никнэйм рядом с небольшим городом недалеко от Мельбурна. Водя руками по карте и активно жестикулируя, мы с жаром рассказываем друг другу, кто-где был.
Потом начался мини-кёрлинг. Я прошу у Лúсы мел и на черном деревянном журнальном столике рисую круг. В сантиметрах тридцати от него провожу линию старта. За ней ждут игры четыре миниатюрных стальных шарика – по два каждому участнику. На каждый из шаров сверху надет круглый пластмассовый бочонок таким образом, что бочонок можно катать, а шарик служит колесом.
Игроки ходят по очереди и стараются закатить бочонок от стартовой линии в круг. Выигрывает тот, у кого сразу два бочонка одновременно находятся в кругу. Страсти накаляются, когда бочонок соперника выталкивает из круга твой бочонок.
Лúса просит сыграть с ней партию. Мы присаживаемся на диван, и она незаметно под столом упирается коленками мне в ногу. Я стараюсь сыграть с ней вничью, но случайно выигрываю. Я немного не рассчитал силу толчка, и мой бочонок вместо того, чтобы встать в круг рядом с Лúсиным, выбил его из “дома”. Лúса закрывает лицо руками и ложится всем телом на мои колени, убитая горем.
Сегодня у нашего чата Новый год. Пришло время Тайного Санты. Каждый наугад вытягивает из Лúсиной летней парусиновой шляпки бумажку с именем человека, которому дарит подарок. Я снимаю эту забаву на видео в кружочке и сразу отправляю в наш чатик. Тот, кто пришёл без подарка, выкручивается сам. Андрей, например, поздравляет Лада настоящим мужским поцелуем в щёку. Лад явно смущён, но старается не подавать виду. Что делать, не всегда подарок – это приятный сюрприз. Иногда – просто сюрприз.
Самому Андрею в Санты достаётся его бывшая жена и её подарок – елочная игрушка ручной работы, которую они по иронии судьбы вместе покупали несколько лет назад.
Все веселятся, слушают музыку, общаются и много смеются. Вечеринка продолжается. Лад с Лúсой приготовили отличную лазанью по-грузински и несколько видов канапе: с сыром, рыбой и фруктами.
До закрытия метро остаётся недолго. Я благодарю всех за отличный вечер и прощаюсь. Лúса вызывается проводить меня до лестничной площадки.
Двери лифта открываются, и Лúса заскакивает в него вместе со мной. Двери захлопываются, я – в ловушке. Она обвивает руками мою шею, и мы едем вниз. Предполагая дальнейшее развитие событий, я повторяю фразу, которую писал ранее: “Ты мне тоже нравишься. Как друг. А друзья не должны целоваться.”
Только друзья и всё. Наша история не про разрушенный брак.
“Я и не собиралась с тобой целоваться,” – обиженно отвечает подруга.
Лúсе кажется, что её никто не уважает и не любит. Она говорит об этом. У неё опускаются руки и лицо. У меня внутри всё переворачивается, потому что я сам был в подобной ситуации. Мне знакомы эти чувства, и я рассказываю ей об этом в ответ.
Сейчас, по прошествии трёх месяцев, когда я стучу по кнопкам ноутбука, описывая этот эпизод, не могу дословно вспомнить ни одной фразы, произнесённой нами в те мгновения. Настолько близко мне было положение, в которое попала Лúса. В памяти осталось лишь глубокое ощущение дежавю.
Знаю, что в такие моменты нужна поддержка и крепко обнимаю её. Нужно было сказать комплимент, но в голову лезло решительно ничего. Лифт уже давно остановился на первом этаже.
«Лад точно тебя любит. Это очень заметно со стороны, – наконец я прерываю затянувшуюся паузу. – Пойдём немного освежимся на улицу».
Начинаю чувствовать себя неловко и хочется поскорее уйти, но я не могу. Вопрос остаётся нерешённым. Мы выходим из подъезда на крыльцо и по красным глазам я понимаю, что Лúса плакала. В этих слезах было всё: и неудовлетворённое желание, и то, что мир больше не будет прежним, и накопленная усталость на фоне отсутствия самореализации.
Прошу Лúсу придержать входную дверь в подъезд, чтобы не сработал автодоводчик. Сам же подчёрпываю в ладони свежевыпавший снег и предлагаю Лúсе приложить его к лицу, чтобы снять красноватое раздражение кожи от слёз. Лúса с благодарностью берёт снег и кидает его мне в лицо, а потом убегает домой по лестнице. Я кричу вслед «Лúса!», наивно считая, что это заставит её вернуться.
Пусть хотя бы знает, что мне не безразлично.
Я поднимаюсь на том же лифте. В нём до сих пор не остыл неприятный запах Лúсиного парфюма. Дверь в квартиру открыта, я прохожу в гостиную. Ребята громко смеются, что я уже соскучился по ним. Кто-то спросил: “Что оставил?” Лúсы среди них нет. Из кухни выходит Лад, и я предлагаю ему перекурить на балконе.
В этой ситуации ему хуже всех. Я твёрдо уверен, что Лад имеет право знать правду и в двух словах рассказываю ему о происшедшем. Его мимика изображает боль и доказывает его чувства к Лúсе. Если бы он мне врезал, я бы его понял, и завязалась бы оправданная драка. Но он спокойно спросил, как я отношусь к Лúсе.
«Как к другу, – в который уже раз отвечаю я. – У нас всегда есть интересные темы для разговора, мне безумно нравится, как она рисует и как себя преподносит, всё очень по-женски. При этом меня не тянет к ней в сексуальном плане».
Надеюсь, Лад мне поверил.
На балкон заходит Лúса, и беседа резко заканчивается. От неловкости момента никто из нас не смеет взглянуть в её сторону. Мы молча смотрим на двор, на монументальные советские многоэтажки, разукрашенные тёплым светом домашних очагов. Притворяемся созерцателями. Я напрягаю боковое зрение и вижу Лúсины “руки в боки”. Лад докуривает, приобнимает её за талию, и они вместе уходят в гостиную.
В коридоре я встречаю Патра в куртке, заматывающего поплотнее шарф. Нам по пути.
Оказавшись на свободе, у меня появляется устойчивое желание напиться, но я сдерживаюсь. Эмоции переполняют – есть потребность выговориться. Я рассказываю Патру о случившемся на вечеринке. Его реакция меня сильно удивляет: он веселится как будто всё ещё там. Я смотрю на него с удивлением и негодованием.
