Гетопадение - Мамкина Конина
— Узнай, почему она без седла.
Ребёнок обратился к нависшему над ними слиянию человека и лошади. Они казались далёким и непостижимыми монументом чистейшей силе, вылепленным из мышц, обтянутым кожей и затем отлитым в металле. Одновременно кентавр и пегас. Наездник внимательно выслушал вопрос, а затем коротко пояснил: «Контроль».
Над чем именно, Антон выяснять не стал и послушно залез на лошадь. Он вспомнил, что неплохо было бы помочь забраться ребёнку, но Райден уже усаживал его перед собой. Господину Шульцу было непривычно и неудобно находиться на спине коня, ещё и без седла, но по непрекращающемуся ёрзанью подростка он смог наконец сделать окончательные выводы о его половой принадлежности.
Ехали они бесконечно долго, хотя отголоски звуков города можно было услышать уже с поляны. Райден напряжённо вглядывался в клубки запутанных веток и, казалось, совершенно не торопился. Жалобы и предложения начинавшего раздражаться врача были переданы через мальчика и обстоятельно проигнорированы:
– Быстро – это медленно, но без перерывов, – не оборачиваясь прогудел воин.
Антону пришлось довольствоваться этим. Он откровенно скучал, а тот факт, что ему приходилось сидеть меж крыльев доспеха и смотреть либо на них, либо в спину своего спасителя и конвоира, удручал. По состоянию амуниции он сделал вывод, что она не раз побывала в бою, но там, где перья были потрёпаны или вырваны, он мог разглядеть отголоски изменчивого мира. Он поминутно обращал внимание на новые звуки и запахи, то есть все звуки и запахи вокруг. И тут врач чуть не поперхнулся: среди листвы он заметил гусеницу размером с собаку. Она встала на задние лапки и неуклюже помахала тремя парами передних. Антон несколько раз быстро моргнул, но существо уже скрылось под землёй. Он посмотрел на спутников, чтобы убедиться, что ему не показалось, но они, похоже, ничего не заметили.
В городе им наконец удалось спешиться, что безмерно обрадовало господина Шульца. Райден повёл их через рынок, где рядами стояли криво сколоченные прилавки, пахло рыбой и пряностями. Продавцы лениво предлагали свой товар, зная, что его итак купят, какую цену не назови. Здесь никто уже не обращал внимания ни на ребёнка, ни на человека, ни на крылатого война. Но среди этого букета ароматов, Антон, словно гончая, почувствовал тот самый, единственный запах, который он скорее назвал бы благоуханием. Сигареты. Врач оторвался от своих спутников и через несколько секунд едва нашёл их в толпе.
Они подолгу задерживались у каждого прилавка, рассматривая, экзотические и не очень товары. Антон замечал неудовольствие на лице проводника, но тот безропотно останавливался, когда его просили.
— Извините, что так получается, я просто вижу это место в первый раз, – смущённо проговорил врач. Мальчик перевёл.
– Ты не в том положении, чтобы обманывать, чужак, – Райден сдвинул брови, – Я даю тебе время насладиться жизнью, на случай, если это твои последние часы. Ври больше, и мне не нужна будет Оракул, чтобы убедиться в твоей нечестивости.
Господин Шульц почувствовал, что его осадили и пристыженно замолчал. Мальчик тряхнул кудрявой головой и вопросительно посмотрел на отца, но тот ничего не заметил.
Почему-то во время этой пламенной речи Антон думал не о том, как его отчитывают и даже не о страшном смысле слов Райдена, а о его лице: оно было каким-то нездешним – широким и квадратным, разрез глаз – явно азиатским, но не узким, как у остальных. К тому же, кожа чуть смуглее. И жар, с которым он говорил о благочестии. По-видимому, его культура немного отличалась от местной.
Прошло около получаса, и они наконец дошли до пещеры на окраине села. Райден встал, опершись о стену, аккуратно сложил руки на груди. Это не помогло, и он всё же сморщился от боли. Затем он широко расставил ноги, от чего стал казаться ещё ниже. «Всё покатушки без седла», – заметил про себя Шульц. Воин всем видом показывал, что врач может войти, когда будет готов, но что рано или поздно они это сделают, и бегство бесполезно. Антон не стал откладывать и зашёл сразу.
В довольно обжитой пещере, изнутри больше похожей на комнату в избушке, на пушистом ковре лежала женщина и причитала что-то под нос. Она ударила кулаком по полу. При виде посетителей она вздрогнула и попыталась спрятать телефон, но он выпал из рук, и экране Антон увидел очередную вариацию мобильной «три в ряд». Она выглядела шокировано, совсем не так, как подобралось «всезнающей».
У женщины были довольно приятные мягкие черты лица, на смуглой коже, виднелись крупные белые пятна, но всё же первым, на что обратил внимание врач была её видовая принадлежность: «Она тоже человек. Какое облегчение».
Гостей тут же окружили три гусеницы. Они вертелись вокруг них, громко дышали, похрюкивали, но, по всей видимости, их боеспособность на этом исчерпывалась. Оракул свистнула, и они громко затопали к ней по деревянному полу косыми лапками.
Райден что-то объяснил, мальчик что-то пробормотал, и Антону ничего не оставалось, кроме как сделать единственное возможное в подобной ситуации – сказал: «Да». Женщина попросила ребёнка подождать снаружи, несмотря на все его возмущения, достала из кармана карамельную конфету, всучила ему и выставила за дверь. Она указала Райдену на дальний угол и помогла накинуть на плечи плед. Когда Шульц уже окончательно расслабился, Оракул неожиданно повернулась к нему и заговорила на чистом немецком:
– Так, послушай, голубчик, это моя территория. Я здесь всемогущая.
— Я не всемогущий! Я просто врач.
– Ещё лучше! Я тут целительствую, – она игриво вскинула брови, улыбнулась и посмотрела на Райдена, – А намерения у тебя ой, какие корыстные…
— Нет, пожалуйста, я всё понял, я не претендую, – Антон на всякий случай спрятал руки, чтобы случайно не показать пальцем куда-нибудь, — Послушай, просто скажи, что всё хорошо, и ты меня никогда не увидишь.
Оракул подозвала Райдена и начала что-то объяснять. Всё это время воевода не отрывал глаз от врача и серьёзно кивал. Женщина села посреди комнаты, закрыла глаза и сделала удовлетворённое лицо, показывая, что они «съебодны». На вопрос, что это значит, она ответила: «свободны, только как можно быстрее. Пшёл вон!».
Когда они уже уходили, Оракул обратилась к Антону:
– Ничего я ему не сказала, но ваш рассудок трещит по швам, а душа проклята, господин Шульц. Ещё раз попадёшься мне, флюгер – сдам, как стеклотару.
Антон не понял, откуда она могла знать его фамилию, учитывая, что он пока сам её не знал, но решил подумать об этом позже. У него были проблемы посерьёзнее: воин
