Совсем как ты - Ник Хорнби
– Подыхаю, – сказала Кэсси, когда они, получив свои заказы, расположились за столиком.
– А что так?
– Домашняя вечеринка.
– Ага.
– Когда мне пришлось вставать ни свет ни заря, некоторые еще не ложились. Короче. Нефиг баловаться кетом, когда назавтра к девяти на работу.
– Запомню.
– Я стараюсь воздерживаться. Но на кет и суда нет.
Она и в самом деле воздерживалась. В магазине появлялась вовремя, исправно обслуживала покупателей, хотя Джозеф догадывался, что за прилавком стоит одна телесная оболочка. Знать наверняка он не мог, поскольку в другом состоянии ни разу ее не видел, но надеялся, что внутреннего содержания в ней все же больше, чем ему виделось по утрам в субботу.
– И что ты там отчебучила?
– Да я тихарилась.
– Правильно делала.
Она не слушала. Джозеф видел, что она чем-то удручена, но не этим бедственным похмельем.
– Можно задать тебе один вопрос? – в конце концов решилась Кэсси.
– Наверно, нельзя.
– Уверен?
Так говорили белые студенты вместо «Я не прикалываюсь, но…». Дальше следовало нечто ни разу не смешное и непременно, непременно связанное с цветом кожи. Формулировка Кэсси ему даже нравилась, но сама тема была неприятна и не к месту.
– Не на сто процентов. Говорю же: «Наверно».
– То есть лучше не спрашивать?
– Даже не знаю. Но если ты опасаешься, что получится оскорбительно, то, думаю, лучше не надо.
– По-моему, это не обидно. Но если ты скажешь «стоп», я тут же заткнусь.
Джозеф промолчал, тем самым выразив полную меру внимания и сопротивления.
– То есть ты говоришь «спрашивай»?
– То есть я молчу.
– Ладно. Только я подзабыла, как понимать твое молчание.
– Господи, Кэсси. Ну давай уже не тяни.
– Насчет отношений.
– Так-так. Это как раз по моей части. Теперь понятно, почему ты обратилась именно ко мне.
– На самом деле это касается не просто отношений.
– Ты жжешь.
– Это касается отношений с черными парнями.
– Насколько я знаю, практически нигде в мире это нынче законом не возбраняется. Но в некоторых регионах такое, по всей видимости, более проблематично, чем в других. В Северном Лондоне – норм.
– Ой. Да. Нет. Я не о том…
– Шутка юмора.
– Ясно.
– Итак?..
Она набрала побольше воздуха:
– Скажи, это правда, что черным девушкам не нравится, когда белые девушки встречаются с черными парнями?
– А ты встречаешься с черным парнем?
– Не встречаюсь. Но опыт имею. И хотела бы замутить по новой.
– Уверен: с его стороны возражений не будет.
По субботам Кэсси выглядела не лучшим образом, но Джозеф понимал, что при желании она без труда замутит с кем угодно.
– Да, но это будет неправильно?
Эта фигня уже стала ему надоедать.
– Я-то откуда знаю?
– Вот ты бы стал встречаться с белой девушкой?
– Почему ты не спрашиваешь, есть ли у меня такой опыт?
– Да, действительно. Есть ли у тебя такой опыт?
– Конечно есть.
– А кто-нибудь типа осуждал?
– Осуждал. Ее дед.
– Он расист?
– Нет. Он веган. И осуждал мое место работы.
– Правда?
– Нет. На самом деле он расист.
– Допустим. Но я спрашиваю насчет… типа… твоего сообщества.
Его сообщество. Своим сообществом ему по-прежнему хотелось считать тот район, где он живет: где соседствуют белые старушки, парни-мусульмане, литовская молодежь, девушки смешанного происхождения, главы семей – азиаты-таксисты. Но это было бы ошибкой. Его сообщество простиралось от Лос-Анджелеса до Нигерии, а там и до Ливерпуля. Это сообщество было слишком многолюдным, и Джозеф знал о нем самую малость.
– Нет, – ответил он. – Соседи относились к этому с полным пониманием.
– А почему вы с ней разбежались?
– Потому что я сходил налево, а она узнала. Это для тебя плохой пример.
Она покосилась на него с неодобрением.
– В девятнадцать лет, – добавил он, – такое случается.
– Все отношения, которые у меня были, оканчивались чьей-нибудь изменой, – призналась Кэсси.
– Думаю, это в порядке вещей, – сказал Джозеф. – Пока люди не состоят в законном браке и пока один из них не умер.
Они молча обмозговали этот вопрос и больше не касались темы отношений.
Симпатичная брюнетка пришла в дождливый день; магазин, считай, пустовал. Чтобы ее обслужить, он чуть не оттолкнул Кэсси. Та покупательница больше не появлялась вместе с горластой блондинкой, и Джозеф мог только гадать: это простое совпадение или же причиной стал он сам? Над этим вопросом он ломал голову недели три, если не больше; отмахнуться не получалось. Размышляя, не потому ли брюнетка приходит одна, что пытается с ним флиртовать, он вместе с тем задумывался: быть может, с ним самим что-то не то? Возможно, ему требовалась подруга. Он уже довольно долго скучал в одиночестве. Возможно, отсутствие секса склоняло его к мысли, что женщины, которые просят рульку ягненка или грудку куры свободного выгула, на самом деле просят кое-чего другого. Возможно, когда горластая блондинка заговорила о филейной свинине, она и впрямь имела в виду мясную вырезку. Он даже решил навести справки, не встречается ли Кейла с Энтони Т.-К. по сей день.
– Здравствуйте, Джозеф.
– Здравствуйте.
– Так. Что же я хотела взять? Ах да…
– Прошу прощения, но я не знаю, как вас зовут, и в ответ могу сказать только «здравствуйте». Получается как-то не слишком вежливо.
– Ой, не переживайте.
Вот зачем она сказала «не переживайте» – чтобы его не обидеть? Или чтобы не называть свое имя? Если она шифруется, то лучше ему сделать над собой усилие, чтобы никогда больше ничему не удивляться.
– Так. Стейков. Побольше. И котлеты.
– Хорошо. Побольше стейков – это сколько?
– Сколько ни куплю – они все сметут, но для меня это дорого, а для них – не полезно.
Значит, без имени. Он редко чувствовал себя круглым дураком, особенно в женском обществе, хотя женщин ее возраста среди его знакомых было крайне мало, а он даже не знал, сколько ей лет. (Тридцать пять? Он надеялся, что не больше. С разницей в десять лет он бы еще смирился – о’кей, тринадцать, но это уже край.)
Да пошло оно все к черту. Кто его просит мириться незнамо с чем? Уж всяко не она, это точно. Она даже имени своего не сказала.
Как же это началось? Впервые она привлекла его внимание, войдя вместе с горластой блондинкой; вероятно, в тот раз у него почему-то возник вопрос: которую из двух он бы выбрал под дулом пистолета? Порой такие вопросы помогали скоротать время. А когда он увидел ее повторно, в голову ему пришло, что сейчас бы пистолет уже не понадобился, да и на прошлой неделе тоже. У нее были прекрасные глаза, улыбка, способная обогреть даже холодильную камеру, а весь облик ее говорил о том, что прошлое нанесло ей какую-то рану. Хорошего в этом, конечно, мало, но у большинства покупателей вид был такой, будто с ними вообще ничего не случалось. Он и сам, в принципе, не знал
