Вот так соседка - Сарая Уилсон
На этот раз до школы меня подвозила Делия, потому что Шей была занята с раннего утра. Я пыталась пару раз ездить на общественном транспорте, но мой топографический кретинизм сыграл со мной злую шутку. Я все время приезжала не туда. Гугл-карты не помогали мне, их подсказки с предположительным расстоянием до пунктов назначения разбивались о то, что я не представляла, сколько это – шестьсот футов или полмили. Делия и Шей сказали, что – из совершенно эгоистичных побуждений – сами будут подвозить меня до школы и обратно.
– Просто я не горю желанием забирать тебя в Оклахоме, когда ты вновь потеряешься, – приговаривала Шей.
Они говорили так специально, чтобы я не чувствовала, что чрезмерно пользуюсь их добротой. Каждый день я боролась за самостоятельность. Для меня было очень важно отделаться от родителей, деньгами прокладывающих мне дорогу в жизнь, и тут я снова оказалась под чьим-то патронажем. Это одна из причин, почему я с нетерпением ждала времени, когда перееду к Тайлеру и заведу свою машину. Стану сама себе хозяйкой.
Я задумалась о своем и прозевала начало пламенной речи Делии. Почти каждый день она вещала об одном и том же, так что я, в сущности, ничего не пропустила. Она говорила:
– И я сказала мистеру Реймону, что студенты с творческими способностями, согласно исследованиям, с большей вероятностью побеждают в олимпиадах. Сам Эйнштейн говорил, что воображение в науке важнее, чем знание. А откуда у студентов воображение? Они должны видеть искусство!
Почти каждый раз, когда она меня подвозила, Делия жаловалась на преподавателя технических наук, мистера Тристана Реймона, который ругал ее занятия по искусству. В душе художница, дитя цветов и представитель богемы, она родилась в неправильное для себя время и не в том месте, где должна была. Обычно она была воплощением мира и спокойствия и художественного восприятия действительности, но то, как милейший мистер Реймон над ней издевался, сводило ее с ума.
К счастью, во время ее признаний особая реакция от меня не требовалась. Надо было периодически кивать или комментировать, что он сволочь и кретин. (Хотя мы с Шей были уверены, что он влюблен в Делию и не понимает, что, когда ее дразнит, не приближается к цели завоевать ее сердце.) Таким образом, у меня было время думать о Тайлере и переезде к нему.
Мысли о Тайлере и догадки о том, правильно ли я поступаю, отвлекали меня от утреннего занятия, и я не могла сосредоточиться на детях. В итоге я сдалась и показала им познавательный фильм, который не развлек их и ничему не научил. Уверена, что четверть из них его проспала.
Одного из учеников, Дэни, я посадила рядом с собой, чтобы не кидался в других детей бумажками. Последние пару недель он вел себя плохо, что ему было не свойственно. Я впервые столкнулась с такой ситуацией и не знала, чем ему помочь. Я написала себе напоминание, что пора обсудить проблему с его родителями, а также при случае спросить совета Шей и Делии.
Зазвонил звонок, и я сорвалась и побежала в учительскую, поговорить с подругой.
– Вот ты где! – крикнула я. Стоящая у кофемашины Шей удивленно посмотрела на меня.
Уже давно она не красилась в фиолетовый и не выбривала полголовы. У нее были темные волосы, короткая, асимметричная стрижка, которая шла к ее большим карим глазам. Если Делия надевала полупрозрачные кофточки и цветастые блузки, то Шей всегда одевалась как на службу в адвокатскую контору. Юбка-карандаш, малиновая сатиновая блузка и блейзер. Она сказала:
– Я тут каждый перерыв. Что с тобой?
Я подошла и, схватив ее за руку, потащила к свободному столу:
– Мне столько надо рассказать тебе! Моя тетя…
– Фредерика! Обожаю эту безумицу! Я в восторге от таких амбициозных людей!
– Что? Я вообще не об этом. Короче, она привела меня в еще пару жутчайших мест…
– И ты снова остаешься у меня? – сказала она с усталой улыбкой. Мы очень любили друг друга, но она начинала уставать от меня. Был предел и ее терпению, и он уже давно закончился. Я старалась быть хорошей и аккуратной гостьей, но ее квартирка была настолько маленькой, что даже лучшие друзья могли устать друг от друга. В моей голове звучал голос мамы, любившей говорить, что гости, как рыба, на третий день протухают.
А прошло уже три месяца.
– Нет, я выезжаю от тебя!
– Наконец-то, – она прикусила губу. – Ну то есть ура, я очень за тебя рада!
Я не смогла сдержать смех.
– Ничего. Я действительно надолго застряла у тебя. Фредерика нашла для меня замечательную квартиру, и мне даже не придется платить аренду. Я буду убираться и смотреть за собакой, пока он в отъезде, и мне можно там жить.
– Он? – отозвалась Шей. – Ты будешь жить с каким-то парнем и убираться у него? И не платить аренду? Дай угадаю, спать вы тоже будете вместе?
– Что? Нет! Все не так! – я распалилась от ее предположения, что я так низко упаду. Она широко улыбнулась, показывая, что просто дразнила меня. – Парень, его зовут Тайлер, уже был в неприятной ситуации. Его соседка влюбилась в него. Меня он пускает к себе только потому, что я в отношениях.
– С кем? С кроликом с упаковки «Несквика»?
Мама не разрешала есть сладкие готовые завтраки, и я, освободившись от маминого присмотра, вероятно, с особым рвением отдавалась поеданию шоколадных шариков на квартире Шейлы. Кроме того, это была простая и дешевая еда.
– Ха-ха-ха! Нет, он думает, что у меня отношения с реальным человеком. Ты бы видела его лицо, когда Фредерика сказала, что у меня есть Брэд!
– На лице было отвращение?
– Почему же? Он даже не знает Брэда.
– Не обязательно лично знать Брэда, чтобы быть от него в отвращении.
– Нет, Тайлер выглядел как человек, приговоренный к смертной казни, в момент получения оправдательного приговора. Он безумно счастлив, что у меня кто-то есть.
Она скептически посмотрела на меня:
– Он что, слепой, этот твой Тайлер? Ты божественно красива! Почему это он не хочет за тобой ухлестнуть?
От этих ее слов я ощутила большую гордость. Моя мать была эгоцентричной женщиной, опирающейся в своей уверенности в себе исключительно на свои внешние данные. Я пыталась говорить себе, что внешность не главное, но все равно много времени посвящала красоте.
Однако мое положение дел ограничивало мой выбор косметических средств. Марка моей краски для волос для осветления была брендом местного супермаркета. Под карие глаза и светлую кожу лица я пыталась теперь подобрать аптечную декоративную косметику.
Я не знала, делают ли эти средства меня красивее.
– Ты очень хорошая подруга, – сказала я. – Но что-то подсказывает мне, что ему плевать, как я выгляжу. Он предельно четко дал понять,
