Наталья Аринбасарова - Лунные дороги
Дети жили беспечной жизнью, но они не могли не слышать, как родители шепотом рассказывали друг другу, что арестовали какого-то офицера, что кто-то оказался неблагонадежным. Взрослая подозрительность невольно входила в детское сознание.
Каждый день на линейке перед началом занятий школьники пели гимн Советского Союза. Наташа пела с горделивым трепетом:
«Нас вырастил Сталин на верность народу,на труд и на подвиги нас вдохновил!»
Сталин казался Наталье Богом. Везде его портреты, бюсты. В школе висел во всю стену огромный плакат, где улыбающийся Сталин держал на руках маленькую радостную девочку. Наташа смотрела на эту девочку и завидовала ей до боли в висках. Ей казалось, что Сталин самый красивый человек — большой, сильный, с добрыми морщинками вокруг глаз.
В марте 53-го года домой пришел папа. Его трясло. Он сказал тихонько маме: «Умер Сталин». Мама охнула и разрыдалась. Наташа убежала в другую комнату, упала на колени, стала молиться. Все долго плакали.
Сталинабад
Вскоре Аринбасаровы уехали в Сталинабад. Город показался Наташе воплощением архитектурного изящества — двух-трехэтажные здания, украшенные лепными изысками. В полковой канцелярии им освободили десятиметровую комнатку, где на ночь ставилось четыре раскладушки, дети спали валетиком, сплошь раскладушки — ходить негде. Питались в солдатской столовой.
Однажды Наталья сильно отравилась. Мама понесла ее в больницу. Девочку мутило от каждого маминого шага. Повар Хасан, крича, бежал за ними: «Я не виноват!». Наталья долго болела, худела, ее тельце выпирало косточками. И вдруг в ней открылся дар ясновиденья, она могла предсказать погоду, могла угадать, кто выиграет в карты. Конечно же, скоро стала извлекать из дара выгоду, когда ребята что-то делали не по ее, девочка грозно шипела: «Вот, наколдую, чтобы у тебя было десять детей. Что ты с ними будешь делать? Как ты их будешь растить?». И ребята верили. Уважали.
Для Наташи рождение десяти детей казалось самым страшным наказанием. Она видела, как тяжело ее родителям — постоянные переезды в грязных поездах, таскание горшков, тюков, жизнь в казарменных условиях. Какое было счастье, когда они получили двухкомнатную квартиру!
Когда семья ехала в Сталинабад, им предназначалась квартира. По приезде дверь им открыла женщина с грудным ребенком, еще двое маленьких детей за ее спиной создавали слезливую атмосферу. Мама предъявила ей ордер: «Эта квартира наша». Женщина страшно расплакалась и наотрез отказалась освободить квартиру. Мария Константиновна не стала выгонять, понимая ее ужас. Аринбасаровым пришлось прожить еще четыре месяца в десятиметровой комнате, дожидаясь сдачи нового дома, где им обещали двухкомнатную квартиру. Когда дом еще не был сдан, Наташины родители через окошко (квартира была на первом этаже) поместили туда солдата с автоматом, чтобы он охранял их будущее жилье.
И вот, наконец, они вселились. В доме еще не подключили электричество, не было воды. Так было удивительно — на кухне есть кран, прямо в квартиру подается вода, есть ванная, где можно мыться.
В Сталинабаде они прожили два года. Недалеко от их дома находился кинотеатр «Ватан». Там они смотрели по десять, пятнадцать раз фильм с Марлен Дитрих «Свидетель обвинения». Суфлировали актерам. Эта невероятная актриса заворожила Наталью, было что-то несбыточное в ее лице, пластике, холодной страстности. Впервые, когда Наташа ее увидела в «простынном» кинотеатрике в Байрам — Али, она заскулила от восхищения. Показывали «Голубого ангела», потом долго Наталья скрещивала ножки, пытаясь придать им великолепие ног Марлен Дитрих.
Отец служил в кавалерийском полку, часто приезжал домой на лошади. Дети им страшно гордились, Утевле Туремуратович — советский офицер с лицом хана! Иногда папа катал детей верхом — блаженство сидеть на коне рядом с отцом. От него пахло свежестью, кожаной портупеей и шипром. Наташа очень любила нюхать папину офицерскую фуражку — это был совершенно особенный и удивительно родной запах.
Первая влюбленность! Наталья выбрала в объекты своего обожания отцовского шофера. Володя — симпатичный молодой человек с родинкой на щеке. Он был водителем у папы еще в Туркмении. Девочке, конечно же, казалось, что он перевелся в Сталинабад из-за нее. По-другому и быть не могло!
Он часто заходил домой к Аринбасаровым, каждый раз от волнения Наталья начинала икать. Однажды он предложил повезти детей на прогулку в горы. Поехали. Наталья сидела с гордым видом, прямо держа голову — у нее на щеке горел прыщик. Девочка, боясь пошевелиться, проклинала все на свете: «Зачем же ты вскочил именно в этот день? Не мог подождать до завтра?». Она любила Володю отчаянно.
Как чудесно жилось им в новой квартире! Марии Константиновне не приходилось дважды просить Наталью почистить кран или раковину. Как можно не хотеть чистить медный кран, эмалированную, белоснежную раковину! Наташа драила кран мелом, он начинал сверкать, как золотой. И чем больше мама ее похваливала, тем больше она старалась. В ванной стояла высокая колонка. В банные дни ее топили дровами, как печку. Дрова клали вниз, вода грелась, одним баком надо вымыть всю семью. Всю зиму в коридоре хранились аккуратно сложенные дрова. За дровами стояли ящики со стружкой. В стружке прятались яблоки — зимний запас. Каждый день детям выдавалось по яблочку, и на подоконнике они находили пять одинаковых кучек конфет. Никто никогда не посмел стащить конфетку из чужой горки. Наталья сладости не любила, и ребята знали, что она будет раздавать свою сладкую долю. Кто же будет счастливчик?
В доме всегда были вкусности — фрукты, орехи, конфеты, мед, всевозможные варенья. Каждый год Утевле Туремуратович уезжал в отпуск в Москву. Ох, эти приезды из отпуска! Из Москвы он привозил черную и красную икру. Наташа обожала щелкать языком икринки, они расплывались маленькими солеными лужицами. Сколько было радости, когда папа открывал большущий чемодан и оделял каждого подарком! Сначала самого маленького Мишу, потом всех детей по возрасту. Подарки были вещевые — из одежки и обуви. На самом дне всегда лежали подарки для мамы. Какие красивые платья — крепжоржетовые, крепдешиновые, шерстяные. Мама в новом платье казалась детям кинозвездой. Тоненький торс, грациозные руки, женственный наклон головы. Ах, как хороша Маруся!
В 54-ом году ужас от амнистии продолжался. Мария Константиновна не разрешала детям долго гулять на улице. В доме часто отключали электричество. В такие темные вечера Мария собирала за столом детей и при свете керосиновой лампы рассказывала страшные истории. Было жутковато-сладко сидеть вокруг дымящегося светильника, слушать мамин дрожащий голос, а по стенам плясали огромные тени, корчили детям рожицы, в углу кто-то хихикал. «Барабашка!» — шептала мама. Дети верили и еще больше пугались.
Как-то Аринбасаровых пригласили в гости. Пригласил молодой таджик, бывший папин солдат. Всей семьей отправились за город в совхоз, где у них был свой дом и большое хозяйство. Длинный одноэтажный дом, стоявший буквой П. На улице во внутреннем дворике был небольшой водоем, около которого на деревянном настиле накрыли стол — достархан. Лежали немыслимые лакомства самса, горячие лепешки, курага, инжир. За стол сел только отец хозяина, сам хозяин ухаживал за гостями. Где-то в глубине двора промелькнула женская фигура, ее лицо было закрыто. Сначала угощали горячим супом — шурпой, потом подали дымящийся плов на огромном блюде. Танечка проворно запустила ложку в плов, за что тут же получила легкий подзатыльник. «Первым должен взять дедушка», — выдохнула мама: «Ведите себя прилично».
Стояла жуткая жара, поэтому после обильной трапезы было особенно приятно возлежать на мягких подушках у прохладного водоема, и пить душистый чай из пиалушек. Утевле Туремуратович тихонько сказал: «Поели, идите из-за стола». Дети послушно встали. Ушли.
Забрались в сад. «А-а-а-а-ах!» — никогда сестры не видели столько черешни. Деревья краснели, сплошь усыпанные ягодами. Детям сказали, что они могут есть сколько угодно. «Здоровски лопать черешню прямо с дерева!» восторгалась Танечка, оседлав ветку. Но, к сожалению, много черешни не съешь, пузо от нее становится огромным, может взорваться.
Раздувшись, девочки отправились обследовать комнаты таинственного дома. На пороге их встретила фигура с закрытым лицом. Поманила войти. Наташа на секунду замерла на пороге, Таня решительно втолкнула сестру в полутьму дома. Темно. Влажно. Журчание воды. Посреди комнаты арычок, течет водичка. От этого создавалось ощущение прохлады. Фигура бойко рассмеялась, скинула покрывало.
Пред девочками предстала очень хорошенькая, молоденькая девушка с множеством косичек. Она звенела смехом. По-русски девушка не говорила. Наталья так и не поняла, была ли она женой молодого хозяина или его сестрой. Хозяйка знаками показала, что хочет заплести сестрам косички. На что девочки с радостью согласились. После наведения порядка на сестринских головах, таджичка достала свою нехитрую косметику. Подрисовала сестричкам брови, глаза, губки. Открыла какую-то благоуханную коробку, взмахнула белой пуховкой и затанцевала по Наташиному лицу. Девочка испытала чувство полнейшего блаженства, когда ее запыляли белоснежной пудрой — «Белый лебедь».
