Валерий Исхаков - Жизнь ни о чем
Такой приятный, такой женский голос...
- Да.
- Здравствуйте, Сергей Владимирович!
- Здравствуйте...
Что-то такое было в голосе... профессиональное, пожалуй, что вызывало представление о лишенной запахов, кондиционированной атмосфере офиса, о стройной молодой особе в белых облегающих брючках и белой блузке, с коротко стриженными темными волосами. Одной рукой она прижимает трубку к маленькому, с бриллиантовой слезинкой уху, другой делает знаки вошедшему посетителю: подождите минутку, сейчас я переключу разговор на телефон начальника и займусь вами. Сейчас переключит... Вот сейчас...
- Подождите минуту, Сергей Владимирович, сейчас с вами будут говорить.
- Жду.
Переключила.
И тут же другой голос раздался в трубке. Ага: не начальник начальница. Тоже приятный женский голос, но звучит иначе, и по имени-отчеству я назван в иной тональности - так что опять представился офис, кондиционер, мягкое освещение... только обладательница нового голоса сидела уже не в приемной за компьютером и мини-АТС, а в собственном кабинете, за обитой натуральной кожей дверью, в удобном кожаном кресле... и даже не сидела, пожалуй, а расхаживала в дорогих модельных туфельках на высоком каблуке по мягкому ковровому покрытию, прижимая к уху телефон-трубку.
И как только я зашагал босыми ногами по мягкому ковру, тут же мне она и представилась: довольно высокая, всего на полголовы ниже меня, стройная, в чем-то смутно струящемся, полупрозрачно-шифоновом, с разрезом вдоль длинного бедра и с короткими - короче, чем у секретарши, - и светлыми, а не темными волосами, с какой-то неожиданно приятной и подкупающей манерой улыбаться...
Вот именно: подкупающей.
Впрочем, забудем этот треп, будто я и впрямь мог разглядеть при помощи телефона, как выглядят обе женщины - начальница и секретарша. Да и какая разница? Даже если секретарша окажется приземистой тумбочкой в шифоне, с рыжими волосами и в очках, а начальница - миниатюрной жгучей брюнеткой с пробивающимися на верхней губе усиками, в белых брючках и блузке без рукавов, с татуировкой в виде черной бабочки на правом плече - разве от этого что-то изменится для меня? Ровным счетом ничего! А вот от того, каким образом она, начальница, улыбается мне, разговаривая по телефону, может измениться очень многое, и тут уж я никогда не соглашусь, что просто догадался, а не почувствовал, как именно она мне улыбается, - очень даже почувствовал и могу на что угодно поспорить, что именно так она и улыбается - приятно и подкупающе, а это означает, что она хочет произвести на меня приятное впечатление, и более того - хочет меня подкупить.
Я нужен ей для чего-то! То есть не я лично, не мужчина моего возраста и телосложения, но мои услуги - и за них она готова заплатить. От нее же мне ничего не нужно, так что если она передумает и положит трубку, она упустит какую-то возможность, я же не потеряю ничего, кроме этой наполовину угаданной, наполовину выдуманной мною улыбки по телефону...
- Сергей Владимирович! - повторила она.
И снова в ухо потекло многообещающее тепло улыбки. Нет, все-таки я не ошибся!
- Да...
- Ирина Аркадьевна.
- Да, Ирина Аркадьевна!
- Что - да, Сергей Владимирович?
- Что бы вы ни хотели мне предложить, уважаемая Ирина Аркадьевна, о чем бы ни попросили, ответ будет только один: да. Ни за что не поверю, что таким приятным голосом можно предложить что-нибудь дурное, недостойное, от чего я вынужден буду отказаться.
- Меня радует ваш оптимизм, Сергей Владимирович. И я почему-то уверена, что вы не откажетесь от моего предложения - хотя дело тут вовсе не в моем приятном, как вы говорите, голосе.
- Это не я говорю. Это вы говорите приятным голосом. А я вас слушаю.
- Спасибо. - Смех. Приятный смех, не раздражающий и не унижающий. Нет, правда, спасибо, мне приятно слушать такие изысканные комплименты. Но все же... все же, я думаю, главное не в голосе, а в сути моего предложения. Бывают же такие предложения, от которых просто невозможно отказаться, правда?
Ой-ё-ёй! Какое знакомое выражение! Слишком знакомое. Если бы это говорилось не столь милым голосом, я бы наверняка насторожился. Знаем мы эти предложения, от которых невозможно отказаться. Обычно они делаются не по телефону, а лично, с глазу на глаз - если не считать двух горилл, у каждого из которых под мышкой топорщится пистолетная кобура. В таких условиях отказаться от предложенного тебе выбора между пачкой долларов и сам знаешь чем - зачем уточнять, дорогой? - почти невозможно.
В бытность мою прокурором подобные предложения мне уже делали. И по меньшей мере дважды я вынужден был их принять - с некоторой выгодой для себя, не скрою, но когда те же люди предложили в третий раз, у меня на животе был приклеен микрофон, и от предложения пришлось отказаться, а потом случилась бездарная, вовсе не похожая на то, что показывают в кино, перестрелка, и тот, кто стрелял в меня, промахнулся, а я попал ему точно в лоб. И больше мне подобных предложений не делали... пока я не ушел на преподавательскую работу.
Неужели опять?
Нет, что-то мне подсказывало, что здесь не обычные абитуриентские заигрывания - даже абитуриенту, даже с ума сходящей мамаше абитуриента должно быть ясно, что коли С.В. Платонов сидит дома и корпит над диссертацией, стало быть, в приемную комиссию он в этом году не попал и проку от него - никакого.
- А почему, Ирина Аркадьевна, вы решили обратиться с таким заманчивым предложением именно ко мне?
- Потому что вы - единственный человек, который может мне помочь. И еще потому, что вас рекомендовал один из наших общих друзей...
- А есть и такие?
- Возможно, даже не один.
- Вот уж не знал...
- Если захотите - узнаете. Мы не станем от вас ничего скрывать.
Первый прокол, который она допустила: "мы" вместо ожидаемого "я". Сколько раз я ловил клиентов на таких проколах! Тут главное виду не подать, что заметил. А в нужный момент проколом воспользоваться. Я непременно воспользуюсь, уважаемая Ирина Аркадьевна. Позже.
- И еще, - продолжила она, - мы обратились именно к вам, потому что вы сейчас не очень заняты.
- Вы уверены?
- Да нет, - засмеялась она, - я как раз ни в чем не уверена. Но ваш друг - тот, кто вас рекомендовал, - выразился примерно так: "Конечно, Сергей скажет вам, что чертовски занят своей докторской диссертацией. И это правда. Но на самом деле он будет счастлив, если его оторвут от бумаг хотя бы на несколько дней..." Вы счастливы, Сергей Владимирович?
- Даже и не знаю... Вряд ли. Скорее заинтригован. Не знал, что у меня такие заботливые и такие проницательные друзья.
- К тому же - в этом-то я уверена - вы сейчас не заняты по основному месту работы, в Юридической академии, там летние каникулы.
- И вступительные экзамены, - нарочно подставился я.
Но ее это не заинтересовало.
- Конечно, если вы сейчас связаны какими-то иными обязательствами, мы поймем и не будем настаивать.
Это она хорошо сказала. Грамотно. Не люблю, когда припирают к стенке и не оставляют запасного выхода. Хочешь с человеком договориться по-хорошему - дай ему возможность отказаться. Значит, все-таки не просто девочка с подкупающей улыбкой. Значит, все-таки "мы". И неизвестно, какую часть этого "мы" составляет девочка. Может, у нее просто приятель - заместитель - муж не знаю, кто там еще, такой умный, а может, за ее спиной целая организация, и сейчас, когда она со мной говорит, магнитофоны пишут каждое слово, и сто очкариков за пультами сидят с наушниками на голове и слушают, и анализируют, и по ходу разговора дают рекомендации. А кто-то один, самый главный, в дорогом галстуке, стоит перед ней и дирижирует.
- Хотел бы я, чтобы это было так, но - увы... Никаких обязательств по отношению к кому бы то ни было у меня нет. И работы тоже нет.
И денег, мысленно добавил я, тоже нет. А у вас, милая моя, подкупающая моя, они есть? Наверняка есть. Знать бы еще, на сколько тянет ваша улыбка...
- Так, значит, я могу на вас надеяться, Сергей Владимирович?
Господи! Как это было сказано! Каким голосом... Будь я молод и будь я холост, я бы, наверное, на край света вызвался пойти, если бы женщина таким голосом спросила, может ли она на меня надеяться. Да на кого же еще, если не на меня?!
Но я уже не так молод - и не холост. Настолько не холост, что не кидаюсь на каждый женский голос, как на приманку. Не могу себе позволить. Да и не хочу, пожалуй. Потому что та, ради которой на край света, - уже со мной, и глупо ее бросать ради самого приятного, самого подкупающего голоса на свете.
Молчание мое затянулось чуть больше допустимого, но она - молодец, умеет держать паузу, не повторяет раз заданный вопрос, терпеливо ждет.
- Что ж... - наконец пробормотал я.
Не знаю как вы, а я оцениваю прожитый день не по достигнутым результатам, а по затраченным усилиям. И если усилий затрачено изрядно, то даже при нулевом результате дарую себе право на отдых. Так что в худшем случае, если все кончится ничем, нулем, пшиком - и тогда у меня будет моральное право не делать сегодня более ни-че-го.
