Алексей Лукьянов - Палка
Потом, оглядев нас, сказал:
- Ладно, парни, пойду я.
И ушел, пожав нам руки и обняв на прощание Кузю. Прострелил дыру в заборе - и ушел. Мы же дождались патруля и вернулись по палатам. Снег продолжал идти, и наутро весь двор был белым.
Студент потом кое-что разнюхал. Тоже, кстати, большая странность Студента - быть в курсе всех событий. Вся информация, которая была хоть немного не для больных, просачивалась к нему сама по себе. Через пять лет после того случая Студент позвонил ко мне домой - откуда бы вы думали? - из Главного разведывательного управления. Он стал главой информационного отдела и знал практически все, что происходит в мире. В том смысле, что на самом деле происходит. Дали ему звание полковника - в двадцать-то пять лет! - и целый букет психов, утверждающих, что они ясновидящие.
- Ясновидящий среди них только один - я,- скромно говорил Студент.- Но они все потрясающе хорошие информационные проводники.
Звал к себе в гости. Я отказался и уже совсем собирался спросить о Хряке, когда Студент сказал:
- Не надо. Мы его не трогаем - и он пусть никого не трогает.- И положил трубку.
Хряк, то есть Владимир Касьян, служил пограничником. На их заставе среди старослужащих были только двое молодых - Касьян и капрал Дымов, оба только что из учебки. В первую же ночь, когда Дымов и Касьян спали, им устроили "дружеский прием", заставив полотенцами "выгонять зиму" из казармы. Дымов отказался сразу, за что его огрели табуретом по голове. И туго пришлось бы Володе Касьяну, если бы не висевший на стенде рядом с ленинской комнатой макет АКМ. Он сорвал фанерный автоматик со стены и открыл огонь, в результате чего погибли десять человек, то бишь половина личного состава заставы. Нашли Касьяна сидящим на полу рядом с трупом убитого табуретом Дымова. На время следствия определили в психушку.
Кузя слушал и разглядывал рисунки Касьяна.
- Он хороший,- наконец решил он.- Он со мной разговаривал. И дружил.
- Угу,- кивнул Студент.- И балду Герману отчекрыжил. Чтобы зря не болталась, ляжки не терла.
Черт его знает. Ни осуждать, ни одобрять Касьяна я не мог. И вот почему: на следующий день после прогулки под первым снегом меня повели в хирургию.
- Ай, блин, опять опаздываю! - суетился мой доктор.- В общем, Янгиргин, слушай, быстро говорю. Во-первых, документы твои будут через месяц, стопудово, кончается твоя тюрьма. Во-вторых, сынок, операция вряд ли состоится, сам понимаешь. И в-третьих: ты их знаешь? - и показывает мне четыре фотографии. Я пригляделся - ё-моё! Это ж те, что меня гвоздями!
- Нашли?! - спрашиваю.
Действительно, нашли. Лежали они рядком, все четверо, у каждого в области сердца по огнестрельному. Всё в кашу размолочено, но - ни пуль, ни гильз! А самое главное - у каждого в макушке по гвоздю.
Я, сам того не ожидая, выдохнул:
- Хряк!
- Кто?! - всполошился Ай-блин.
- Вовка Касьян. Он вчера вечером сбежал.
- Ай, блин...- только и сказал мой доктор.
...Бесовское ли племя был этот Касьян или ангел во плоти - не знаю и знать, честно говоря, не хочу. Как он их нашел? А может, случайно встретились? Я представляю себе испуганные лица моих убийц, когда обыкновенный веник стреляет по ним картечью. И лицо Хряка, освещенное вспышками четырех выстрелов...
Раз в год и палка стреляет. Да только кто эту палку заряжает? А перезаряжает?
Действительно, во что-то надо верить.
И лучше всего - в Бога.
Но Бог ли заряжал швабру?
г. Соликамск
