Григорий Свирский - Бензиновые короли (Русская мафия на Западе)
Хохот затмил все проблемы, не умерла лишь одна - самая для новоселов мучительная:
- А язык какой? - тяжко вздохнул Корзубый. - Как на английский перейдут, так только и слышишь: "фак" да "фак". Бедный язык! Ну как на нем выразить самое-самое? Леня, ты знаток. Скажи, могу ли я выразить на ихнем языке главные понятия своей жизни: "Я ухожу в глухую несознанку", "Мне западло на мусоров пахать"...
Нервно-подвижный Пылесос тут же вздымает руки как бы в молитвенном экстазе: -Корзубый американец, ужасти какие!
Корзубый сопит обиженно, Леня-Доктор вступается за товарища:
- Ты чего разгулялся, Никола? Забыл, что ты в Америке вообще не Пылесос, которого все боялись. Ты - "Вакуум-клинер" поместному. Пока нет в доме уборки, не жужжи...
Корзубый спрашивает благодарно:
- Как, Леня, при таком языке выжить?
Леня-Доктор вздохнул с притворным состраданием:
- Бедный Шекспир! Каково ему было...
Тут загоготали все. Начался веселый гомон, прерванный телефонным звонком. Исаак-Цапля достал трубку из своих трусов, крикнул Леню, держа в одной руке телефон, в другой веник.
Леня-Доктор послушал и, крякнув, подождал тишины. Затем сообщил тихо:
- Я пригласил попариться Федора Ивановича. Вчера прилетел из Москвы. Заодно на братву бросит взгляд. Звонок из машины. Подъезжают...
На лицах слушателей гамма чувств: изумление, восторг, усмешка.
- Тю! - роняет Пылесос в досаде. - Дальше-то бежать некуда, а тут, бля! начнутся та-акие дела...
Панорама уголовных физиономий славянского мира. Слышится уважительный шепоток-вопрос: - Федя-Барин - это кто из Норильска рванул с концами?
. ..И вот в дверях показался упитанный, вальяжный Федор Иванович. Остановился, в трусах и банных тапочках, воскликнул, вызвав общий хохот:
- Ну, здорово, господа американцы! - Взмахнул приветственно рукой. - И с усмешечкой:
- Ну, как вы тут без меня, орелики-соколики?! Вижу, место вы выбрали с толком. Ныне все главные вопросы войны и мира решаются в саунах да банях. Говорят, даже в Афганистан влезть Брежнева в сауне уломали...
В сторонке моют друг другу спины голые знакомцы из самодеятельной, еще не существующей керосиновой фирмы. Они выделяются своей худобой и белизной. Ни одной наколки нет на их телах. Федор Иванович замечает краем глаза эту необычную здесь группу, спрашивает миролюбиво: - А вы чьи, ребятки?
- Мы? - Жорес Савицкий растерялся. - Мы с терминала. Клерки.
Сауна опять взорвалась смехом.
- Клерков под нары! - весело кричит кто-то. Наконец все успокаиваются, на новичков больше никто не обращает внимания: чужаки! Фраера!
Федор Иванович оглядел молодежь, кивнул знакомому - Пылесосу, который гримасничает, веселит "братков", нацепив на нос женские очки. Очки в виде стрекозиных крыльев придавали тому вид особенно глуповатый. Федор Иванович хмыкнул:
- Все придуриваешься, Николка- Царь Всея Пьющей Руси?
- Что с дурака взять, Федор Иванович?! - Пылесос состроил уж такую рожу, что все покатились от смеха.
Регот здоровых молодых людей отвлек внимание от нового гостя, которого привел знакомый Лени-Доктора израильский делец по имени Шептун.
- Свои, - крикнул Леня охраннику, и опоздавших пропустили. Вместе с Шептуном появился какой-то длинный сухощавый незнакомец с модной косичкой на затылке, перехваченной узкой шелковой ленточкой. Шептун еще от дверей сделал знак рукой: мол, не беспокойтесь, ребята, чужих нет. Проходя мимо Лени, бросил вполголоса, что американец свой. Немец гедезровский, золотой мешок, из полезных идиотов, по-русски ни гугу. Леня не проводил бы немца взглядом, не будь на руках и плечах того синих наколок.
"Из наших?" - спросил взглядом у Шептуна. - В ГДР подводного флота нет, - ответил Шептун, - а подводники есть. Не беспокойся!
Леня-Доктор время от времени поглядывал на немца, что-то насторожило его, опытного лагерника. Заметил краем глаза: тот улыбнулся воровской шутке. "Вот тебе и ни гугу..." Но Шептун был своим человеком, блатным с детства, как сам рассказывал. "Легавого не приведет..." Понемногу успокоился Леня, спросил тихо Федю-Барина:
- Что провез, Федор Иванович? Федор Иванович не столь откровенен. Роняет вполголоса:
- Кое-что... - И торопливо: - Родителей я твоих видел. Чего не вызываешь? Тоскуют старики.
Леонид со смешком:
- Слышали анекдот, Федор Иванович? Какая разница между еврейской мамочкой и арабским террористом? От террориста можно сбежать или откупиться. А от еврейской мамочки?!..
- Отца твоего жалко. Рассказывал мне, как он в Москву ездил после твоей драки в спортшколе. Валялся в ногах у избитого. Выкупал твою свободку. Только еврейский папа на это способен. Сколько тогда тебе было, разбойнику?.. Четырнадцать? О-ох, добро надо помнить, Ленечка!
К беседующим неуверенно подходят голые граждане. Прикрываются стыдливо веничком. Просят рассудить по совести...
Российские молодцы, известно, в суд никогда не пойдут, тем более - в полицию. А споры, конфликты между компаньонами громоздятся. Доходы большие. Как делить? Кто над кем верх возьмет? Кутя-Китаец сует Лене-Доктору взятку. Тот гневно отвергает.
- Тут тебе что, народный суд?!
Взятка конфискуется... в пользу судьи.
- Чтоб по закону, Ленечка, - просит следующая пара голых истцов, пряча за спину и комкая деньги в мокрой руке.
- Шолохова читал? - вопрошает Леня. - Завещано им: судить интеллигентов надо не по закону, а по революционной совести...
Все понимающе смеются, поглядывая с надеждой на Федора Ивановича, который не даст Ленечке разгуляться.
Очередь истцов протянулась аж до раздевалки. Известно, Леня-Доктор судит по совести...
Наконец остались Леонид с Федором Ивановичем одни. Выпили пивка бутылочного. Из горлышка. Уединились.
- Леня, ты Николку Пылесоса давно знаешь?
- Кореши! В КПЗ вместе подкоп рыли...
- А потом?
- Тюряга развела... А что, Федор Иванович? Он языкат не в меру, но в деле... Мы с ним почти одногодки. Два сапога - пара.
- Да только с разных ног... Что он в Подмосковье творил слыхал?
- Говорят, отстреливал кой-кого...
- И что ты об этом думаешь?.. Ничего? А ты подумай... Сколько тебе было лет, когда Горбач начал свою перетряску? Тебя только от титьки оторвали, и вдруг... Вы с Пылесосом другим воздухом и не дышали... Продрали глазенки на дворе ни Сталина, ни Ленина, никакой управы на вас. Одно битое стекло под ногами хрустит. Я родителя твоего уважал, доктора от Бога, ну, и на сыночка глаз положил. Где пособлю тебе, где остерегу...
Пылесоса, Леня, никто никогда не остерегал, имей в виду. И твоих возможностей у него не было, -джинсы возить с мировых олимпиад, чеки в "Березке" менять. По заграницам не шемонался. Он в банк полез - едва ушел... Потом гнал "табуретовку", возил в Москву цистернами.
- А как бы он иначе поднялся, Федор Иванович? Только на горбачевские деньги. Отменил Горбач монопольку, целое стадо кинулось гнать "табуретовку". Не он один...
- Верно! Ты знаешь, как он в своем Подмосковье хозяйничал? Конкурентов выбил, ларьки, прилавки их сжег. Чумой пронесся... А вот слыхал ли, как он старика Расула додавил, который никак не смирялся? Дом у Расула был как дот. Взорвал он этот дот. А там, кроме Расула, сестры жены, гости из аула, восемь детишек мал мала меньше. Семнадцать невинных душ погубил, борзота вшивая, и не моргнул... Он, Леня, завсегда вначале делает, потом думает. Манера такая. Да и характерец... Пылесосы коммунякам как воздух! Когда у власти спички отсыревают - о таких спички зажигать...
- То в Московии, Федор Иванович. Бандит бандиту руку моет. А здесь... Леонид не удержался, хохотнул. - Он по английски вообще не Пылесос, а Вакуум-клинер. Без гарантий...
- Не придуривайся, Леня! Ты знаешь, о чем я говорю. Я так понимаю, народилось новое племя. Страшное. У сестры жил племяш. Во дворе его прозвали Огурец. У Огурца была мечта - сесть и тюрьму, к настоящим уголовникам, вернуться в деревню в наколках, с деньгами. Я как-то на рынок пришел, вижу, Огурец семечками торгует. Я ему: "Стаканом семечечек не угостишь?" Он вынул из-под прилавка молоток и на меня. Затем его убили, конечно... Я так скажу, Ленечка. Поднялось племя Огурцов, для которых нет закона. Никакого. Ни казенного, ни воровского. Оно и слов-то таких не слыхало, как сочувствие, сострадание, жалость. Пырнут ножом и не оглянутся. Это пострашнее Чернобыля... Я так скажу тебе, - мы брошенный, обманутый народ,Ленечка. Нас, русаков, весь мир боялся.А теперь?.. Вот чего я не понимаю, скажу тебе по совести. Запада не понимаю. Здесь же политиков в школах учат. Где они, ученые-верченые? Западу надо было беречь СССР как зеницу ока. Подновлять железный занавес, наваривать, где прохудился... А они... Какой радостный визг был, когда Берлинскую стену развалили! Черчилля на них нет, он бы дураков предостерег. А теперь хлынуло. Ну, мастера какие, наши физики-лирики доморощенные тут при деле. Хотя Запад и без них бы не погиб. А вот от Огурцов куда деваться? Едут пройда на пройде. Разве Западу справиться с этим оголтелым племенем?!
