Шломо Вульф - Шаг в сторону
"Душа вторична, - с восхищавшим меня тогда восторженным цинизмом возразил я, - когда речь идет о средствах к существованию! Сегодня мне на все плевать, кроме заработка достойным трудом. Можно подумать, что бесчисленные проходимцы заботятся о каких-то душах. А наличных у них сколько угодно!" "Их власть и благополучие только кажущиеся, - возражал Эвен. - На самом деле души грешников уже на земле не знают покоя. Им всегда страшно..."
5.
Страшно стало мне, когда я увидел, с кем ждет меня Ира у дверей ресторана.
Вкрадчивая сдержанность плотного молодого незнакомца, его настороженный жестокий взгляд и плавные движения сразу оживили опасения, которые вроде бы пока не оправдались в Сибири - мафия, бандитизм, похищения... Да еще эта седая девушка с ним рядом со своими мертвыми глазами и трагической судьбой!
"Анатолий, - парализовал меня зловещим оскалом грозный малый. С такой милой улыбочкой его экранные двойники не спеша приковывают свою жертву к батарее наручниками перед тем, как воткнуть нож в ее шею. - Коль скоро вы уже приняли под свое крыло Ирочку, Марк Борисович, то она позволила себе рекомендовать вам в экипаж вашей шагайки и меня."
"С Толей мы знакомы еще с Кавказа, - лицо Ирины словно каменело, когда она произносила зловещее слово. - Именно он и сплавил моих мучителей вниз по Тереку."
"Как это... сплавил?"
"Без плота, - шевельнул крутыми плечами супермен. - До сих пор где-то там в ущельях колотятся. Форель обожает такое лакомство..."
***
"Вы механик, Толя?" - невольно поперхнулся я, ежась под тяжелым взглядом жуткого собеседника. Мы как раз уселись за стол и пропустили первую - за знакомство, когда он как-то по-особенному повернулся ко мне.
"Механик я самый обыкновенный. Как любой танкист. А вот единоборец, снайпер и пулеметчик..." "Мы собираемся шагать не по Тереку. С кем нам в этих местах единоборствовать?" "Вы повезете груз." "Кому-то нужны пятисоттонные модули или рудный концентрат?" "Вы что, действительно не знаете, зачем Пустовых нужна Верхняя Марха?"
"Если вы имеете в виду золото, то его во всем мире отправляют по воздуху. Пригонят вертолет. Пустовых сказал, что безопасность перевозок..."
"Вертолеты умеют не только высоко летать, но и низко падать. Из-за погоды, например. Во всяком случае, на нее списать аварию легче, чем, когда имеешь дело с шагайкой. А места там словно специально созданы для таких нештатных вроде бы ситуаций. Не просто дикие, как и девять десятых территории Сибири. Хорошо, поясняю. Есть полюс холода, есть магнитный полюс, а есть полюс мистики. Я уверен, что такой олигарх, как Пустовых, это знает и никогда не доверит миллионы зыбкой воздушной стихии. Он происходит из династии сибирских промышленников царского разлива. Его предки сюда еще с Ермаком пришли. И он не зря ставит на вашу абсолютно всепогодную шагайку, которая не может ни упасть, как любое воздушное судно, ни сесть на мель как речное или утонуть как морское. Поэтому груз будет на вашем борту, капитан. И, при любой конспирации, информация о рейсе с этим грузом будет куплена кем надо. Вот почему на том же борту должны быть мы с Никитой."
"В пору моей молодости, - неуверенно улыбнулся я, - был такой фильм "Путешествие будет опасным." Это вы нам и пророчите?" "Я не пророк, я рейнджер, профи. Гарантирую. Никаким спецслужбам не по зубам контролировать все тринадцать миллионов квадратных километров Сибири! Уверен, что Пустовых это тоже понимает."
"Толя и Никита работают в частной охранной фирме, - подала голос Ира. Без них в рейс вообще выходить нечего."
"Хорошо. Я постараюсь организовать вашу встречу с Вячеславом Ивановичем. С моей стороны возражений нет, Толя. А... Никита - под вашу ответственность." "Спасибо. Не смею далее навязывать вам свое общество. Ирочка, спасибо за поручительство. До свидания, господа."
6.
"Да нет, при чем тут разница в возрасте? Все естественно, Марик... Ты мужчина. Я женщина, - говорила Ира, наглухо задергивая шторы. - Просто у каждой свои причуды... Наши интимные отношения от начала и до конца будут происходить только в полной темноте. Если тебя это не устраивает, до свиданья. Ищи себе другую. А мы сохраним дружеские служебные отношения "
***
"Времени у них было более, чем достаточно, - тихо говорила Ира. - И других развлечений не было. Насиловать меня надоело, стали просто мучить кто во что горазд... Как наказание после каждой моей попытки побега. Вот и оставили на мне следы на всю жизнь." "Дикари какие-то!" "Что ты! Эстеты. Бывшие студенты. Даже и не наркоманы, даже и пили не по-черному. Ко мне неизменно обращались на "вы"..." "Зверье!.." "Да ты что! Ни одному зверю и на ум такое не придет. Ни одна кошка с мышкой так не играет, как со мной эти подонки..."
"А потом?" "Потом на берлогу, откуда они выходили на промысел контрабанды оружия, случайно выполз Толик. Потерял сознание у нашего порога. Тоже весь израненный, после побега из плена у чеченов. Мои хозяева решили и с ним поразвлечься. И - доразвлекались..."
"Как же он, раненый, с ними справился?" "Так это же Толик! Я не зря его сразу к тебе привела. И Никита ничуть не хуже. Только почти немой после Кавказа. Даже Толя не знает, что с ним там происходило. А я, по-моему, и голоса его никогда не слышала. Но попадает точно в цель даже с завязанными глазами - на звук. Так что отнюдь не глухой." "Можно еще вопрос? Почему ты сама так хочешь в этот рейс?" "Да потому, что путешествие будет опасным!" "Жажда приключений? После всего..." "Ты прав - жутких приключений было столько, что до конца жизни... Жажда мести!" "Кому?" "Игорю Гударову." "Это он тебя... изуродовал." "Нет. Уродовал меня другой. Но идея была Гударова. И он не упустил ни минуты понаблюдать за... процессом." "А при чем тут шагайка?" "Толе стало известно, что Игорь знает о нашем рейсе и уже здесь." "Тогда надо просто заявить в органы безопасности!" "Нет. Не надо. Во-первых, нет никакой гарантии, что там не внедрен их человек. Но главное надо организовать именно мою с ним встречу. Иначе, в лучшем случае, он умрет не от моей руки! Теперь тебе все понятно?" "Да уж, куда понятнее... А если он не нападет на шагайку?" "Игорь Гударов знает об ее истинном грузе. Он просто не может не напасть на нас." "Тогда надо взять побольше охраны. Есть три пассажирские каюты и..." "Тогда он не нападет так, чтобы подставиться." "То есть..." "Надо, чтобы в рейс пошли Толя, Никита, ты и я. И все."
7.
"Я думал ты мне грузовик проектируешь, а вижу какой-то танк. Ты ничего не перепутал, Марк? Ты уже не в Израиле. Ты в Сибири. У нас с каждым соседом мирный договор на сто лет подписан. Даже с корейцами и китайцами. С кем воевать-то собрались, любезнейший? Да еще в такой секретной обстановке. Не можешь без своего милитаризма?"
"Он тебе все объяснит. Давай Толя." "Всухую?" "Вот это сибиряк! А то у нас в ресторане какой-то... еврейский разговор получается..."
"Слава, Марик обидится..." - глухо и хрипло сказала Ира.
"Марк? Ты действительно такие замечания принимаешь близко к сердцу?"
"После эмиграции я столько слышал обидного в мой адрес, как "русского", что русский антисемитизм успел подзабыть..." "В Сибири, если хочешь знать, никогда не было..." "Ври кому другому, - по-еврейски быстро опьянел я. Антисемитизм в СССР легализовался в восьмидесятые годы именно в Новосибирске! Где впервые закричали, что жиды споили русских и довели их до деградации?""Марик, а израильтянам русские чем не угодили? - уже захмелела и Ира. - Почему вас, даже и не приняв за своих, стали угнетать?" "Во-первых, я не говорил, что нас угнетали. Не любили, если точнее. И потом, мы жеприехали из СССР, а тот издавна был на стороне наших смертельных врагов - арабов. Но мои претензии к историческойродине не связаны с настроением, как говорится, улицы. Негативным было отношение ко мне, как к специалисту, призванному повысить обороноспособность своей новой родины! А я вам рассказывал, как встретили мою шагайку. И все мои прочие проекты. И проекты других евреев. Наша армия была сильнее всех арабских вместе взятых, это всем было известно! А надо было быть сильнее всех, кто встал на сторону арабов. Чтобы не бояться никого в мире... Хорошо мне там было или плохо, но я жил в чистой, теплой и благоустроенной стране, где можно было ночью безопасно гулять по улицам и не опасаться встречных групп молодых людей. А потом началась эпоха постсионизма. Арабам передали Храмовую гору, изменили израильский гимн и флаг. Из учебников истории убрали даже период еврейского подполья и восстание в Варшавском гетто. Новые учебники сначала подчеркивали арабскую правоту, а потом и нацистскую... После превращения еврейского государства в государство для всех граждан, включая бесчисленных истинных и минимых арабских беженцев, стирания "зеленой черты" Израиль стал вторым Гарлемом, где боишься каждого встречного чернокожего. В наши уютные и спокойные до того города в поисках вожделенной красивой западной жизни хлынули сотни тысяч поголовно безработных палестинцев и претендентов в палестинцы. Поскольку прогнозы о процветании Нового Ближнего востока ни на чем не базировались, а капиталы и делатели чуть не все немедленно слиняли, то и без того немногочисленных рабочих мест в общей для евреев и арабов Палестине стало не "вдесятеро больше", а втрое меньше. Арабы стали промышлять разбоем и грабежами." "Неужели ваша такая умная нация не могла это предвидеть? спросил Пустовых. - Ведь все решалось на свободных выборах?" "Все решалось под мощнейшим внешним давлением. Так что Палестинская Федерация появилась вместо Израиля, в том числе, и потому, что страна не была достаточно вооружена. Израильские протекционисты на всех уровнях скормили наши еврейские мозги всякой дряни... А сами брызнули из Страны, как блохи с тела околевшего котенка, как только она стала опасной и невыгодной."
