Татьяна Жарикова - Провинциалка
"Чертовски хороша!" - подумал он.
- Жаль, что ты тогда удрала от меня в Москву! Жаль!.. Я грустил тогда очень... Потому и в Якутию рванул...
- Ты не жалеешь, что время там потерял?
- Я потерял! Ты что! - воскликнул он. - Ничуть! Только приобрел... Он хотел сказать, что в Якутии заработал кучу денег. В иные месяцы заработок до тысячи доходил. На них купил здесь квартиру, да и для биографии как важно! На подготовительные курсы в институте проще было попасть. Он хотел сказать это, но удержался, сказал другое:
- Благодаря Якутии я себя чувствую с тобой уютно! - Он ткнулся лицом в ее волосы, пахли они чем-то дурманящим, поцеловал в голову и наклонился к губам.
Валя встала, шепнула ему на ухо, сдерживая дыхание:
- Здесь не надо... Наташка придет... Поехали на квартиру к подруге...
- Зачем к подруге? Поехали ко мне! - сорвалось у него с языка. Он похолодел, вспомнив о Машеньке, взглянул на часы. Было около двенадцати. До встречи с Машенькой было еще много времени.
- Я забыла! - засмеялась Валя. - У тебя же квартира!.. Я быстро! вскочила с дивана. - Сиди здесь. Я переоденусь! - Валя надела розовую кофточку, брюки, стала еще привлекательней.
Когда двери лифта распахнулись на первом этаже, чтобы выпустить их, они разом увидели внизу около ступенек лестницы детскую коляску. Сердце у Славика сжалось испуганно, но возле нее была незнакомая женщина. Она пыталась взять коляску под мышку, чтобы поднять по ступеням к лифту. Славик с облегчением подскочил к ней, ухватился за край, помог занести наверх. Женщина поблагодарила. Славик заглянул в коляску, увидел нежное личико спящего ребенка, и сердце беспокойно защемило. "И Дениска такой же, наверно!" - мелькнуло в голове. Неожиданно захотелось увидеть сына, подержать в руках.
Такси поймали быстро.
- У тебя, наверно, поесть нечего? - спросила Валя.
Славик вспомнил о продуктах и о шампанском, приготовленных для встречи с Машенькой, и покачал головой.
- Найдем! - ответила она уверенно и обратилась к таксисту. - Шеф, гони к гастроному!
- Не к мужу ли? - спросил Славик.
- Разве я похожа на дуру? - улыбнулась она.
- Ты похожа на маленькую, маленькую бабочку!
- На какую? На ту, что на огонь летит, или на ту, что мужа рогачом гоняет?
- Как грубо! Ты сама огонь, мерцающий в сосуде!
Машина притормозила напротив двери гастронома, но Валя попросила таксиста подъехать с другой стороны дома, где был служебный вход. Славик вытащил деньги и протянул Вале:
- Хватит?
- Вполне! - Она хлопнула дверцей и скрылась за служебной дверью.
Славик сидел позади водителя, и в душе росло беспокойство. Зачем ему это надо? Зачем он связывается с Валей, везет ее к себе? Надо было Наташу дождаться, на сына посмотреть! Снова вспомнилось нежное личико спящего ребенка в коляске... а Наташе каково сейчас? Не обещал он ей ничего, это так! Своя голова у нее имеется, но все-таки... все-таки по-свински он с ней обошелся! Знал ведь тогда, в деревне, что не нужна ему Наташа, а сунулся! Зачем? Мелкое тщеславие удовлетворить? И сейчас тоже... Выскочить захотелось из машины, сбежать! Но он сидел, ждал Валю. Успокаивал себя. Ничего, до вечера далеко. Надо забрать у нее записку к Наташе. Встретиться надо с Наташей, поговорить, покаяться по-человечески, посмотреть на сына. Надо отвечать за свои поступки... Нагадил - отвечай! Ведь это же его сын, его! Вспомнилось, как он равнодушно думал о сыне, когда поднимался по лестнице к Валиной квартире, и понял, что равнодушие было от страха.
Валя появилась в двери с полиэтиленовой сумкой, набитой свертками. Когда отъезжали, Славик заметил, что белая занавеска на окне возле входа качнулась, отодвинулась и в сумраке комнаты мелькнуло женское лицо.
Валя с любопытством оглядела квартиру Славика, удивилась: не ожидала, что он так уютно устроился. В кухне только женской руки не чувствуется, а комната как у лорда, молодец!
- Стараюсь! - ответил Славик, меняя кассету в магнитофоне. Стихи сейчас были ни к чему. Включил и обернулся к Вале. Она стояла, смотрела на него, как показалось, с нежностью и робостью. Розовая кофточка с тончайшей сеткой на груди, сквозь которую также розово проглядывала кожа, удивительно шла ей. Невозможно было смотреть на Валю! Он задохнулся, шагнул к ней...
После, когда Валя склонилась к нему на плечо, щекоча волосами, Славик вдруг почувствовал на ее щеке слезы и осторожно провел пальцами по ее волосам, шепнул:
- Что с тобой?
Валя шмыгнула носом и зашептала, дыша в плечо:
- Мне никогда так хорошо не было... никогда... ни с кем! Я всю жизнь вспомнила, вечера с тобой...
- Мне тоже с тобой хорошо...
- Да, хорошо! Бессовестный... не мог найти меня раньше! Ведь знал, что я в столице!
- Я знал, что ты замужем и счастлива...
- Счастлива, - усмехнулась Валя. - А ты жениться не пробовал?
- Пока нет.
- Баловаться не надоело? Не пора ли к берегу пристать?
- Надо бы... Да где он, берег?
- А ты приглядывался?
- Подзорную трубу из рук не выпускаю! - попробовал пошутить Славик. И глотку надорвал. Зову, зову - никто не откликается!
- Может, просто шепнуть надо...
Вместо ответа он поднялся, опираясь локтями на подушку, посмотрел на Валю, улыбнулся и поцеловал так крепко, что больно стало зубам.
IV
Евгений Павлович сидел в своем кабинете и ждал возвращения Наташи с нетерпением, не понимая своей тревоги и грусти. Было такое ощущение, что он что-то был должен сделать и не сделал, или наоборот, сделал то, что не нужно было делать. Разбираться в своем состоянии было некогда, дел много, но он сидел за столом и смотрел на коляску, в которой спал ребенок. За дверью кабинета слышны были голоса и шаги. Зычный голос заместителя Тамары Михайловны ни с чьими не спутаешь, да и хриплый бас грузчика, Коли Большого, тоже легко распознать. Гнать бы его давно надо, лодыря, да где другого возьмешь. В грузчики идут лишь те, что до дна дошли. Иных нет!.. Вдруг к их голосам примешался незнакомый, резкий, возмущенный. Какая-то женщина, ругаясь, спрашивала директора. Евгений Павлович вздохнул, готовясь к встрече. Возмущенный голос женщины приближался. Евгений Павлович тревожно взглянул в сторону коляски. Разбудит сейчас. Он поднялся, и в то же мгновение дверь распахнулась и в комнату боком ворвалась женщина, держа впереди себя сумку, набитую продуктами.
- Сколько вы еще над нами издеваться будете, а! - закричала она.
Евгений Павлович подскочил к коляске, шепотом выкрикивая на бегу:
- Тише! Тише! - и стал покачивать коляску.
Женщина осеклась. Гневное лицо ее приняло осмысленное выражение.
- Что случилось? - шепотом спросил он.
Женщина, глядя на коляску, раскрыла рот, но не успела ничего сказать, в комнату влетела Люба, кассир из овощного отдела.
- Я ей не хамила! - закричала она, и Евгений Павлович все понял. Это случилось не в первый раз.
- Успокойся! - шепотом перебил ее Евгений Павлович, заметив, как в коляске закряхтел, закрутил головой Дениска.
- Вот... - выдавила женщина. - Слышите? Страшно в магазин ходить стало!
- Покачай! - Евгений Павлович двинул коляску навстречу Любе, а когда она ухватилась за ручку и стала покачивать, добавил, стараясь говорить грозно и жестко. - Я предупреждал! Хватит!
Он взял со стола книгу жалоб и протянул женщине:
- Пишите... все как есть! Ручка нужна?.. Берите стул!
Женщина поставила к стене сумку, из которой виднелись кочан капусты и горлышки бутылок с соками, решительно шагнула к столу, взяла книгу, ручку и села с противоположной стороны с краешка.
Евгений Павлович набрал номер телефона Людмилы Петровны, экономиста. Она занималась и кадрами магазина. Вызвал ее и взглянул на Любу. Она качала коляску, надавливая на ручку и отпуская. Лицо у нее пылало.
- Людмила Петровна, - обратился Евгений Павлович к вошедшему экономисту прежним жестким тоном, - подготовьте приказ по кадрам о переводе кассира Селищевой Любови Ивановны на три месяца в подсобные рабочие за грубое обращение с покупателями... Вы свободны! Свободны и вы! - повернулся он к Любе, поднимаясь из-за стола.
Женщина держала ручку над открытой книгой, вероятно, обдумывая, как лучше написать. Люба бросила качать коляску и двинулась к двери. Подойдя к ней, она вдруг, не оглядываясь, заревела:
- Я не хамила!.. Она сама...
- Идите! - сказал он ей в спину.
Люба, всхлипывая, вышла. Евгений Павлович наклонился над коляской и, успокаиваясь, поправил сбившийся на одну сторону чепчик на голове Дениски. Женщина сзади него зашуршала плащом, поднялась со стула.
- Вы пишите, пишите! - сказал Евгений Павлович, не оборачиваясь.
- Я пойду... Вы извините...
Он повернулся. Страница в книге была чистой, а женщина совершенно изменилась. Перед Евгением Павловичем был совсем другой человек. Лицо у женщины было виноватое и привлекательное.
- Вы извините... - снова повторила женщина робко.
Он не удержался и засмеялся:
- Как бы здорово было, если бы мы всегда видели себя со стороны! Вы обаятельная женщина!.. А когда влетели ко мне, ну прямо... мегера! Вы не обижайтесь, я и о себе говорю!..
