Надежда Горлова - Мои сны глазами очевидцев
И пришла она. По мере того, как она медленно раздевалась, усиливалось сияние ее наготы. С не догадывался, что у нее могут быть свои счеты с мужем. Он думал, что произошло чудо, и она полюбила его. Он думал, что они уедут вместе, но она вернулась в спальню к мужу, и запах прелюбодеяния до утра душил плачущего С.
Сон 14
Стихия Сильвия
История Сильвии приснилась мне в виде очередной серии фильма о жизни на Диком Западе.
Род Сильвии Кин прибыл из Ирландии. Сильвия решила беречь руки и устроилась барменшей в салун. Когда она брала с полки бутылку виски, то представляла, что держит в руках слиток золота, а глядя на жилистую струю напитка, врастающую в стакан, воображала себя плавильщицей металла. За стойкой сидел дед Сильвии с потертым кольтом и брал на мушку всех, кого обслуживала его внучка. Грудь Сильвии вздыхала и покачивалась за синей шелковой стенкой ее платья. Сильвия была из тех, кто из разряда детей переходит сразу в разряд женщин. У нее были глаза с очерком жемчуженосной ракушки. И губы как дольки красного мандарина. И родинка у основания груди. И потная толпа ухажеров, воняющих кожей, спиртом и нагретым металлом. Сильвии нравился один. Казалось, что вместо глаз у него пули, а штаны вот-вот лопнут в области гульфика. Однажды он расплатился с Сильвией запиской, накарябанной на долларовой бумажке. По почерку и орфографии Сильвия поняла, что Ковбой малограмотен. Но она пошла на свидание. Она вылезла в окно и побежала на огороды, задыхаясь от жесткой свежести запаха травы и росы. Луна маячила в лаковых задниках ее туфелек. В первое свидание Ковбой не удостоил Сильвию беседы. Он схватил ее сзади и повалил на грядки латука. В дальнейшем Сильвия не скрывала своих чувств. Она устраивала сцены ревности в общественных местах. Она закатывала пощечины девкам из публички. Она прилюдно бросалась Ковбою на грудь и всем рассказывала о том, что шьет приданое. Ковбой решил жениться на блондинке из протестантской семьи, с головкой гладкой, как луковица. Когда Ковбой и Луковица объявили о своей помолвке, Сильвию заперли в доме. Сильвия этого не заметила - она и не собиралась выходить. Сильвия кое-что придумала. Она собрала свою волю в кулак и до самой свадьбы Ковбоя и Луковицы вела себя прилично. Поздравила невесту, подарила ей букетик полевых цветов, и все такое. На свадьбу был приглашен весь Таунвиль. Столы поставили в платановой роще, чтобы гулять днем и не страдать от жары - это была идея Сильвии. Сильвия помогала сопернице готовиться к свадьбе, выбрала место в роще, куда лучше посадить молодых. Ей бы очень хотелось повеселиться на бракосочетании Луковицы и Ковбоя, но, к сожалению - мигрень, от которой Сильвия буквально на дерево лезет. Сильвия объявила, что останется в постели. Ее не трогали, ей обещали принести кусочек свадебного торта. Пока все были в церкви, Сильвия в синем платье забралась на верхушку того самого платана, под которым суждено было сидеть молодоженам. В шипении ветра небесного ей слышалась ее судьба. Сильвия выйдет за золотоискателя и уедет с ним на прииски. Сначала она будет кухарить для старателей, потом ее муж найдет золото. Сильвия сбежит с тем, кто убьет ее мужа, потом с тем, кто убьет его, с тем, кто того, и с тем, кто этого. С кем-нибудь она доберется до Большого Города... Сильвия верила, что так оно и будет, но все это показалось ей таким пустяком по сравнению с великой природой, ее ветром, землей, водой, древами и травами. Стихия вошла в Сильвию тысячей живых духов. Сильвия никогда раньше не чувствовала себя такой живой. Но жизнь знает, к чему стремится, и Сильвия без малейших колебаний исполнила свой план. Она спрыгнула с платана и упала прямо на пиршественный стол, пред очи молодых. Она сломала шею и билась в предсмертных конвульсиях среди разбитой посуды. Свадебный сливочный торт разлетелся в клочья. Кровь Сильвии смешивалась на скатерти с разлитым вином. В глазах у нее застыли широкие пыльные улицы и дома, на крышах которых лежали облака. Луковица упала в обморок и не видела, как Ковбоя стошнило. Свадьба была расстроена. Ковбой бросил молодую жену и уехал на прииски. Таунвиль был переименован в Сильвия-Сити, за последующие пятьдесят лет разросся и стал Большим Городом, который презрела летящая с дерева Сильвия.
Бодрствование 14
Утром она проводила его на поезд, а муж не вышел проститься. День был почти летний, жухлые листья наводили на мысль о засухе. Она сказала, что приедет, что надо ждать, и ни в коем случае не писать, не приезжать самому.
С был обескуражен. Он боялся ослушаться, боялся, что она обманет. Он пил и не расставался с телефоном, ожидая звонка с вокзала. Она приехала раз, и второй, и третий. Он встречал ее и сажал на поезд, более - ничего. Дарил цветы и надеялся. Краснел, целуя в щеку, и как о мечте вспоминал о той ночи. Так было полгода. Жена ушла от С к сослуживцу. Он остался один, тосковал по возлюбленной и по ребенку, спивался. Любовь стала для него культом. С увеличивал и обрамлял фотокарточки любимой, развешивая их по всей запущенной квартире, купил и повесил на стену карту ее города. Он ел то, что когда-то ел с ней, ходил там, где когда-то ходил с ней, стал поклонником того певца, одну песенку которого она как-то одобрила. Он покупал новую одежду, но ходил в обносках, чтобы предстать нарядным перед возлюбленной. Если она долго не приезжала, С встречал все поезда, на которых она могла приехать. С считал себя очень занятым и очень несчастным человеком, тогда как все это время был счастливым бездельником. Я не знала, встретила ли я единственного на земле мужчину, посвятившего жизнь любви, или эгоиста, спрятавшего под красивой маской свое инфантильное нежелание участвовать в делах этого мира.
В ее отношениях с мужем наступил очередной кризис, и она приехала. Весь апрель С был счастлив. Они целовались на улице, как подростки. Кормили голубей у Прудов, и голуби вспрыгивали им на руки и клювами щипали ладони, чего никогда больше у С не бывало. Она научила его таким вещам, о которых с женой он даже заговаривать не смел. Они мыли и целовали друг другу ноги. Ей нравилось, чтобы он привязывал ее к кровати, и так любил.
Приехал муж и увез ее. Конечно, она этого ждала, но для С это было неожиданностью. Он нашел записку и убранную квартиру без женских вещей. Квартиру, из которой убрали счастье. Некоторое время он преследовал их. Жил как бомж в их подъезде, пряча за пазухой нож с выкидным лезвием. С хотел, чтобы муж возлюбленной ударил его ножом и сел в тюрьму. Муж опасался, что С зарежет его или его жену. Все закончилось арестом С. Мать вызволила его и определила в клинику. Там С отучили желать смерти себе или кому бы то ни было. С тех пор он вот уже почти год ходит на Пруды, кормит голубей и пишет стихи. Я попросила показать - что там у него на мятых листочках, перепачканных сигаретным пеплом. "Не при людях" - сказал С. И я пригласила его к тебе. Он успел показать только одно стихотворение - "Симон Киринеянин" Вот оно.
Звездной иглою глаз мой маня
В чаще сияя
Чаша сия
Смертно страшила меня.
Думал я о Небесном Отце
Когда рядом дышали спящие пары
От напряжения на моем лице
Лопались капилляры.
Но за деревьями чаша одна
Зев раззевала
Мне показала:
Мусор стоит у луженого дна.
Как я просил просил Судию
Чашу другую...
Из нержавеющей кружки я пью
Воду сырую.
Ты мне не дал моего креста
Но возвращаясь к своей лачуге
Все же сорву мозоли от плуга
Крест понеся Твоего Христа.
Меня удивили изысканность формы и то, что стихи не о любви к женщине. "Я люблю ее как Бога" - сказал С. "Я не хочу, чтобы мои стихи, посвященные ей, читали своим телкам всякие козлы. Пусть лучше верующие читают их Богу. Не важно, какие слова и о чем они. Это то чувство, которое я испытываю по отношению к ней"
И в замочной скважине загремел ключ. С втянул голову в плечи и закружил по комнате.
Мы расстались из-за С. Он предложил мне по-дружески переехать к нему, но я предпочла вернуться к себе. Я всегда смогу найти его на Прудах, если захочу.
Сон 15
Кедрон в Париже
Мне приснилась парижская улица, парижская ночь, - ведь никто никогда не спутает парижскую ночь с римской или мадридской, - прошел дождь, и мокрый мрак истекал кровью светофоров, поворотников и тормозных огней. Но во сне моем это был Кедрон, полный жертвенной крови, и я должна была перейти его, перейти улицу, лавируя между машинами, остановившимися на красный свет. Но я боялась перейти, ведь за Кедроном - Гефсимания. В моей голове прозвучали слова Бога: "Не желай и не жалей того, что не в твоей судьбе. Твоя судьба - Моя Рука" Я проснулась в благоговейном ужасе, впервые, может быть, испытав его на самом деле. Как описать это чувство? Страх без протеста? Протест без гнева? "Да минует Меня чаша сия, но да будет на все воля Твоя"
Бодрствование 15
Я тоже рассказывала С о любви. О любви к К, а не к тебе, конечно. Он был очень красив. Его лицо, подернутое морщинами, и глаза с вишневыми радужками принимали такое множество выражений, что могли передать не только чувство, но и мысль. Я никогда не встречала другого человека с такой богатой мимикой. Плавный голос К немного потрескивал, как старая пластинка, и обволакивал слушателя. На его лекциях впадали в транс и словно видели то, о чем он рассказывал. Думаю, не только я, но и многие другие девушки грезили не о том, о чем говорил профессор. Его глаза блеском соперничали с толстым обручальным кольцом, когда К подносил руку к лицу. Я не пропускала его лекций. Приносила журнал и садилась в первый ряд. Многие были влюблены в историка древних литератур, но я одна - откровенно. Он играл со мной, то лекцию напролет не сводя с меня глаз, то намеренно пряча взгляд, и я боковым зрением ловила молнии его зрачков, ускользающих от моих.
