Татьяна Кухта - Ратанга
- Вот змея!
- Скорее, кошка, - Харен, тяжело дыша, зажимал ладонями раненый бок.
Вентнор, поддерживая Хранительницу, что-то шепотом спрашивал у нее. Она качала головой, с трудом улыбаясь, громко отвечала:
- Да нет, что ты... все хорошо.
Все случилось слишком быстро. И я, ошеломленная, стояла и смотрела - на Вентнора и Хранительницу, на Боско, на Харена, на связанную женщину с моим лицом, сидящую у стены. Потом оглянулась на Боларда, стоявшего рядом. Он словно застыл, и я вспомнила, что он любит ее, до сих пор любит... И вспомнила еще, как тогда схватили меня, как ныли ободранные запястья, как было больно и унизительно. Ей, наверно, тоже сейчас так. Как они ее... Как звери!
Боско что-то втолковывал вполголоса Вентнору и Хранительнице.
- Нет, - ответил резко Вентнор, - не поедем. Темно. А Ратанга не рядом. Посмотри на Харена, он еле держится. И Странница...
- Я выдержу.
- Не выдержишь, - бросила вдруг пленница на удивление чистым и ясным голосом. - Я не промахиваюсь.
- Что такое? - Боско недоуменно взглянул на Хранительницу. И вдруг догадался:
- Ранена?!
Он метнулся к пленнице, рывком поднял ее за ворот рубашки. Ткань затрещала.
Пленница расхохоталась. Вентнор молча потянул из ножен меч.
- Нет! - сказала громко Странница. - Не сметь.
Они замерли. Странница, мягко отстранив руку Вентнора, подошла к пленной.
- Отпусти ее. - Боско повиновался. И добавила, обращаясь к той:
- Ты все-таки промахнулась.
Пленница продолжала смеяться, кусая губы. Потом проговорила сквозь смех:
- Очень уж вы милосердные! Никак не отучишь...
- Будь моя воля, я бы тебя от многого отучил, - процедил Харен.
- Люблю прямых людей!
- Хватит! - отрезал Вентнор. - Заносите ее в дом.
Боско покачал головой:
- Сбежит.
- Конечно, сбегу! - откликнулась пленница радостно. Вентнор сгреб ее в охапку и унес в хижину. Остальные пошли за ним, кроме меня и Боларда. Болард стоял, не шевелясь, глядя куда-то в заросли.
Я коснулась его руки:
- Болард, пойдем.
Он не дрогнул, только сказал тихо, через силу:
- Ты... слишком похожа... Уйди. Прошу тебя, уйди...
Я медлила. Мне было страшно жаль его. И ту - тоже. Никогда бы не подумала, что можно одновременно жалеть преступника и жертву.
Из хижины вышел Боско:
- Иди.
- А ты?
- Я сторожить буду.
Болард равнодушно кивнул и ушел. Боско уставился на меня:
- Ты чего смотришь? Спать пора...
И тогда я не выдержала:
- Ой, мерзко все это!
- Что именно? - вкрадчиво поинтересовался он.
- Гнаться за человеком. Хватать его. Связывать. Вы... как охотничьи псы за добычей... Мерзко.
Боско засмеялся. В темноте ровной полоской заблестели его зубы.
- Ка-акой благородный гнев! - пренебрежительно протянул он. - Какая чистота и святость! А тебя не смущает то, что ты могла оказаться на ее месте?
- Конечно, могла, - сказала я. - Вы ведь и за мной охотились. Играли... разведчики.
- Разведчиков ты не трожь, - процедил он с яростью. - Ты ведь не хоронила убитых по ее милости. Тебе Ратанга чужая.
Конечно, чужая. И Ратанга, и ее Хранительница. Навела на след, отдала на смерть человека - хоть какого, но человека. Пропадите вы все пропадом!
Это я только подумала, а говорить ему не стала. Не потому, что побоялась, просто поняла, что бесполезно. Обошла его, как дерево, и вошла в хижину.
Пламя в очаге догорало. Возле очага на охапке лапника спала Странница, укрытая плащом Вентнора. Маску она сняла. Вентнор устроился ближе к двери, возле него - Харен и Болард. Харен даже во сне крепко держал брата за руку. Пленницу положили в дальнем углу. Она не спала. Широко раскрытыми глазами смотрела на мерцающий огонь. И даже не пошевелилась, когда я вошла. На лапнике было еще место, лежал чей-то брошенный плащ, но я не пошла туда, а легла на пороге, обхватив себя руками. чтобы теплее было. Ну вот и день прошел. Так хорошо начинался. и такое в конце... Из-под двери тянуло холодом. Слышны были тяжелые шаги Боско. никак не угомонится. проклятый. Кто-то застонал сквозь сон. Кажется, Харен. Или Болард? А, все равно... Спать...
Я проснулась от холода и какого-то шороха. Очаг давно угас. Шорох доносился оттуда. Потом я различила громкий и внятный шепот:
- Нашла время милосердие проявлять! Спать мешаешь.
- Ты же все равно не спишь. А я не могу разговаривать со связанной.
- Подумаешь! А, леший с тобой...
Шорох стал тише, потом что-то шевельнулось в темноте.
- Руки болят, уй! Хороши ратангцы, нечего сказать, на женщину нападают.
- А если женщина этого заслуживает?
- Тогда зачем спасала? Убили бы, тебе что за печаль?
Вот это кто!.. Меня будто обожгло. Не шевелясь, не смея выпрямить затекшую руку, я прислушивалась к шепоту. А он то затихал, то становился громче:
- ... жалеешь, да? Смешно!
- А тебе никого не жаль?
- Нет!
- И Боларда?
- Мальчишку-то? Сам виноват - не влюбляйся в кого попало.
"Как ты смеешь?!" - хотелось мне крикнуть, но я лежала, стискивая кулаки, и слушала дальше.
- Напрасно развязала, напрасно! Я ведь и убить могу.
Я застыла. Вскочить? Закричать? Сейчас... Но что-то удерживало меня. А шепот все звучал:
- Что ж не убиваешь?
- А, неинтересно! И не люблю я убивать.
- А те, кто из-за тебя погиб?
- Так ведь я не сама. В бою убивала, да, но там же другое.
- Хорошо тебе платили за них?
- Еще заплатят! Когда на Север выберусь.
- Что же до сих пор не выбралась?
- Тревогу пережидала. Приди вы на час позже - не застали бы. Ах, промахнулась я...
- Жалеешь?
- Еще как!
Я почувствовала. как во мне растет отвращение. Так легко, снисходительно, с презрением к другим говорила она о собственной подлости...
- Ты не промахнулась.
- Как?!
- Вот. По кости скользнуло.
"Что она говорит?.." - я похолодела от ужаса. И никто ничего не заметил? Знали бы они все...
- Ну, утешила. Но все равно - промах. Жива осталась, Хранительница... От куда только взялась на мою голову?
- С Побережья.
- А-а, слыхала. Не была там. Вот вырвусь - побываю непременно.
- Не побываешь. Там не терпят таких. Пустых и злых.
- Ого! Все равно проберусь.
Хоть что-то ее задело. Какая странная. И страшная. Зачем только Странница говорит с ней? Вначале привела воинов, чтобы схватили, теперь... А если кто-нибудь проснется, услышит? Что он подумает?
- Что, красиво там, на Побережье?
- Очень.
- Обязательно посмотрю! Люблю красоту.
Я услышала тихий смех Странницы.
- А еще что любишь?
- Играть люблю. Всю жизнь играла. В Ратанге - вот где игра была! Три года без передышки - в честного воина и доброго друга. Вышло, а?
- Вышло...
Голос Странницы будто надломился.
- Эй, ты что? - вполголоса вскрикнула пленница, и я услышала тяжелый шорох оседающего тела.
- Эй, что с тобой? Этого мне только и не хватало! Очнись, Хранительница!
Я подскочила, готовая броситься на помощь, но тут Странница слабо проговорила:
- Зачем ты... какие у тебя руки ласковые... не надо, лучше разбуди кого-нибудь.
- Вот еще!
- Пожалела?
- Нет, в сиделку играю. Играть я люблю, забыла? Что ты лицо прикрываешь?
- Рассвет уже скоро, - глухо прошептала Странница. - Увидишь.
- Ну так одень маску, если стесняешься.
В самом деле, уже светало. Мне стало видно, что голова Странницы лежит у нее на коленях.
- А что, - сказала пленница вполголоса, - может, и вышла бы из меня сиделка получше этой девчонки. Не пойму, зачем вы ее с собой прихватили.
- А ты присмотрись к ней утром, - улыбнулась Странница. Я боялась шевельнуться - мне ужасно хотелось услышать, что они скажут обо мне. Мне уже столько всякого наговорили в глаза...
- Я к ней вчера еще пригляделась. Болард за ее плечом прятался. Что, похожа она на меня?
- Так похожа, что ее едва вместо тебя не убили.
- Надо же! - она коротко рассмеялась. - Еще одной навредила нехотя. Ну что ж, будет утешать Боларда, когда меня казнят. Меня передернуло. А Странница молча поднялась, надела маску и наклонилась к очагу, чтобы разворошить угли. Пленница смотрела на нее. Потом спокойно сказала:
- Свяжи меня снова. А то благородных воинов утром хватит удар.
- Не буду я тебя связывать, - отозвалась Странница, подкладывая веточки в разгорающийся огонь. - Не умею.
Пленница засмеялась:
- Как хочешь. Тогда я спать буду. Надоели мне ночные разговоры.
Она легла и умолкла. Легла и я. Вспыхнул огонь в очаге, озарив розовым светом склоненную Странницу, и это было последнее, что я видела, засыпая.
Мне показалось, что спала я долго, но на деле, видно, прошел всего час с небольшим. Все уже были на ногах, Харен, ворча что-то, разглядывал ремни и недоумевал, как они могли развязаться. Пленница усмехалась, но не объясняла. Молчала и Странница, сидя у очага. Вентнор, застегивая пояс с мечом, смотрел на нее с тревогой. Боско потягивался, потирая исцарапанную щеку. Боларда не было, должно быть, его послали седлать коней. Харен выпрямился, окликнул Боско:
- Помоги-ка мне. Надо связать ее так, чтобы до Ратанги не развязалась.
