Болеслав Маркевич - Четверть века назад. Часть 2
Но Женни быстро, судорожно обмахивая себя широко раскинутымъ вѣеромъ, глядѣла теперь невиннѣйшимъ образомъ вверхъ, въ потолокъ, середку котораго занимало прекрасно писанное, въ широкой золотой ранѣ полотно, изображавшее «торжество Амфитриты;» Чижевскій, съ своей стороны, казался весь поглощенъ разговоромъ съ сосѣдкой своей слѣва, «образованною окружной,» танцовавшею съ Петей Толбухинымъ, всегда скучавшимъ за танцами, и который, съ легкимъ зѣвкомъ на крупныхъ, добродушныхъ губахъ, думалъ въ это время, глядя на кончикъ своего сапога: «еслибъ я у этого чорта Волжинскаго вчера, вмѣсто туза, поставилъ девятку, рутировавшую мнѣ весь вечеръ, я взялъ бы sept et le va и отыгрался бы!»…
Лина съ тою же вопросительною усмѣшкой перевела глаза на своего кавалера.
Онъ понялъ и засмѣялся:
— Она такъ напугана своею маменькой, сказалъ онъ, наклоняясь къ ней такъ чтобы Женни не могла слышать его словъ, — что предполагаетъ такой же страхъ въ каждомъ женскомъ существѣ en pnissance de maman… Она и права отчасти: маменька ея на старыхъ и малыхъ наводитъ ужасъ.
— Почему такъ?
— Знаете ли вы, княжна, спросилъ вмѣсто отвѣта Духонинъ, — стихотвореніе Лермонтова Тучки небесныя?
— Тучки небесныя, вѣчные странники, прочла Лина, — конечно, знаю.
— Такъ позвольте мнѣ, въ видѣ объясненія, сообщить вамъ нѣкое подражаніе этому стихотворенію.
— Пожалуста!
Духонинъ началъ медленно и отчетливо, видимо смакуя каждое произносимое имъ слово (онъ былъ авторъ «подражанія»):
Дама московская, вѣчная сплетница,Въ пору ненастную, пору туманнуюМчишься куда ты, поспѣшная вѣстница,Съ дальней Остоженки вверхъ на Басманную?
Что тебя гонитъ? Души ли спасеніе,Помощь ли тайная, думушка ль думная,Или любви молодой увлеченіе, —Жажда свиданья, иль ревность безумная?
Нѣтъ, ей слова надоѣли безплодныя:«Время-молъ, время сыграть мнѣ въ открытую!..»Злобно смѣются черты благородныя,Шепчутъ уста клевету ядовитую…
— О, какъ это зло! воскликнула Лина, — и неужели…
Она не успѣла договорить… За ея стуломъ очутилась въ эту минуту сама княгиня Додо.
— Poétique Ophélie, я просто молюсь на васъ, съ очаровательнѣйшею изъ своихъ улыбокъ кинула она, проходя, Линѣ, словно букетъ на сцену, и поплыла далѣе, къ дочери.
Женни все такъ же невинно глядѣла въ потолокъ, широко опахиваясь вѣеромъ.
— Нечего любоваться тамъ всякими nudités, могли бы приличнѣе себя держать! прошипѣла маменька, наклоняясь къ ея уху.
Дочка будто и не слыхала:
— Что maman, кончилъ папа свою партію? Мы могли бы уѣхать, громко выговорила она.
— Нѣтъ еще! отрѣзала княгиня. «И все лжетъ, все обманъ, говорила она себѣ удаляясь, — и, только я уйду, начнется опять кокетство съ этимъ мерзкимъ фатишкой. Никогда замужъ не выйдетъ! А Лоло до ужина и не говори объ отъѣздѣ. Et mon mal de dos qui recommence… Нѣтъ, это не жизнь, а каторга!..»
А другая маменька, хлопая глазами и улыбаясь заискивающею улыбкой, говорила въ это время графу Анисьеву:
— Вы не очень скучаете, mon cher comte?
— Можете ли вы предполагать, княгиня! живо возразилъ флигель-адъютантъ, любезно и почтительно наклоняя голову предъ своею дамой:- развѣ возможно скучать въ такомъ обществѣ?
— Конечно, sans doute, пропѣла Аглая Константиновна, — Olga а beaucoup d'esprit dans son genre: mais vous êtes habitué aux conversations du grand monde de la capitale…
Она хотѣла что-то прибавить еще въ разъясненіе этого глубокомысленнаго размышленія, но почему-то воздержалась, уперлась круглыми глазами въ затылокъ не оборачивавшейся на ея голосъ Лины, и, въ очевидномъ чаяніи что дочь услышитъ ея слова, промолвила громко и съ разстановкой:
— Vons avez autant d'indulgence que d'esprit, mon cher comte!
На счастіе Анисьева, гоготавшій какъ гусь на болотѣ «Сенька» Водоводовъ подлетѣлъ къ нему въ эту минуту съ двумя дамами, надрываясь со смѣху отъ провинціальной невинности избранныхъ ими «qualités»:
— Тюльпанъ или гвоздика?
— Тюльпанъ.
И флигель-адъютантъ, откинувъ свой эполетъ, торопливо вскочилъ со стула и полетѣлъ по залѣ съ выпавшею ему на долю «пуляркой» Eulampe.
— Ольга, ты не знаешь почему онъ не танцуетъ съ Линой? прошептала ей на ухо Аглая.
— Не знаю, коротко отвѣтила барышня; она сидѣла вся красная и разобиженная….
Княгиня глянула еще разъ въ затылокъ дочери, вздохнула такъ что при этомъ лопнула одна изъ петлей ея шнуровки, и направила стопы свои въ гостинную.
VI
Только что успѣлъ вернуться на свое мѣсто графъ Анисьевъ какъ къ Ольгѣ подошелъ капитанъ Ранцевъ, держа за руку какую-то уже выбранную имъ блондинку. Онъ глянулъ избока на флигель-адъютанта, и протягивая съ поклономъ руку барышнѣ, проговорилъ скороговоркой:
— Пермете дангаже пур калите!
Ольга скорчила ужасную гримасу, и съ видимою неохотой поднялась со стула:
— Ignorance! уронила она свысока, не глядя на него, и чуть притрогиваясь кончиками перчатки къ его раскрытой рукѣ.
— Connaissance! поспѣшила сказать за нею блондинка, невѣдомо почему хихикнувъ при этомъ.
Бѣдный капитанъ побагровѣлъ какъ піонъ, и подавляя вздохъ повелъ ихъ къ Толѣ Карпаухову, танцовавшему съ прехорошенькою женой уѣзднаго судьи, которую онъ видимо увлекалъ плясаньемъ своимъ на канатѣ напыщеннѣйшихъ романтическихъ фразъ.
— Скажите, пожалуста, по возвращеніи Ольги на мѣсто, спросилъ ея кавалеръ, — кто это васъ сейчасъ выбиралъ? Я его будто гдѣ-то уже видѣлъ. Онъ служилъ въ военной службѣ, не правда ли?
— Да, герой даже, говорятъ. Ранцевъ его фамилія, капитанъ отставной, тѣмъ же пренебрежительнымъ тономъ отвѣчала она, — въ Венгріи отличился.
— Такъ, при Коморнѣ, я его тамъ видѣлъ; онъ съ ротой, перебитою на половину, первый вошелъ въ городъ. Владиміра съ бантомъ получилъ за это; очень храбрый офицеръ… И теперь во фракѣ! Какая же теперь его position sociale?
Ольга широко засмѣялась:
— Главная его position быть безъ памяти и безъ надежды влюбленнымъ въ меня, объявила она напрямикъ.
Анисьевъ наклонилъ голову и пустилъ въ ходъ свою многозначительную улыбку.
— Я полагаю что имѣющимъ то же положеніе имя легіонъ, сказалъ онъ, обнимая сдержанно-жаднымъ взглядомъ ея искрившіеся глаза, сверкавшіе зубы, ея матово-бѣлую, низко оголенную спину, и говоря себѣ мысленно: «Jour de Dieu, quel morceau de roi!» — И другихъ занятій у него нѣтъ? продолжалъ онъ спрашивать.
— Нѣтъ. Да и что ему дѣлать: онъ богатъ!..
— Богатъ? повторилъ нѣсколько удивленно блестящій воинъ.
— Да. Ему съ неба просто свалилось огромное наслѣдство. Былъ у насъ въ уѣздѣ помѣщикъ одинъ, страшный скупердяй, холостой, бездѣтный; онъ сорокъ лѣтъ жилъ безвыѣздно въ деревнѣ, гроша на себя не тратилъ, а все скупалъ земли кругомъ и деньги копилъ. И вдругъ онъ умеръ отъ удара, не оставивъ никакого завѣщанія, и все это богатство досталось этому Ранцеву, который приходился ему какимъ-то двоюроднымъ племянникомъ, и даже въ глаза его никогда не видалъ.
— И много досталось? заинтересовался ея кавалеръ.
— Очень много, всѣ говорятъ. Онъ самъ какъ-то разъ сказалъ при мнѣ что въ нынѣшнемъ году надѣется получить тридцать и даже сорокъ тысячъ дохода. У него тамъ всякія винокурни есть, заводы
— И вы оставляете его «безъ на-деж-ды»? протянулъ, внимательно глядя ей въ глаза, Анисьевъ.
Она повела плечомъ, и тутъ же взглянула на него въ свою очередь, какъ бы удивляясь его вопросу:
— Вѣдь онъ tout à-fait impossible! Вы слышали какъ онъ говоритъ по-французски?
— Нѣсколько фантастично, не спорю. Но….
— Что «но»?
— Сорокъ тысячъ дохода на полу не найдешь
Въ богатой сообразительностью головѣ петербургскаго карьериста мелькалъ уже цѣлый планъ зданія, которое представлялся ему случай соорудить…..
Пышныя губы барышни сложились еще разъ въ презрительную усмѣшку:
— Есть Жиды еще богаче, но вѣдь не выходятъ же за Жидовъ замужъ! Не однѣ деньги на свѣтѣ У меня совсѣмъ другія мечтанія….
— Можно, sans indiscrétion, спросить у васъ — какія?
Она чуть-чуть пріостановилась отвѣтомъ.
— Вамъ…. я скажу, одному вамъ; вѣдь мы съ вами союзники, прошептала она, подмигивая ему обоими глазами:- вотъ видите ли, у меня очень хорошій голосъ…. Ахъ, Боже мой, вдругъ вспомнила барышня, — неужели вы въ самомъ дѣлѣ думаете ѣхать завтра до спектакля, не услышите меня?
— Услышу въ Петербургѣ, надѣюсь, отвѣчалъ онъ такимъ же шепотомъ.
— Да, конечно; она вся загорѣлась отъ радужныхъ представленій, соединявшихся въ ея мысли со словомъ «Петербургъ», — но развѣ надо такъ спѣшить?
— «Не откладывай на завтра то что можешь совершить сегодня», вѣщаетъ древняя мудрость. Это у васъ вѣроятно въ прописяхъ въ институтѣ даже было? промолвилъ весело графъ Анисьевъ.
— Ахъ, да, поторопилась сообщить Ольга, — вамъ это, можетъ-быть, интересно будетъ знать. Я узнала, говорила она осторожно озираясь, — узнала навѣрное что l'oncle отговариваетъ ее насчетъ вы знаете о комъ я говорю….
