Тихон Пантюшенко - Главный врач
Инна Кузьминична знала, что завоблздравотделом прав. Район, например, примыкал к Беловежской пуще. Яков Матвеевич решил, что лучшего символа здоровья и силы, чем зубры, не придумать. Узнал хитрый Ребеко, что в больнице лечится народный умелец - мастер художественной резьбы по камню, и окружил его таким вниманием, что тому прямо-таки деваться было некуда, когда главврач подъехал издалека: мол, не посоветует ли мастер, где бы заказать скульптуру зубра. Пришлось самому взяться за дело. Так появилось у входа в больницу каменное изображение беловежского исполина.
Инна Кузьминична, когда приезжала по служебным делам в районную больницу, первый осуждающий взгляд останавливала на скульптуре зубра: "Вот если бы всю эту энергию Яков Матвеевич направил на дело!" Сегодня Норейко приехала по вызову главврача. Хотя двор больницы был занесен снегом, он не казался заброшенным: дорожки были расчищены и посыпаны песком. Лишь уголок вокруг каменного зубра оставался нетронутым. Три серебристые ели в снежном убранстве и среди них - владыка пущи... Иллюзия первозданности этого уголка была настолько сильна, что чувству очарования поддалась на этот раз и Инна Кузьминична. Но это длилось недолго. Через минуту она словно устыдилась своей слабости и быстро направилась к административному крылу. Главврача, как выяснилось, на месте не было, его срочно вызвали в райком партии. Чтобы не тратить зря времени, Инна Кузьминична решила узнать, зачем ее вызвали, у Ивана Валерьяновича Корзуна.
- Привет! - не стучась, открыла она дверь знакомого кабинета.
- Здравствуйте, Инна Кузьминична.
- О темпора, о морес! О времена, о нравы! Еще совсем недавно кто-то называл меня Иннушкой. А теперь - Инной Кузьминичной. Не с того ли это дня, когда к нам прибыло новое пополнение?
- Инна Кузьминична, здесь же официальная обстановка. Может кто-нибудь случайно зайти.
- Два года назад эти же слова произносила я. И что слышала в ответ? "А от кого нам таиться?"
- Мы же взрослые люди и должны быть благоразумными.
- Вижу, Иван, ты стал уже совсем благоразумным. Но я нисколько не удивлюсь, если узнаю, что ты по-прежнему говоришь: "А от кого нам таиться?" Только не мне, а другой.
- Инна Кузьминична, - с ноткой нетерпения произнес Корзун, - здесь совсем неподходящее место для таких разговоров.
- Ладно, Иван. Вижу, у тебя совесть что розвальни: садись да катись.
У Норейко мелькнула мысль, что совесть здесь ни при чем. Ну что поделаешь, если на пути встала другая, моложе и, может быть, чуточку красивее. Мысль об этом - что рыбья косточка в горле: ее ни вытащить, ни проглотить. Одно утешение: ты главврач, а та - подчиненная. При таком раскладе ту всегда можно поставить на место.
- Вызвал Яков Матвеевич, - прервала паузу Норейко. - Не знаешь зачем?
- Вчера был у него на приеме районный эпидемиолог.
- Что, бочки на меня катил? В чем дело, если не секрет?
- Да какой тут секрет? Сколько у вас зарегистрировано случаев инфекционной желтухи?
- Один.
- Вот видите. Сами не знаете, что делается у вас на участке. А этих случаев, оказывается, целых шесть. По району, заметьте, по всему району нет такого числа заболеваний. И выходит, вы потянули район вниз. Яков Матвеевич был сам не свой, когда узнал.
- Кто же ставил диагноз?
- Инна Кузьминична, этот вопрос нужно задавать не мне, а вам. Извещения о случаях заболевания пришли из вашей больницы.
- У кого эти извещения?
- У районного эпидемиолога.
Норейко встревожилась не на шутку. Случай инфекционной желтухи действительно был. Заболел мальчик в Поречской школе. Его изолировали и затем направили в инфекционную больницу. Хочешь не хочешь, а извещение о таком заболевании составлять надо. Казалось, этим дело и кончится. Но, выходит, было и продолжение. Она, Инна Кузьминична, последние десять дней находилась в отпуске за свой счет: ездила в соседнюю область к заболевшей матери. Значит, об остальных случаях желтухи сообщила в районную санитарно-эпидемиологическую станцию Титова?
Чтобы убедиться в этом, далеко ходить не пришлось: станция была рядом. В кабинете учета инфекционных заболеваний Норейко попросила показать ей извещения, поступившие из Поречской больницы. Да, вот эти извещения: на пяти из них стоит подпись Титовой. Все случаи - у учащихся Поречской школы. Надо проверить толком. Инна Кузьминична знала по опыту, что регистрация заболеваний инфекционной желтухой дело тонкое. Шесть лет тому назад она сообщила в районную санэпидстанцию о трех случаях этого заболевания. Шум поднялся невероятный. Приехали главврач района и эпидемиолог. Начали разбираться. Придраться было не к чему: диагноз есть диагноз. Но нервы потрепали изрядно. Начали с того, что отчитали за слабую профилактику инфекционных заболеваний, и кончили, как показалось Норейко, намеком на то, что в любой, мол, ситуации нужно иметь голову на плечах. Она поняла это так: желтуха бывает и незаразная, и поэтому часть случаев можно отнести за счет обычных заболеваний. Через год вспышка инфекционной желтухи повторилась. Наученная прошлогодним опытом, Норейко дала сведения лишь об одном случае. И все обошлось. Вспышки повторялись и позднее, но небольшие. А вот теперь, кажется, неприятностей предстоит куча, в первую очередь для главного врача Поречской больницы. Издадут, конечно, приказ. Накажут выговором, а то, может быть, и строгим. Официально будет сказано, что она, Инна Кузьминична, не сумела организовать действенную профилактику инфекционных заболеваний на территории врачебного участка. Между строк этого приказа она прочтет, что ошибаться, конечно, можно, но если одна и та же ошибка повторяется дважды, то работник она никудышный.
Разговор с возвратившимся Ребеко подтвердил ее опасения.
- Садитесь, Инна Кузьминична, - начал он, - вот на этот стульчик и расскажите, как это вы умудрились перекрыть "рекорд" по заболеваемости инфекционной желтухой? Вроде бы вам и опыта не занимать, и все у вас есть, а вот умения справиться с поветрием не хватило. Как это могло случиться?
- Яков Матвеевич, вы же знаете, что в это время я была в отпуске.
- Знаю. Ну и что? Ведь желтуха за десять дней разгуляться не могла.
- Была бы я на месте - ничего бы этого не случилось.
Ребеко смотрел на Инну Кузьминичну и недоумевал. Что это такое? Неужели она не понимает, что вспышка заразного заболевания - это не короткое замыкание, а долго тлеющий фитиль? Тлеть-то он начал задолго до ее отпуска. И если она до своего отъезда ничего не замечала, то уже не имеет значения, была она на месте или нет.
Яков Матвеевич вызвал по телефону районного эпидемиолога и попросил ее взять с собою все данные о вспышке инфекционной желтухи в Поречье.
- Нина Андреевна, - обратился он к эпидемиологу, едва та переступила порог, - за какое время были выявлены больные желтухой из Поречской школы?
- За десять дней.
- Вот видите, Яков Матвеевич, розно столько, сколько не была я на работе, - перешла в наступление Норейко.
- Еще один вопрос, Нина Андреевна, - не обратив внимания на слова Инны Кузьминичны, продолжил Ребеко. - Сколько времени прошло от момента выявления заболевания до госпитализации заболевших?
- Все дети были госпитализированы в первый же день.
- Теперь вопрос к вам обеим: как вы думаете, могла ли Титова перегнуть палку? Иначе говоря, перестраховаться.
Эпидемиолог вопросительно посмотрела на Ребеко, тогда как Инна Кузьминична, не задумываясь, ответила:
- Я уверена, что так оно и было.
Нина же Андреевна, помедлив, заметила:
- Думать можно по-всякому. Но лучше все-таки проверить. Такую проверку мы уже запланировали.
- И когда же собираетесь выезжать? - спросил Ребеко.
- На следующей неделе.
- Давайте выедем не на следующей неделе, а завтра.
...Вернулась Норейко в Поречье незадолго до конца рабочего дня. Не обращая ни на кого внимания, прошла в свой кабинет, заперла дверь на ключ, чтобы никто не мешал, села в кресло и погрузилась в раздумье. Надеялась успокоиться. Но чем дольше перебирала в памяти случившееся, тем больше выходила из себя. Все из-за этой Титовой. Самонадеянная, нос дерет. Ну был бы мало-мальский опыт - куда ни шло. А то ведь только что вылупившийся цыпленок. Ну почему было не подождать ее, Инны Кузьминичны, возвращения и не посоветоваться, как лучше поступить в этой заварушке? Почему? На минуту ход ее мыслей прервался. Так бывает, когда человек долго мается в поисках ответа на какой-либо мучительный вопрос, а ответ-то, оказывается, до смешного прост. Некоторое время человек находится в состоянии почти гипнотического оцепенения. Ну как это он раньше не мог до этого додуматься? На лице Инны Кузьминичны появилась едва заметная саркастическая улыбка. Конечно же, Титова воспользовалась случаем и умышленно завысила число заболевших детей. Цель? Задачка для приготовишек. Опорочить Норейко, поставить под удар и самой занять ее место. Интересно, какая роль во всем этом уважаемого Ивана Валерьяновича? Знал ли он о замыслах этой очень непростой особы? Если знал или хотя бы догадывался, то пускай не рассчитывает на спокойную жизнь. С чего начинать? Нужно до приезда Якова Матвеевича самой проверить амбулаторные карты заболевших. Потерев озябшие руки, Инна Кузьминична подошла к двери, повернула ключ и, выйдя из кабинета, позвала к себе дезинфектора:
