Счастья хватит на всех - Юлия Александровна Волкодав
Нурай слушала всю эту перепалку, замерев со стаканом в руке, так и не донесённом до рта. Всё, что сейчас говорилось, просто не могло быть про Всеволода Алексеевича. Нет, в историю большой и светлой любви с Зариной она не верила. Но исключительно из-за самой Зарины. Высокомерная, заносчивая, самовлюблённая, живущая на его деньги, в жизни палец о палец не ударившая. За что её любить? Дураку же понятно, что их брак с Тумановым чистая формальность. Ну может быть, у них и были какие-то чувства по молодости. А потом он просто не мог развестись — это подпортило бы образ мужского идеала на эстраде. Но, отрицая отношения с Зариной, Нурай даже не предполагала, что у Всеволода Алексеевича могут быть отношения с кем-то ещё. Это же грязь, и вообще…
Нет, просто коллектив его не любит. Все эти снисходительные «Севушка», ироничные улыбки, понимающие взгляды. Да они даже не расстроились из-за того, что он заболел. Вот уж верх цинизма. Обрадовались дополнительному выходному.
Нурай вдруг подумала, что Сашка бы на её месте встала и ушла. Не стала бы сидеть тут и слушать, как перемывают кости её артисту. А может, ещё и сказала пару ласковых. Ну вот поэтому её никуда и не зовут. Нурай было, конечно, неприятно и хотелось, чтобы тема для разговора поменялась, но ссориться с коллективом она не собиралась.
К счастью, тема действительно вскоре поменялась, так как дрова достаточно прогорели, и дядя Саша приступил к жарке шашлыков. Родион активно ему помогал, в основном советами, а Кэт лениво потягивала пиво, клацая кнопками в своём телефоне. Общаться с Нурай она явно не рвалась, и Нюрка тоже не стала ей навязываться, быстро поняв, что от этой престарелой дуры ничего не зависит. Родик тоже так, разменная фигура. Настоящий авторитет в коллективе — дядя Саша. После Рената, разумеется.
А дядя Саша охотно с ней общался. Пока ели шашлык, всё время расспрашивал её про жизнь в Баку, про то, чем занимается в Москве, и Нурай вдохновенно врала. Правда, на сей раз образ журналистки примерять не стала, сообразив, что это не та профессия, которая вызовет в данной компании энтузиазм. Ещё решат, чего доброго, что она собирает компромат на Туманова. Так что теперь Нурай представилась медсестрой, и щедро сыпала медицинскими байками, услышанными от Сашки. Про своё отношение к Туманову она тоже умолчала. Слова «поклонница» или «фанатка» не прозвучали ни разу. Зачем? Пусть думают, что она просто подруга Сашки, перебравшаяся в Белокаменную за лучшей жизнью. Есть что-то нехорошее в определении «поклонница», что-то, нивелирующее собственную личность. Как ярлык, снижающий твою ценность. Зачем же его на себя вешать?
Когда все наелись и изрядно захмелели, дядя Саша предложил пойти в дом.
— Комары зажрали, да и похолодало что-то, — сообщил он, поднимаясь.
Ни одного комара Нурай не видела, а холодно было с самого начала, но все пошли за хозяином, и она пошла. Внутри оказалось всего две комнаты, не считая крохотных сеней и кухни-пристройки. Обогревался дом самодельной печкой, которую сейчас никто не топил, поэтому в доме было немногим теплее, чем на улице.
— Вы можете пойти во вторую комнату, отдохнуть, если хотите, — вдруг обратился дядя Саша к Родиону и Кэт.
Те немедленно согласились, и по тому, как спешно ретировались во вторую комнату, Нурай вдруг поняла, что имелось в виду под словом «отдохнуть». Так они что, вместе? Вроде Сашка говорила, что у Родиона семья, ребёнок маленький. А Кэт давно и безуспешно ведёт охоту на богатых папиков, коим Родион уж точно не является.
Дядя Саша тем временем плюхнулся на диван, подняв целый столб пыли. Похлопал по сиденью рядом с собой.
— Присаживайся. Хочешь, телевизор включу? Тут, правда, сигнал слабый, только Первый канал показывает, и то с помехами.
Нурай пожала плечами. Зачем ей телевизор? Как-то странно вообще, все разбрелись. И что делают в таких случаях? Не так часто она бывала в гостях, и теперь ощущала неловкость. А вот дядя Саша, кажется, чувствовал себя прекрасно — улыбался, на щеках у него выступил румянец. Телевизор он всё-таки включил. Нурай из чистой вежливости села рядом с ним и уставилась в мельтешащий экран.
Не прошло и минуты, как рука дяди Саши легла ей на колено.
— Ты очень красивая девушка, Нурай. С такой восточной перчинкой. Прямо Шамаханская царица.
Нурай оцепенела. Она не знала, кто такая Шамаханская царица да и не хотела знать. Но вот то, что у неё на колене чужая рука… Мужская рука… Это она осознавала совершенно чётко. И рука ползла выше. От него нестерпимо пахло перегаром и потом. Как от них. И похотью пахло. Она улавливала этот запах, она его знала, помнила. Забыть такое нельзя…
Её спас собственный организм. Нурай вырвало, от ужаса, от отвращения — к этому запаху, к дяде Саше, к себе самой. Вырвало прямо ему на колени.
— Ах ты ж, б…
Было это адресовано ей или ситуации? Дядя Саша вскочил, попытался отряхнуться, побежал за полотенцем. А Нурай всё выворачивало и выворачивало на его пыльный продавленный диван, который, наверное, повидал не одну поклонницу Туманова, надеявшуюся приблизиться к любимому артисту через верноподданный коллектив.
До города её довёз Родион, в полнейшей тишине. Только Кэт недовольно пыхтела на переднем сиденье — произошедшее с Нурай и вопли дяди Саши испортили им всю романтику. До дома Николая Степановича не доехали, да Родион и адреса не спросил. Просто высадил её у первой же станции метро. Она спустилась в подземку, стараясь держаться подальше от людей — ей казалось, от неё очень плохо пахнет, хотя она умывалась под холодной струёй рукомойника минут десять. Села в вагон, даже не посмотрев, в какую сторону едет поезд. Не понимая, что делает, вышла через три остановки, пошла дворами. И поняла, куда попала, только когда позвонила в дверь, и на пороге возникла озадаченная, заспанная Сашка.
* * *
— Он животное, понимаешь? Просто животное!
Нюрка тряслась всем телом, а вместе с ней тряслась и чашка, в которой давно остыл чай. Сашка хотела было налить новый, но быстро поняла, что с чашкой Нурай теперь не расстанется. Поэтому просто сидела напротив и меланхолично перемешивала ложкой сахар в своей порции кофе. Третьей за этот долгий разговор. Она уже выслушала Нюркину историю, вполне предсказуемую, совершенно неудивительную. Удивительной была только реакция Нурай. Нет, было бы ей лет на десять поменьше, тогда конечно. Но о чём думала двадцатипятилетняя мадам, отправляясь на дачу с малознакомыми мужиками?
