Чего ждет Кейт - Бекки Алберталли
– Прямо сейчас? – переспрашивает Рейна.
– Прямо сейчас. Можете принести обед с собой, она все расскажет, а вы поедите. – Девон умолкает, пытаясь отдышаться. – Простите, мне сейчас пришлось обойти всех ваших учителей. Всех. Для каждого из труппы. И каждого из техников. И остальной команды. – Он на секунду зажмуривается. – У нас театральное ЧП.
Сцена семьдесят шестая
Как выясняется позже, душевное спокойствие мисс Джао нарушили шляпы. У многих персонажей они объемные, высокие или конической формы.
– Моя ошибка, – говорит она, потирая лоб. – Нужно убедиться, что они не будут мешать во время танцев.
Мистер Ди тут же исполняет песню You Can Leave Your Hat On, а мы быстро закидываем в себя обед, устроив некое подобие пикника на авансцене. Потом начинаются двадцать минут хаоса, сконцентрированного в гримерках: кругом летают вешалки и хлопают полотнища ткани. До сегодняшнего дня в костюмах репетировали только самые преданные делу артисты – Лана Беннет, например, – поэтому многие впервые соревнуются друг с другом за возможность спокойно переодеться. И это выглядит как стихийное бедствие.
В итоге мы с Рейной забиваемся в маленькую кабинку и спина к спине пытаемся натянуть платья.
– Звуки снаружи напоминают мне «Геошторм». Потому что там за дверью явно не одна катастрофа, а все, которые только можно вообразить.
– Кто бы мог подумать, что переодеваться можно с особой жестокостью, – соглашаюсь я, и тут, как по сценарию, снаружи что-то падает под общий протяжный стон.
– Все в порядке, – доносится следом голос Колина.
Я улыбаюсь, глядя в пол. Кто-то барабанит в дверь.
– Поторопитесь там!
– Не смей торопить королеву! – кричит в ответ Рейна. В любой другой день я почувствовала бы этот легкий укол страха опоздать. Но не сегодня. Сегодня мне не кажется, что я спешу.
Выходя из кабинки, я смотрю на другой конец этого филиала ада и вижу замершего в дверях Ноя. Секунду мы просто стоим напротив друг друга и улыбаемся. Он одет в костюм короля: те же золотистая туника и корона, которые были на Колине два года назад, когда мы ставили «Чем дальше в лес» и он играл Принца.
– Ого, – одними губами произносит Ной и прикладывает руку ко лбу.
Я опускаю взгляд на свое платье и пожимаю плечами.
Если честно, сама не знаю, как вышло, что мне достался один из немногих взятых в этом году в аренду костюмов. Но мне повезло, и я его обожаю. Мое платье сшито из очень светлого розового шелка, который укладывается красивыми складками и выглядит дорого. Талия высокая и отделана золотистыми лентами. Шляпы у меня нет, только тонкая тиара. Не то чтобы я была одета в точности как Рапунцель из мультика, но очень похоже. Очень. Похоже.
И пусть сегодня у нас костюмированная репетиция костюмированной репетиции, у меня появляется ощущение, обычно возникающее только перед премьерой, когда выходишь на середину сцены. Никак не могу совладать со своим сердцем.
Следующие несколько часов мы с Ноем почти не видимся: даже когда оказываемся за кулисами, кто-то непременно отводит одного из нас в сторону – поправить костюм или прическу. Поэтому я провожу это время в обществе Мэтта, с которым у нас почти все сцены общие. Мы устраиваемся за стопкой легендарных матрасов; в нашем случае их штук двадцать, они сложены друг на друга, а передвигать их можно благодаря крошечным колесикам внизу. С одной стороны стопки сейчас стоит лестница, и мне кажется, половина труппы уже забралась наверх и попробовала на них поваляться. Там очень удобно, но Бесс и Суман нам головы оторвут, если залезть на матрасы во время прогона.
Зато опираться на них спиной весьма приятно. В костюмах мы, похоже, выглядим ужасно мило, потому что проходящие мимо люди то и дело нас фотографируют. В какой-то момент в их числе оказывается Девон Блэкуэлл, который кладет рядом степлер и пачку программок.
– Мы ими займемся, – обещает Мэтт, аккуратно складывая программки в буклет и передавая их мне. Я вооружаюсь степлером. – Что делаем в субботу?
Прежде чем ответить, я оглядываюсь по сторонам. Андерсон, естественно, где-то на сцене, но лучше говорить потише.
– Он все еще твердит, что не хочет праздновать, но мы, конечно, без праздника его оставить не можем.
– Конечно.
– Поэтому, думаю, нужно организовать торт и прочее в одной из гримерок в перерыве между дневным и вечерним показом.
– Идеально.
– А потом – ночевку, но это после общей вечеринки для труппы. Позовем только нашу банду. И Ноя, – добавляю я, краснея. Мэтт открывает рот, чтобы задать вопрос, но я тут же его перебиваю: – Да, и Рейна уже купила огромные шарики с цифрами. Ты знал, что с цифрой 17, оказывается, их не делают? Пришлось брать 1 и 7.
– Он их поменяет местами, обещаю тебе. И будет всем говорить, что ему 71.
– Будем откровенны: в 71 Энди перейдет на совершенно новый уровень крутизны.
Я легко могу себе это представить. У Андерсона будут идеальные зубы, которые он продолжит чистить каждые пять минут. Дни напролет мы будем проводить с мужьями, скидывая мемы и селфи внукам. Они, конечно же, окажутся бунтарями и все станут пижонами. Но нас это не остановит, и мы будем петь Somebody to Love, а потом терроризировать их записью этого исполнения. Подчиним себе волю внуков песнями из «Эллы».
Кейт и Андерсон во всей красе. Сегодня и навсегда.
Сцена семьдесят седьмая
Три часа до спектакля, а мы с Ноем прячемся в будке осветителей.
На самом деле, «прячемся» – это не слишком верное слово. Одри, режиссер по свету, может в любой момент вернуться, и это я еще не говорю про Колина и Пьерру. Но будка такая маленькая и уютная, и мы оказываемся в нескольких шагах от вечного хаоса, сопровождающего премьеру. Конечно, ни компьютер, ни пульт мы не трогаем. Приятно просто сидеть бок о бок так, чтобы нас не было видно из окна, когда Ной обнимает меня за плечи. И еще приятнее легкое головокружение, которое я испытываю каждый раз, когда его пальцы тихонько касаются кончиков моих волос.
– Нервничаешь? – спрашиваю я. – Перед первым своим спектаклем я так волновалась, что меня чуть не стошнило.
– Но ты же играла кого-то из массовки?
– Да. – Я усмехаюсь. – Но даже в массовке можно все испортить. Реплик не было, но я могла пукнуть в микрофон, например.
Ной смеется так искренне, что я невольно присоединяюсь к нему.
– Должна ли твоя история меня успокоить? – спрашивает он.
– Ну, в микрофон
