Стрим - Иван Валерьевич Шипнигов
Утром Витя приготовил нам завтрак. Сварил пельмени. Пельмешки, как он их назвал. Они были такие маленькие-маленькие. С уткой, он это особенно подчеркнул. Кажется, этими пельмешками он гордился гораздо больше, чем всеми своими подвигами ночью. И пока варил, смотрел на них и называл их гораздо нежнее, чем меня ночью. А я сижу такая вся сексапильная, в его майке, которая мне по колено. Губы у самой как у утки. Голос хриплый, ноги слабые. Говорю, Витя, а у тебя есть авокадо или творожный сыр? На худой конец, бейгл с лососем. А он на меня смотрит так сурово. По сравнению с тем, как он смотрит на пельмешки. И говорит: на манго далеко не уедешь. Не улетишь, поправила я его попозже, когда опять улетела. И поняла, для чего нужен такой плотный завтрак. Пельмешки с уткой стали моими крыльями в тот день.
Конечно, в зале сейчас нет моего Вити. Я же не совсем дура, чтобы такое рассказывать при нем. А кто хлопал? Похлопайте еще раз те, кто хлопал! Мужчина, какой же вы простой. Еще проще моего Вити. Это не вы меня несколько раз пытались провожать до дома из «Пятерочки» возле станции «Жулебино»? Спасибо, что побыли моей подсадной уткой. В следующий раз я куплю вам пиво.
Витя смотрит меня на ютубе. Говорит, ему так комфортно. Что на живом выступлении его бы бесило, что его девушка рассказывает такие вещи. А на ютубе он видит просто красивую девушку, которая говорит смешную дичь. Не говорит, несет… В общем, Витя опять несет меня из кухни в комнату, а потом обратно. И так весь день, туда-сюда. На ужин он готовит макарошки. И я улетаю опять. Это был самый вкусный ужин в моей жизни. Макарошки – это лапша в соусе терияки с овощами, имбирем и уткой. На тот момент я к ней уже не ревновала. В отличие от прошлых Витиных женщин. И улетала от Витиных слов: пельмешки, макарошки. С другим парнем это меня бесило бы. А он такой брутальный, и ему так идет эта нежность.
На следующий день мы вместе поехали в «Охотный ряд». Витя на работу, он работает там охранником. А я тогда работала у мамы. У мамы свой бутик в «Охотном ряду». Я хотела быстрее рассказать ей, что влюбилась в хорошего парня. В охранника в торговом центре, где у мамы бутик. Ну, вы понимаете. Как если бы к дочери Путина подошел знакомиться охранник Путина. Хотя… Как говорится, хоть одна причина, почему нет… В общем! Витя не хотел идти к маме. Говорил, что такое знакомство – какая-то старомодная хрень. А я хотела просто рассказать, что я очень счастливая, и виноват в этом он. Витя сказал в своем стиле: окей-окей.
Подошли к маме. Она посмотрела на меня, на Витю и сразу все поняла. И сказала: нет. Только через мой труп. А Витя ей: судя по тому, как вы прекрасно выглядите, мы будем очень долго ждать ваш труп. Витя так говорит эти свои мрачные шуточки, что они заходят всем женщинам! Я сама на них ведусь. А мама посмотрела на нас, как все смотрят на мужчину у «Пятерочки» возле станции «Жулебино». Типа, когда-нибудь, может быть, да. Но сейчас нет. Просто нет. И ушла.
И я ничего не понимаю! Мама у меня крутая и современная. Она меня родила в 21. И когда мне исполнился 21, начала мне капать на уши… на мозг! – что типа пора задуматься о семейной жизни. Я говорила: мама, в твоем поколении заводили семью в 20. Сейчас женятся в 30. А мы, может, будем в 40. Мама: я бы хотела стать бабушкой немного раньше. Я говорю – мама, ну какая ты бабушка, к тебе же молодые парни постоянно подкатывают. Она: ты так говоришь, как будто это что-то плохое. Я: мама, ты даже знаешь мемы, пусть и не самые новые! И мама прогоняет мою любимую телегу.
Что чем ты сама старше, тем труднее воспитывать ребенка. Что он хочет активностей, а ты хочешь просто сидеть. Приводит в пример своих подруг, которые родили в 40, и теперь им трудно. Что они не понимают, что их дети делают в своих телефонах. Я говорю: мама, ты и в 60 будешь классной, активной и сексапильной бабушкой. К которой будут подкатывать молодые мужчины. И они будут думать, что внук – твой ребенок. По-моему, ничего сексуальнее этого не бывает! И в конце концов – хочу добить тему, – вот ты понимаешь, что я делаю в телефоне? Никто никогда не понимает, что дети делают в своих телефонах! А она: знаю. Смотришь в ютубе и в инстаграме своих рэперов и стендаперов. Маму бесят мои стендапы, но я знаю, что она смотрит их в ютубе. Всем же знакомо это неловкое чувство, когда родители смотрят ваши соцсети? Мужчина со станции «Жулебино», я знаю, вам тоже неловко перед своими родителями!
Так вот, после этого серьезного разговора о дико серьезных вещах мама делает панч, который добивает уже меня саму: слышала, Путин скоро уйдет. Тоже не молодеет… Как будто я не с крутой и современной бизнес-вумен сейчас разговаривала. А с парикмахершей в эконом-салоне в спальном районе! Которая сама недавно стала бабушкой. У которой дочь работает менеджером по продажам пластиковых окон, а у ее мужа свои грузоперевозки. У зятя? У тестя? У деверя, кума, как он правильно называется? И кто все эти люди?! И как будто сейчас эта женщина мне посоветует какой-нибудь приворот на НОРМАЛЬНОГО, перспективного парня. Не охранника. Хотела сказать маме, что, когда Путин уйдет, его охранники уйдут вместе с ним. Но не стала. Потому что самая крутая и современная мама превращается в простую женщину с кучей страхов и комплексов, когда ее дочь влюблена.
С Витей мы познакомились из-за его спины. Нет, я только потом узнала, какая у него красивая спина. А тогда я увидела, как Витя хромает по «Охотному ряду», как дедушка. И это мне почему-то показалось дико сексуальным. Он же такой суровый парень с окраин. А тут хромает так трогательно, но при этом сурово. Вот как парни умеют быть сразу и трогательными, и суровыми?! Девушки, похлопайте, кто тоже от этого тащится! Мужчина со станции «Жулебино», не хлопайте. Я помню, что вы трогательный.
Я подхожу, спрашиваю, что случилось,
