Анастасия Вербицкая - Иго любви
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Это счастье длилось недолго.
Верочка прожила с матерью один только год. Ей было восемь лет, когда Надежда Васильевна отвезла дочь в институт.
И опять настало одиночество.
Но душа Верочки уже проснулась. Память о матери, красивой, молодой, окруженной поклонением, не побледнела за все восемь лет разлуки, хотя Вера видела мать не более трех раз в году, в ее наезды в Москву.
Ей строго было запрещено говорить о театре. Ее мать для всех в Москве была только Мосолова. Никто не должен был знать, что она — актриса Неронова. Надежда Васильевна хорошо знала свет. Она знала, что актрисами восторгались на сцене, но в частной жизни их все еще презирали, как когда-то знаменитую и несчастную Адриенну Лекуврер.
Верочка умела молчать. И сладка ей была эта жуткая, тайна между ними двумя.
Сердце ребенка жаждет привязанности. Душа девушки стремится к идеалу. Этим идеалом для Верочки стала мать. Все ее мнения были непогрешимыми. Она не могла ошибаться. Она была самой красивой женщиной в мире, самой необыкновенной… Актрисой?.. Да… Но и отец был актером. И все, кого она видела в детстве, играли на сцене. Пусть об этом не надо говорить вслух! Но что может быть лучше театра?.. И сама она, когда вырастет, станет тоже актрисой. Верочка никогда не забывала волшебных минут, пережитых ею в детстве.
Но, наряду с обожанием матери, Верочка не утратила былого страха перед нею. Для нее это было все то же недоступное высшее существо, без слабостей и недостатков.
Острый ум Верочки еще дремлет, как и душа ее. Каким-то подсознанием видит она окружающее, не вдаваясь в анализ явлений, не стараясь что-либо обобщить. Это придет потом, потом… Пока лишь комическая сторона жизни не ускользает от ее наблюдательности.
И еще далек тот день, когда постепенно, когда незаметно богиня-мать начнет спускаться со своего пьедестала. И с удивлением в этом лице богини Вера увидит отпечаток обычных людских страстей, присущих всем женщинам слабостей.
Этот день еще далек.
После завтрака Надежда Васильевна едет на репетицию и остается в театре до четырех, до самого обеда… Иногда она даже не обедает дома. У нее своя сложная и богатая жизнь. И эта жизнь — тайна для Верочки. Мать благоговейно охраняет неведение и ясность юной души. А лукавая Поля умеет молчать, где нужно.
Верочка идет гулять всегда в один и тот же час, конечно, если позволяет погода. Добрый старичок-доктор строго следит за здоровьем девушки. Ей не позволяют много двигаться. Она так хрупка… Полезнее кататься. Но в последнее время Верочка полюбила прогулку, и хитрая Поля знает почему.
Гуляет она всегда по Большой Дворянской улице, широкой, прямой, как стрела, и обсаженной пирамидальными тополями.
С Верочкой всегда ходит или катается Поля, редко Аннушка, еще реже — мать. И тогда для Верочки наступает праздник. Матерью она гордится… Страшно, правда, немного рядом с нею, в санях. Вдруг что-нибудь не так скажешь… А все-таки приятно… Все ее узнают, все ей кланяются…
Но скоро начинают узнавать и Верочку.
Шепот восхищения провожает юную красавицу в голубом бархатном капоре и в таком же салопе на голубых песцах… «Сильфида…» Это название так и осталось за нею после первого бала. Руки Сильфиды спрятаны в огромную песцовую муфту. Рядом на голубой ленте бежит крохотный шпиц, любимец Надежды Васильевны.
Когда они приближаются к кондитерской, там всегда (случайно) стоит высокий бледный офицер с темными глазами.
Уже издали, завидев его, Верочка опускает ресницы, и алебастровое лицо ее розовеет. Неудержимый кашель нападает на Полю.
Вот они встретились с легким восклицаниями удивления… По тайному невысказанному договору эти дети хитрят, пытаясь обмануть кого-то. Не лукавую ли Полю, у которой так и прыгают глаза?
Все условности соблюдены. Теперь можно идти рядом, среди праздной, нарядной толпы, любоваться закатом, потом синеющими сумерками и огнистыми точками зажигающихся фонарей.
О чем они говорят? Ах, это так невинно!.. Впечатления последнего бала, характеристики общих знакомых, воспоминания о пьесе, которую они видели вместе в театре…
Они прощаются, подавив вздох сожаления. Но ведь они скоро встретятся?.. В собрании будет обычный рождественский базар в пользу бедных, который устраивает губернаторша. Быть может, Вера Александровна будет продавать что-нибудь?
О, нет… Мамочка не позволяет. Ее здоровье слабо.
Неужели она не будет в театре завтра?.. Надежда Васильевна играет Тизбу, венецианскую актрису. Это ее коронная роль.
Верочка не знает, возьмут ли ее в театр? Ее всегда берет в свою ложу ее крестная мать, полковница Карпова. А мамочка такая строгая… Молодой девушке нельзя всего видеть в театре. И читать ей можно только очень немногое. Крестная сама руководит ее чтением. Надежде Васильевне некогда.
Когда фигура Феди скрывается вдали, Верочка вдруг зябнет. Гулянье теряет интерес.
— Домой! — капризно бросает она Поле.
Они идут обратно.
Вот глазки Поли засверкали.
Плотная фигура Лучинина в собольей шубе нараспашку движется им навстречу. Он тоже каждый день «случайно» попадается им на дороге.
Верочка рассеянно и односложно отвечает на его вопросы.
В определенный час, когда зажигают первые фонари, из подъезда губернаторского дома, что на Большой Дворянской, выходит барон Нольде с портфелем в руках.
Хитрая Поля давно подметила искорки, загорающиеся в темных глазах барона, когда он встречает Верочку. Они обмениваются поклоном. Всякий раз Верочка краснеет, и гримаса кривит ее губы. Она без отвращения не может вспомнить его руки, покрытой темной шерстью… «Точно у зверя…»
Долго не может она отогнать это тягостное воспоминание…
Если бы Верочка оглянулась, она увидала бы, что всякий раз, остановившись под предлогом раскурить папиросу, барон пристально глядит ей вслед.
За Верочку оглядывается Поля.
«Почему я жду этой встречи? Почему она так волнует меня? — удивляется Нольде. И глубокая морщинка появляется у него между бровей. — Я точно ненавижу ее… За что?.. Какая глупость!.. Неужели влюблен?»
Когда идет дождь пополам со снегом или ветер носится по городу, раскачивая верхушки тополей, Верочка не выходит. Она садится у окна за пяльцы и, со вкусом подбирая шелка, вышивает диванную подушку. У Верочки талант к рукоделию. Эту подушку она готовит в подарок матери. Надежда Васильевна не должна видеть ее работы. Аннушка сидит в девичьей настороже и глядит в окно.
— А вон барин Лучинин идет! — громко, фальшивой интонацией кидает Поля. — И что это он зачастил сюда?
— Знать, знакомые есть, — смеется Аннушка.
— Толкуй: знакомые!.. А дом-то его где? За Каменным мостом… Близок путь… Не зазнобушка ль завелась тут!.. А уж жених-то!.. А уж богач-то!
Поля напрасно старается. Не доходят ее сладкие речи до слуха Верочки. Девушка держится замкнуто и гордо. И даже с преданной Аннушкой никогда не перекинется словечком. Только «поди да подай!..
— Уж характерец! — нередко ворчит Поля.
Верочка тоже поглядывает украдкой в окно. Она знает, что в известный час мимо дома — опять-таки случайно — пройдет Федя Спримон.
Их глаза встретятся на мгновение. Он почтительно поклонится. А у нее заалеют щеки. Чуть-чуть улыбнувшись ему, она опять склонится над пяльцами и вся погрузится в созерцание шелковых моточков.
А когда он исчезнет за углом, она бросит вышивать. Закинет за голову точеные ручки и будет долго-долго глядеть в ту сторону, куда он скрылся… А потом закроет глаза и улыбнется радостно и невинно. И будет так сидеть, пока не стемнеет или пока скрип полозьев под окнами не напомнит, ей, что мать вернулась с репетиции и что пора спрятать вышивание-сюрприз.
В розовую жизнь Верочки начинают вползать серые тени.
Частым гостем за утренним кофе является Филипповна. Это местная знаменитость, сваха, известная всему городу.
У нее большое красное лоснящееся лицо без возраста, грузная фигура и сладкая речь. На ней двуличневое шелковое в широкую клетку, платье и турецкая шаль на плечах. Волосы закрыты черной «головкой». Как многие мужчины того времени (и даже светские дамы), Филипповна нюхает табак, с наслаждением чихает, вытирая слезы, и говорит, что «это оттягивает от головы…».
Рысьими глазами она словно ощупывает фигуру и лицо Верочки и сразу внушает ей непобедимую антипатию.
Если Надежда Васильевна случайно заспится, Филипповна сидит в девичьей, пьет чай внакладку и о чем-то шепчется со всезнающей и всемогущей Полей. Она даже иногда дарит ей то шелковый платок, то наколку из лент. Филипповна знает, что, несмотря на весь свой ум и властолюбие Надежда Васильевна часто глядит на людей глазами пронырливой Пелагеи.
