Камиль Яшен - Xамза
Стихи были напечатаны в газете. Стихийно родилась мелодия.
И редко какой митинг или собрание в Ташкенте в те дни начиналось без коллективного исполнения этой песни.
Она стала самой популярной песней в столице Туркестана летом 1917 года.
А еще через несколько дней в Александровском саду, при огромном стечении народа (по воспоминаниям очевидцев, было около десяти тысяч человек), Хамза прочитал новые стихи. Он написал их ночью после первого публичного чтения в Доме Свободы "Да здравствует Советов власть!".
Он стоял над морем человеческих голов и ждал тишины.
И когда стало тихо, Хамза прочитал:
Мы все, рабочие, живем
Своей работой и трудом.
Мы тоже люди, - почему же
Нам быть у баев под ярмом?
Богато баи все живут,
Богатство баям дал наш труд,
Но в благодарность нам за это
Они нас мучают и бьют.
От грузной ноши тяжко нам,
И кровь струится по плечам.
Они хотят, чтоб мы, как скот,
Подвластны были их бичам.
Но мы хотим идти вперед
Сотрем с лица кровавый пот,
Поднимем головы свои
Из праха, из-под ног господ!
Оружье нужно для борьбы,
На бой вооружимся мы.
Прогоним баев-кровопийц,
Защитников насилья, тьмы!..
И эти стихи были встречены восторженно. Это был голос самой революции, голос миллионов людей, начинающих свою новую жизнь, разгибающих спины, встающих с колен навстречу завтрашнему дню, навстречу свободе, которую, однако, нужно было завоевать самим, с оружием в руках, потому что нигде еще и никогда свобода не приходила сама. Ее нужно было добыть в жестокой схватке с коварным и упорным врагом, который не собирался отдавать ни одну из своих привилегий, который хотел сохранить старый мир насилья и зла неизмененным.
Стихи звали людей за собой, и многие, расходясь из Александровского сада, повторяли про себя: "Мы тоже люди, - почему же нам быть у баев под ярмом?"
Это была сама мелодия осознающей себя революции, мелодия, которая воспевала великий порыв вчерашних рабов. Это был призыв к действию, поэтический клич народу - не останавливаться на полпути и довести начатое дело до конца.
Хамза сливался с революцией сердцем, душой, талантом, мыслями. Ритм его чувств был ритмом движения революции к своей победе.
Все огромное пространство мечети Шайхантаур было до отказа заполнено народом. Казалось, весь старый город собрался во внутреннем дворе, в котором в дни больших праздников проводились даже конные состязания... А сейчас здесь негде яблоку упасть. Люди сидят вплотную друг к другу. Белеют чалмы и бороды стариков, сидящих на самых почетных местах, в центре.
Чернеют паранджами безлицые группы женщин на крышах домов, расположенных вокруг низкого забора внутреннего двора мечети.
Сегодня в Шайхантауре проводят митинг большевики. Вон они сидят на возвышении за высоким столом, покрытым красной скатертью. Что они скажут? Послушать их пришли даже из пригородных кишлаков.
Митинг открывает Низамеддин Ходжаев:
- От имени фракции большевиков Ташкентского Совета с вами будет говорить товарищ Шумилов. Переводить буду я сам.
Николай Шумилов, рабочий Бородинских мастерских, старый член партии, каторжанин, подходит к краю возвышения. Говорит спокойно, медленно, давая возможность передавать его слова из передних в задние ряды слушателей.
- Мы пришли к вам сюда, в старый город, из нового города сегодня ночью... Улицы нового города замощены булыжниками, на них горят фонари... Это сделано вашими руками, руками рабочих и ремесленников... Но у вас в старом городе нет ни фонарей, ни булыжных мостовых... Ночью на улицах тьма-тьмущая, ничего не видно... Не лучше и днем - сплошные ямы... Я думаю, что если по таким улицам будут кого-нибудь хоронить, то, пока доберутся до кладбища, многие живые отдадут богу душу...
Люди заулыбались, легкий смешок прокатился по рядам.
- Вот такой хотят оставить вашу жизнь, - возвысил голос Шумилов, - и те, кто поддерживает Временное правительство!..
Это баи, купцы и духовники... Они хотят, чтобы все оставалось так, как было при царе. Они не хотят никаких перемен!.. Темнота и ямы - вот каким будет ваш удел, если у власти останется Временное правительство!.. Я вижу здесь много дехкан... Что сделала для них новая власть? Ровным счетом ничего!.. Земля и вода по-прежнему в руках баев... Все меньше и меньше становится хлеба... В кишлаках едят ягоды тутовника, грызут корни растений... Дети дехкан, увидев луну, принимают ее за лепешку и протягивают к ней руки... Разве можно и дальше терпеть такое?.. Временное правительство продолжает политику царского правительства!.. Только баи, купцы и духовники поддерживают Временное правительство... А почему? А потому что они сыты - у них нет печали! Они, как крысы, прячут продовольствие в своих подвалах и подземельях... А вы голодаете!.. Так зачем же вам нужно Временное правительство, которое ничего не хочет изменить в вашей жизни?.. Мы, большевики, предлагаем: немедленно отобрать все продовольствие и товары, накопленные в руках баев, и отдать все это народу!.. Мы предлагаем немедленно взять под контроль рабочих заводы, банки и государственные учреждения!.. Наладить экономический обмен между городом и деревней!.. Немедленно и безвозмездно передать в руки дехкан всю землю!.. Товарищи рабочие, дехкане и ремесленники!.. Братья!..
Мы, большевики, хотим избавить трудящихся от голода, унижения и темноты!.. И чтобы сделать это, мы не пожалеем ничего, даже своих жизней!.. Русские рабочие всегда будут вместе с вами бороться за счастье трудового народа!
- Аллах, великий! - закричал кто-то из слушателей. - Пусть сбудутся слова этого русского человека, да будет ему изобилие во всем!..
Потом от большевиков говорил Ачил Бабаджан. Он привел несколько примеров спекуляции продуктами, которой занимались известные всему старому городу торговцы.
- Вот почему им выгодно Временное правительство! - кричал Ачил Бабаджан. - При нем они спокойно наживаются на вашей беде, на вашем голоде, как и делали это при царе!.. Долой Временное правительство! Долой все гнусные дела богачей и купцов!.. Да здравствует пролетарская революция! Близок час полной свободы, товарищи!.. Близок рассвет!.. Наши идеи и цели, наши души чисты, как и чиста душа народа!.. Наша вера несокрушима, наша дорога светла, наши мысли ясны!.. Вперед, навстречу заре свободы! Вперед, навстречу солнцу и счастью!
Ачил Бабаджан говорил без переводчика, и поэтому слова его доходили до слушателей сразу. Имена спекулянтов вызвали глухой ропот. Послышались выкрики, требовавшие предать суду торговцев. Но заключительные возвышенные слова Бабаджана, вызвавшие аплодисменты, заглушили их.
- А теперь, - сказал Низамеддин Ходжаев, - перед вами выступит наш уважаемый поэт, автор всем вам знакомой песни "Да здравствует Советов власть!" Хамза Ниязи... Он учился в медресе, он работал рабочим на хлопкоочистительном заводе, он открыл в Коканде школу, в которой дети через три месяца уже умели читать!.. Три года назад он вернулся из Мекки и стал хаджой!.. Два года продолжалось его паломничество!.. Он побывал в разных странах и видел многое!.. И он с нами, с большевиками!..
Он большевик!.. Сам великий аллах указал ему эту дорогу!..
Хамза вышел вперед, приложил обе руки к груди и низко поклонился народу. Все стихло.
- Я прочитаю вам стихи, - сказал Хамза, - которые написал сегодня утром здесь, в старом городе... Это стихи против врагов пролетарской революции, против тех, кто хочет все оставить по-старому, кто не хочет, чтобы жизнь народа изменилась к лучшему, кто видит в революции только средство для новой наживы...
Хамза оглянулся - Шумилов, Ходжаев, Ачил Бабаджан, Степан Соколов смотрели на него уверенно, с надеждой.
Хамза начал:
Да разве так останется навеки,
Да разве мрак останется навеки?!
Вам, жертвам похоти, корысти, злобы,
Блудливым псам, поверить можно ли?
Да разве будущее Туркестана
В руках у вас останется навеки?!
Из тесной клетки вырвавшись на волю,
Мечтать о клетке птица может ли?
Эй вы, тираны, вашу власть сломивший
Пред вами вновь склониться может ли?
И то сказать, вы - хищники, а хищник
Кровавых дел стыдиться может ли?
Не испытавший тяжкой муки рабства
Понять всю сладость воли может ли?
Презренный трус, вздымая кверху знамя,
Стоять на поле брани может ли?
И то сказать: с любимым сердцем слиться
В любви не знавший боли может ли?
Такого еще не знала мечеть Шайхантаур. Пятнадцать тысяч человек (не меньше) захлопали одновременно. Все стоявшие на крышах домов люди хлопали тоже. В стихотворении против врагов революции всех поразили последние две строчки: "...с любимым сердцем слиться в любви не знавший боли может ли?"
И у каждого в душе эти слова отозвались своей памятью, своей неспетой песней.
И правда поэтического переживания, выраженная в словах о любви, сливалась с правдой гражданского чувства... Да разве так действительно останется навеки? Да разве будущее Туркестана действительно будет в руках тех, для кого революция - корысть и нажива?
