Без исхода - Константин Михайлович Станюкович
XLIII
В этот день молодая актриса проснулась позже обыкновенного и весело зевнула. Она припомнила вчерашнее торжество, кучу своих поклонников и звонко расхохоталась.
«Для начала недурно, а потом в Петербург! Там дорога шире!» — подумала красивая хищница. Она взяла со столика маленькое зеркало и стала рассматривать свое лицо. «Ведь ничего особенного нет, а нравлюсь! С ними только побольше дерзости, и они будут у ног!» — не без презрения подумала она о своих поклонниках. Она вспомнила о Крутовском и почему-то задумалась.
— С этим шалить нечего: не им чета и жаль его! — шепнула она, вспомнив позавчерашнюю сцену.
— Надя! — звонко крикнула она горничную. Вошла Надя.
— Крутовской был вчера?
— Нет.
— И сегодня не был?
— Не были.
«Сердится! и в театре вчера не был, но, верно, сегодня будет!» — подумала Ленорм.
— Сегодня был один господин.
— Кто?
— Не сказался. Такой лохматый, длинноволосый и сердитый на вид.
— Кажется, таких у нас не бывает, Надя? — засмеялась актриса.
— Этот ни разу не был. Пришел и спросил: «Дома?» — говорю: «Почивают». — «Когда, говорит, почивать перестанут?..» И говорит, точно лается.
— Не Черемисов ли? — вдруг радостно крикнула Ленорм. «Нет, не может быть: к чему он придет?» — подумала она, и улыбка быстро сбежала с ее лица.
— Курчавые волосы, Надя, высокий, говорит сердито? Губа подымается? — допрашивала Ленорм.
— Курчавый и высокий, а губы не приметила.
— Ах, какая ты, Надя! Зачем ты не попросила его подождать?
— Станет он ждать! Он сейчас же повернулся и сказал…
— Это он! — весело шепнула Ленорм. — Что сказал?
— Приду, говорит, через два часа.
— Одеваться, Надя, скорей!
Она быстро встала и не без намерения оделась во все черное.
— Хорошо, Надя?
— Очень.
— На монашенку не похожа? — говорила она, осматриваясь перед зеркалом. — Ну, теперь подавай мне кофе в гостиную.
Через несколько времени раздался звонок. Сердце Ленорм забилось.
«Господи, какая я еще дурочка! — улыбнулась актриса. — Точно жениха жду!»
— Тот самый, что был! — прибежала доложить Надя.
— Проси и не принимать никого!
— И если генерал приедут?
— Если двадцать генералов, все равно меня нет дома!
В гостиную вошел Черемисов. Ленорм быстро вскочила с дивана и бросилась к нему навстречу.
— Какой счастливый ветер занес вас, Глеб Петрович, ко мне? Садитесь, будьте дорогим гостем. Хотите кофе?
— Нет.
— Ну, чаю?
— И чаю не хочу.
— Ну, так ничего вам не будет. Садитесь вот сюда, в кресло. Ведь я вас с лета не видала. Что поделывают Стрекаловы, что Ольга?
— Кажется, здоровы. Я ведь больше не там.
— Распростились? — весело промолвила Ленорм.
— Распростился.
— Свободны, как ветер?
— И свободен.
— И сердца нигде не потеряли?
— Нигде.
Она заглянула ему в лицо с самой очаровательной улыбкой и тихо сказала:
— Правда ли?
— Что же мне врать!
— Тот же медведь, как и был! — весело захохотала она. — Тот же! Вот только похудели и очень похудели; что с вами, здоровы?
— Здоров, ничего себе! — сказал Черемисов, оглядывая комнату.
— Что вы так разглядываете? — перебила его Ленорм.
— Квартира прекрасная! — машинально заметил Черемисов.
Молодая девушка вспыхнула, на глазах чуть было не навернулись слезы.
— Я ведь хищник! — уныло сказала она.
Черемисов спохватился, что сделал глупое замечание о квартире, и ему стало неловко. Он искоса взглянул на Ленорм; она, опустив глаза, перебирала каемку платка. Оба несколько времени помолчали.
— Вы, верно, по делу пришли? — сказала девушка, вдруг переменив тон. — Ведь не для того, чтобы меня видеть, нет?
— Я пришел к вам с просьбой.
— Вы? Ко мне с просьбой?
— Да. Вы знаете Крутовского?
— Знаю! — отвечала девушка.
— Это мой бывший приятель.
— Что же дальше?
«Неужели он пришел от Крутовского?» — подумала девушка.
— Вы позволите мне говорить откровенно? — мягко спросил Глеб.
— Еще бы, говорите откровенно! — недоумевала актриса.
— Так будьте откровенны и вы. Скажите, ведь вы Крутовского не любите?
— А вам какое дело? — усмехнулась француженка.
— Не лукавьте, бросьте этот тон; право, он лишний и для самой вас тяжел; говорите со мной по-приятельски! — мягко сказал Черемисов, тихо пожимая руку молодой девушки.
И странно: от этого тона, от этих простых, искренних слов Ленорм как-то вдруг изменилась, сделалась проще.
— Не люблю.
— А он вас?
— Тоже, я думаю, не любит.
— А просто ухаживает от скуки?
— Больше чем ухаживает: увлекается. Он ведь меня мало знает, — тихо прошептала девушка.
— Значит, все это пустяки?
— Пустяки.
— А из-за этих пустяков жена его страдает.
Ленорм потупилась и молча перебирала платье.
— Так знаете ли, что? Не пускайте вы к себе Крутовского. Я его знаю: он озлится, но так же скоро вас забудет, как скоро и влюбился. Так или иначе, а все бы этим кончилось. Он жену хоть и мучит, но очень любит. Она ведь много с ним бед видела, и вместе они испытали немало лишений. Они тоже цыгане, но только с детьми, а это куда как трудно!
Ленорм не поднимала глаз и молчала.
— Что ж вы не ответите? Ведь вы это сделаете?
Она подняла глаза и взглянула на Глеба; в ее взгляде было столько доброты, столько хорошего, ласкового выражения, что Черемисов крепко пожал ей руку и заметил:
— Я уверен был, что вы так поступите!
Она тихо высвободила руку и снова опустила голову.
Оба помолчали.
Когда молодая девушка подняла голову, по лицу ее катились слезы.
— Зачем вы не написали мне об этом, а сами пришли? Знаете ли, Черемисов, после вашего посещения я опять захандрю. К чему делать людям зло? — улыбнулась она сквозь слезы.
— От хандры вас талант выручит. Я вчера вас видел, и откровенно скажу — из вас может выйти прекрасная артистка.
— Правда? — наивно спросила актриса, польщенная похвалой.
— Разумеется, правда.
— Вы нарочно в театр пришли меня смотреть?
— Нарочно вас…
— Я очень рада, Глеб Петрович, что вам понравилась моя игра. Только я вчера оробела вначале.
— Но вы не увлекайтесь похвалами; вам надо много над собой работать, читать, учиться. Один талант еще не все…
— Я много читаю и буду больше читать. Однако что ж это вы? Зачем берете шляпу?
— Пора уходить.
— Нет, не уходите. Уж если пришли, хоть и по делу, так я вас скоро не выпущу. Вы о себе ничего не рассказали. Впрочем, быть может, вы не хотите, вы…
Она остановилась и тихо заметила:
— Вы не обвиняете меня?
— За что?
— Вы… вы не чувствуете ко мне отвращения? — проговорила Ленорм.
— Какой вы вздор городите! — резко заметил Черемисов. — И как вам не стыдно так обо мне думать?..
Она
