Последнее приключение странника - Аньес Мартен-Люган
– Что? Что я что?
– Что ты вдруг исчезнешь… как будто тебя никогда и не было.
– Я не уйду, я стану твердить тебе это каждый день, если надо… В конце концов тебе надоест и ты сама выставишь меня за дверь.
Она закатила глаза, ей не понравился мой ответ.
– Этого можно не опасаться…
– Я постараюсь как-то разобраться, что-то найти… Но мне понадобится твоя помощь, я этого не умею… У меня никогда не было своего дома.
Она выглядела озадаченной.
– Даже с бывшей женой?
– Даже с ней… У меня никогда не было ничего, кроме сумки с одеждой и моего снаряжения, которое я никогда не прятал в шкаф. С тобой все по-другому, не беспокойся, я разберу вещи и поставлю зубную щетку в стакане на умывальник. Я планирую обосноваться здесь, с тобой, с детьми… Меня не унесет порывом ветра.
Она тяжело вздохнула и с насмешливой ухмылкой ткнула пальцем в кучу моих вещей, иронично покачав головой.
– Для начала убери-ка все это с дороги!
Я засмеялся, но не успел ничего сделать: Мило вылетел, как пушечное ядро, и потребовал, чтобы я объяснил ему, для чего служит каждый предмет, каждый индикатор, каждый ремешок. Я показал ему компьютер для погружения. Он натянул одну из моих масок, жилет, который на нем болтался, поиграл с кнопкой стабилизатора и попробовал пройтись в моих ластах, размер которых был раз в десять больше, чем надо. Я остановил его, пока он не расквасил нос, предложил сесть рядом и включил фотоаппарат. Это было такое удовольствие – все ему описывать, пока он сидел в своем клоунском наряде. Эрин положила подбородок мне на плечо, а я показывал ее сыну снимки, сделанные неизвестно где.
– Вот что: надо будет распечатать эту красоту и повесить на стены.
– Если это тебя порадует! – ответил я ей.
Ужин был веселым, даже праздничным. Мы улыбались, смеялись, переглядывались. Наша новая жизнь зарождалась прямо сейчас. Для меня это была жизнь, о которой я всегда мечтал, но не осмеливался представить себе, не верил, что когда-нибудь она у меня будет. Для Эрин, Улисса, Лу и Мило это была жизнь с мужчиной, которому они выделили особое и очень важное место в своем доме.
Эрин собралась подняться наверх и уложить Мило.
– Я погуляю с Дус.
Я решил взять на себя обязанность выгуливать собаку. Я открыл входную дверь, намереваясь выйти, Дус выскочила с лаем, а Эрин притормозила меня на пороге и легонько поцеловала в губы.
– Это была классная идея – пригласить тебя жить здесь, – лукаво подмигнула она.
– Обрати внимание: я, конечно, не принес в дом бабушкино кресло, но какая-то польза от меня все-таки есть.
Она засмеялась. Мне нравился ее смех, особенно если его вызывал я.
– Только возвращайся побыстрее!
25
Иван
Он негодовал, ее переезд оскорбил его. Почему она покинула квартиру над баром? Это же их дом. Там они занимались любовью и в первый, и в последний раз. Он был не прав, не надо было убегать, его могли разоблачить, он мог привлечь внимание. Оставалось только надеяться, что этого не случилось. Так что пока самое важное – раствориться в толпе. Чтобы привести мысли в порядок, он отправился на поиски жилья, и ему не пришлось долго искать – он сразу нашел его рядом с рыбным рынком. Не придется далеко ходить, когда потребуется отдохнуть. Он посмотрел на себя в засиженное мухами зеркало. За семь лет он наверняка изменился, но все же не мешало оценить свою нынешнюю внешность.
До того как занять наблюдательный пост, он позволил себе сопряженную с риском роскошь получить порцию адреналина – отправился выпить в “Одиссею”. Его никто не узнал. Он словно призрак бродил по собственному дому. Сучка, которую она наняла, успешно управляла баром, она не напряглась, когда он заказывал свою пинту, не поглядывала на него выразительно – типа, не встречались ли мы с вами раньше. Он был предельно любезен с ней, это его возбуждало.
Он сразу обратил внимание, что его кухня закрыта. Это хороший знак, значит Эрин не пришло в голову поставить кого-то на его место. То есть она все еще принадлежит ему. Как если бы он по-прежнему оставался здесь. Это его обнадежило. Их “Одиссея” не изменилась, Эрин все оставила как было. Те же фотографии в потертых рамках, звучит та же музыка, плавают те же запахи. Скорее всего, ему не составит труда напомнить ей о своей власти над ней. Вдруг он сообразил, что не проверил книжные полки. Укрывшись за стаканом, он тщательно рассматривал каждый уголок. Это невозможно, немыслимо. Он снова заскользил взглядом по полкам. В результате ему пришлось признать очевидное. Эрин убрала свою “Илиаду” и “Одиссею”. Почему? Где она теперь? Наверное, она унесла ее в свой новый дом, чтобы то, что было у них общим, хранилось рядом. Да, именно так. В этом все дело. Она держала ее у себя, сберегая для него.
Расплатившись, он оставил чаевые.
Он поглубже надвинул бейсболку и двинулся к бухте Сен-Пер. Эрин всегда была романтичной, поэтому его не удивило, что она переехала поближе к башне Солидор. Наверняка она каждый день любовалась деревянным альбатросом, указывающим направление ветра. Когда-то давно он убедил ее, что эта фигура его очаровала, и она тоже полюбила ее. На самом деле лучшего места для жизни она бы не сумела найти. Ему будет удобно следить за ней столько, сколько понадобится. Проходя мимо, он обуздал себя и не постучал в дверь. Слишком рано. Он был намерен понаблюдать за ней, проверить, не появились ли у нее новые привычки и новые друзья. Ему нужно было разобраться с ее родными: проверить, остались ли они такими же навязчивыми. Ночь, черная и беспощадная, наконец-то накрыла скалы под дорогой Кордери. Идеальная позиция для слежки.
Он караулил, как хищник. Стремился разузнать все повадки своей добычи, чтобы без помех вцепиться в нее.
Вдруг у входа произошло какое-то движение, и он выпрямился. Недовольно покачал головой. В свете, исходящем от двери, возникла мужская фигура. Из дома выскочила собака. На пороге нарисовался силуэт Эрин. Она поцеловала мужчину. Его охватило бешенство. Она посмела впустить в их постель другого, не его. Придется ей заплатить за это оскорбление. Желание разобраться пожирало его. Кто этот перец, вознамерившийся занять его место? Ему не придется бежать за ним, тип сам направился в его сторону. Этот лакей выгуливал псину.
Он глубже забился в тьму, чтобы его
