Терпкий аромат полыни - Риз Боуэн
Она была очень довольна собой. По пути к большому дому она проверила посадки. Сетка была на месте, но кое-какие ростки прибил недавний дождь. Наклонившись их поправить, она почувствовала странную боль и снова выпрямилась. Рука потянулась к животу. Боль походила на резкий толчок. Эмили успела подумать об аппендиците, но потом это случилось снова, она даже ощутила толчок рукой. Она с изумлением поняла, в чем дело: это пинался ребенок.
Эмили постояла, положив ладонь на живот, — ей хотелось почувствовать это снова. Когда тошнота прошла, она почти забыла о ребенке. Но теперь она точно знала, что он жив и растет внутри нее. Ей было интересно и немного страшно.
Подходя к дому, она решила написать Клариссе и принять ее предложение. Так приятно будет жить с подругой, особенно с такой подругой, которая имеет медицинские познания. Здесь она была счастлива, но очень уж далеко находилось это место. Вечером она написала письмо Клариссе. Рассказала ей, как она благодарна и как мечтает о скором воссоединении. На мгновение Эмили пожалела, что придется расстаться с Алисой, Дейзи и леди Чарльтон, но ведь это было только на время. Она решила ничего не говорить старой леди — по крайней мере, пока не придет время уезжать.
На следующий день они перебирали в библиотеке книги о путешествиях. Это занимало очень много времени, потому что они вместе разглядывали картинки, а леди Чарльтон вспоминала о своих приключениях среди пирамид и бедуинов Марокко. Вдруг до них донесся какой-то звук. Обе остановились.
— Что это? — спросила леди Чарльтон.
— Церковные колокола, — ответила Эмили.
Колокола церкви Баксли-Кросс тоже зазвонили. Эмили и леди Чарльтон вышли наружу. Стоял туманный ноябрьский день, и воздух гудел от колокольного звона.
Из дома вышла Дейзи.
— На нас напали? — испуганно спросила она.
По дорожке бежал Симпсон — бежал так быстро, как только позволяли старые ноги.
— Все кончено! — прокричал он. — Войне конец! Подписали перемирие! В одиннадцать утра одиннадцатого дня одиннадцатого месяца.
— Слава богу, — сказала леди Чарльтон.
Деревня оживилась. В следующее воскресенье решили устроить праздник в церкви. Школьники мастерили украшения и готовили концерт. Рационы были увеличены, и для праздника собирались жарить поросенка. Даже миссис Трелони пришла в доброе расположение духа, пекла пироги со свининой и согласилась извести последнюю маринованную капусту.
Зал украсили бумажными гирляндами. Нелл и Алиса принесли из паба пиво, а мистер Паттерсон пожертвовал шесть бутылок домашнего вина. Детей ждал лимонад.
Даже леди Чарльтон согласилась прийти. Она надела очень торжественное черное викторианское платье и накидку, отделанную соболиным мехом. Эмили долго не могла решить, что ей надеть. В талии она раздалась и теперь не влезала в те два платья, которые привезла с собой. В юбки пришлось вшивать эластичную ленту. В конце концов она задрапировала талию красивой шалью. В церкви было довольно прохладно.
С утра провели благодарственную службу, а потом перешли в зал, где уже были накрыты столы. Мистер Паттерсон играл на фортепьяно, а два ученика постарше аккомпанировали ему на скрипке и флейте. Все веселились. Поросенка жарили на костре всю ночь, и из двери доносился соблазнительный аромат.
Прочитали молитву. Разрезали поросенка, и на какое-то время все замолкли, жуя.
— Поверить не могу, что все кончилось, — сказала Нелл. — Столько времени прошло.
— Не знаю, зачем мы празднуем, — отозвалась миссис Сопер. — Есть ли тут чему радоваться, скажите на милость? Мы все остались без мужей или сыновей. Жизнь никогда не станет прежней.
— Мы празднуем то, что больше ничьи сыновья не погибнут, — произнесла Нелл. — Твои дети вырастут, и тебе не придется бояться, что их отправят на фронт.
— Мои мальчики вырастут без отца, — пожаловалась миссис Сопер. — Кто их к делу приставит? Дед все умеет, но уже почти ослеп, и помощи от него никакой. Нам бы закрыть кузницу, но где тогда лошадей ковать?
— Может быть, мы все перейдем на автомобили и тракторы, — предположила одна из женщин помоложе. — Я видала трактор в поле. Быстро бегает.
— Как по мне, деревня вымрет, — сказала миссис Сопер. — Кто вернется сюда работать на ферме? А если никто не работает, кто будет ходить в лавку или в «Красный лев»? Можем просто все бросить и уехать в город.
— Ни за что не стану жить в городе! — с жаром воскликнула Нелл Лейси.
— И я, — добавила миссис Аптон из лавки.
Эмили сидела на краю длинного стола рядом с леди Чарльтон, которую усадили на почетное место.
— Мне кажется, решать теперь женщинам, — сказала старая леди.
Все обернулись к ней.
— Может быть, нам не стоит подковывать лошадей, но мы можем придумать что-то другое. Выращивать на ферме цветы вместо овощей. Разводить кур вместо коров. Люди никогда не перестанут есть. Эта молодая леди посадила в моем огороде овощи, и что мешает нам всем сделать то же? Мы выживем…
— И кто-то из парней вернется, — добавила молодая женщина. — Мой Джо был жив, когда я последний раз о нем слышала. Как его корабль приплывет, так он сюда и вернется.
— И мой Джонни, — подала голос Фэнни Ходжсон, еще одна юная женщина. — Он жив, две недели назад мне написал. Он…
На коленях у нее сидел маленький мальчик, а второй, постарше, бегал вокруг. И вдруг мальчик закричал.
— Папа! — орал он. — Папа вернулся!
Женщины бросились к окнам. Молодой человек в солдатской форме с ранцем за спиной шел от моста. Фэнни Ходжсон вскрикнула, сунула сына кому-то и побежала навстречу мужу, раскинув руки.
Вся деревня молчала, пока они стояли, вцепившись друг в друга. Эмили вытирала слезы — слезы радости и горя оттого, что с ней такого никогда не случится.
ГЛАВА XXXIV
Дни после возвращения Джонни Ходжсона стали для Эмили днями надежды. Вернулись еще двое мужчин, работников с фермы. Все были настроены очень бодро, и Эмили стала думать о будущем. Мод была права. Она в самом деле скучала по своему кругу. Она тосковала по
