Дом на Сиреневой улице - Автор, пиши еще!
Уходя, Рудольф попал в полосу света, и Татьяна Сергеевна его узнала!
Агата же старалась быть тише воды ниже травы… Она очень не хотела в детдом. Рудик приходил ночью, поливал деревце, заносил еду, иногда оставался ночевать.
Как ни странно, Агату никто не искал, видимо, сотрудники опеки тоже были в отпуске или просто не хотели никуда ходить по ужасной жаре. А вот Татьяна Сергеевна решила Рудика отыскать. Она помнила и его адрес, и адрес бабушки. И дождавшись выходного, уговорила мужа туда съездить.
Когда Рудик увидел Татьяну Сергеевну, то очень обрадовался и решил рассказать ей всё, что с ними случилось.
Татьяна Сергеевна выслушала и сказала:
– Так мы соседи теперь, мы же тоже живём в доме на Сиреневой улице, в 101 квартире. Я случайно увидела тебя ночью, вот и решила узнать, не обозналась ли. Я знаю, как тебе помочь. Мы возьмём опеку над Агатой, и вы сможете жить как жили. Конечно, побегать придётся, но у меня в этой сфере много знакомых. К жилищным условиям могут придраться, но это решаемо! Так что с понедельника начинаем собирать документы!
Рудольф даже не знал, что сказать. Он просто подошёл и обнял свою любимую Татьяну Сергеевну.
Против сил зла
Юлия Трубина
– Стёпа, а ты слышал, как Зомби сказала «беременная мать»? – спросила Алиска за обедом. – Это она про нашу?
Стёпка, конечно, слышал, но предпочитал не думать об этом. Мысль о возможной беременности мамы ему не особенно понравилась ― маленьких детей он не любил.
– Ясен пень, что про нашу. Никого другого там не было, – ответил Стёпа с набитым ртом.
Разговор состоялся через пару недель после «убийства» тёти Фени. Марина была на работе, Дима укатил на недельную рыбалку, поэтому обедали дети втроём. Егор, будучи за старшего, соорудил нехитрый стол из того, что нашел в холодильнике: разогрел борщ, настрогал овощной салат и нарезал хлеб толстыми ломтями.
По причине тридцатиградусной жары аппетита у Алиски не было. Она вяло ковыряла вилкой в салате и приставала к братьям с вопросами:
– Егор! А ты знаешь, что мама беременная?
– Нет, – он, в отличии от Алиски, уплетал за обе щеки, поэтому отвечал кратко.
– А ты был бы этому рад?
– Угу.
– А кого ты хочешь? Девочку или мальчика?
– Ешь молча!
Егора новость не удивила. Он неоднократно слышал разговоры родителей о желании иметь ещё детей. Они даже подумывали взять малыша из детского дома.
Алиска не унималась:
– Я хочу, чтоб родилась девочка! Мы бы назвали её Тахминахон, как ту малышку из поезда, – мечтательно сказала Алиса.
Стёпа расхохотался, а потом закашлялся, подавившись хлебом:
– Алиска, ну ты скажешь тоже! Какая Тахминахон у Морозовых? Там, в поезде, была таджикская семья.
– Ну и что? В русских семьях тоже бывают Оливии и Николи всякие, – Алиска начала злиться. – Да ну тебя, смеёшься все время, как дурачок. Лучше бы подумал, как мы будем тройную коляску катать.
– Какую ещё тройную коляску? – не понял Стёпа.
– Ну, вдруг у мамы родятся тройняшки, как у наших соседей… ― девочка задумалась. – Хотя, зачем нам тройная коляска? Каждому по одной, нас как раз трое, да Егор?
Егор рассеянно посмотрел на сестру:
– Угомонись, Алиса. Может ещё никто не беременный, – мысли парня витали где-то далеко: сегодня ему предстояло провернуть одно скверное дельце.
Братья молча доели суп и одновременно встали из-за стола.
– Ты посуду моешь, Тахминахон, – весело сказал сестре Стёпа.
– Дурак! – Алиска обиделась на братьев, ведь ей так хотелось обсудить с ними беременность мамы.
Девочка убрала со стола, вымыла тарелки и решила сходить к Марье, соседке из девятнадцатой квартиры. Мария Алексеевна, молоденькая учительница из Алискиной школы, хорошо знала всю семью Морозовых и особенно близко общалась с Алисой.
С кем попало новостью о беременности мамы девочке делиться не хотелось, а Марья вроде как свой человек, да и добрая она, обязательно порадуется вместе с Алисой, не то, что Стёпка, обормот.
***
Марине нездоровилось с утра. Голова кружилась, подташнивало, и низ живота неприятно тянуло. Как назло, работать предстояло целый день – в летний период воспитателей всегда не хватало.
К обеду, когда боль стала совсем невыносимой, она рассказала всё своей помощнице.
– Марина, у тебя мозг есть или он на жаре расплавился? – принялась отчитывать её Ольга. – Ведь не девочка уже, а все скачаешь, как коза! Давай-ка, шуруй в консультацию, а то не приведи Господь…
Ольга перекрестилась, глядя куда-то в угол, как если бы там были иконы. Марина тоже на всякий случай перекрестилась, а потом отпросилась у заведующей и вызвала такси до женской консультации.
***
Алиска и Марья сидели на балконе в состоянии абсолютного счастья. Они только что съели большую тарелку спелой клубники вприкуску с пломбирным мороженым.
Алиска без умолку болтала о младенцах, подгузниках, погремушках и колясках. Маша охотно поддерживала беседу, она уже знала об интересном положении Марины, но сделала вид, что удивилась, желая порадовать маленькую соседку. В разгар беседы у девушки зазвонил телефон, на экране высветилось имя – Марина Морозова.
– Здравствуй, Марина! Да… О, боже мой! Как ты? Да, конечно… Я все поняла, не беспокойся… Давай, на связи!
Маша нахмурилась.
– Алиска, звонила твоя мама. Оказывается, малышу в животике нужны специальные витамины, поэтому маму на пару дней положили в больницу.
Марья задумалась, подбирая нужные слова, но неожиданно девочка пришла ей на выручку:
– На сохранение, значит? – вздохнула Алиска. – Ты не думай, Маш, я не маленькая, книжки читаю.
Маша улыбнулась:
– Всё-то она знает! Надо бы посмотреть, что ты там читаешь, книголюб! – девушка обняла Алиску. – В общем, пока ваша мама в больнице, а папа на рыбалке, я – за старшую!
Стёпка распахнул дверцу холодильника и, не обнаружив ничего интересного, решил прогуляться до ближайшего «макдака». Марья наверняка сварит на ужин геркулесовую кашу. Или придумает какую-нибудь творожную запеканку. Творог он не любил, а овсянку вообще презирал. Не сидеть же голодным, в самом деле.
Налопавшись от пуза и прихватив гамбургеров на всю честну́ю компанию, Стёпка решил смотаться за гаражи и по-быстренькому выкурить вожделенную сигаретку. Как говорится, сегодня сам Бог велел: родителей дома нет, а Марья принюхиваться не будет.
***
Летние сумерки мягко опустились на город, окутывая заброшенный барак, гаражи и заросли кустарника. Егор посмотрел на часы – сейчас. Стас появился неожиданно, словно вырос из-под земли.
Егор выпрямился:
– Стас, я не участвую. Мать в больнице, мало ли что, ей нельзя волноваться.
Стас опешил от этих слов.
– Слышь ты, говно! Ты чё мне тут вкручиваешь? – он вплотную подошёл к Егору, – На нем 20 паков «соляги», а у него, видите ли, мамочке нельзя волноваться! Какого лешего соглашался тогда? Денег он решил заработать, кладмен херов!
– Да пошел ты! – Егор развернулся и быстро зашагал прочь, но стремительный удар
