Вячеслав Софронов - Кучум (Книга 1)
-- Ну, что я вам говорил,-- произнес тихо Сабанак,-- надо возвращаться к отряду, а то еще потеряют.
И только он произнес эти слова, как оба его спутника вскрикнули, и не успел он определить, что же случилось, как рухнул на землю, сваленный невидимой силой, захлестнувшей горло. Сабанак открыл рог, пытаясь впустить в легкие побольше воздуха, но сознание затуманилось, и он погрузился в небытие.
Очнулся Сабанак уже со связанными руками, и весь он был оплетен прочным волосяным арканом, который и накинули на него из засады. Поведя глазами, ему удалось рассмотреть двух своих воинов наполовину раздетых и бездыханных. Несколько сибирцев стягивали с них до спехи и одежду.
-- Ага, очнулся,-- произнес один из них, судя по всему, старший, в шлеме с разноцветными перьями и большой бляхой на груди. В центре ее был вделан ярко-красный камень, оплетенный золотой паутинкой. Его широкоскулое лицо могло принадлежать скорее бухарцу-сарту, чем сибирцу.
-- Кто ты? -- спросил Сабанак, надеясь смутно, что это окажется кто-то из соплеменников.
-- Кто я?! -- захохотал широкоскулый.-- А почему сперва сам не скажешь, кто ты? Пришел в гости и еще у хозяев спрашиваешь: "Кто вы такие?" Шутник, однако, парень будешь.
"Сибирцы...-- пропала последняя надежда у юноши.-- Меня ждет неминуемая смерть. Вот почему не хотела сегодня отпускать меня Биби-Чамал...-- Он с горечью вспомнил о девушке, которую незаслуженно обидел не в первый раз.-Как-то она без меня останется..."-- пришло запоздалое раскаяние.
Сибирцы закончили раздевать убитых и связали одежду и доспехи в один узел, который забросили на небольшие саночки. И туда же положили Сабанака, закрепив накрепко, крест-накрест, сыромятными ремнями.
-- Господин,-- обратился к широкоскулому один из воинов,-- может, кляп ему в рот засунуть, а то заорет еще где ни попадя...
-- То будет последний его крик,-- ответил тот и наклонил лицо к Сабанаку.-- Если хочешь еще пожить, то молчи. Понял? Меня зовут Иркебай. Твои люди убили моего брата, и я с радостью перерезал бы тебе глотку, но пока ты нужен нам живой. Твоя жизнь в твоих руках.-- И он отошел от пленника.
Весь отряд Иркебая состоял из пяти человек, включая его самого. Они верно рассчитали, что кто-то из преследующих их степняков обязательно отправится проверить след их группы, а потому хитро запутали преследователей, пройдя некоторое время по воде. И беспрепятственно уложили спутников Сабанака из луков, а его самого захватили в плен.
Теперь они вновь встали на лыжи и по своим следам поспешили обратно. Последний лыжник вел на поводу лошадей, потерявших своих хозяев.
"Вот теперь они выйдут в спину моей полусотне и..."-- Сабанаку даже не хотелось думать о том, что сейчас случится из-за его оплошности. Стало страшно не столько за свою жизнь, а за воинов, которых он повел на поимку сибирцев. "Пошли по шерсть, да сами вернулись стрижеными..."-- вспомнилась обычная поговорка Алтаная.
Лыжники быстро скользили на широких, обтянутых звериными шкурами легких лыжах. В правой руке каждый из них держал короткое копье, которое они погружали в снег и толкались, словно веслом гребец в лодке. К концу копья были привязаны небольшие дощечки, не позволяющие уходить тому слишком глубоко в снег.
Наконец добрались до того места, откуда Сабанак свернул с двумя воинами в сторону Иргыша. Он узнал это по толстенной березе с дуплом посредине. Тут же виднелись и темные провалы лошадиных копыт, оставленные его полусотней. Прокричала какая-то неизвестная ему лесная птица. Лыжники остановились, и один из них, приложив руки ко рту, ответил тем же криком. Тут же заколебались ветви соседней ели, и оттуда спрыгнул на снег небольшого роста паренек с луком на спине. Он подошел к Иркебаю и что-то тихо сообщил ему. Тот, выслушав паренька, бросил взгляд на Сабанака и спросил:
-- С тобой пошел лишь один отряд или есть еще?
"Значит, они все знают о нас,-- горестно вздохнул он,-- в лесу они неуязвимы. И бессмысленно было преследовать их..."
-- Говори, когда тебя спрашивают,-- ткнул его в бок древком копья один из воинов.
-- Я не знаю, был ли еще другой отряд,-- нехотя ответил он, отлично понимая, что молчание может стоить ему жизни.
-- Ты хотел поймать нас? -- задал второй вопрос Иркебай.-- Или должен был выследить, куда мы направляемся?
-- Нам велено было схватить языка.
-- Что ж, теперь у тебя целых пять языков, даже шесть,-- поправился он, бросив взгляд на паренька, спрыгнувшего с дерева.-- Спрашивай, о чем ты хотел узнать.
-- Отпустите меня, и вам дадуч хороший выкуп,-- неожиданно для самого себя жалобно проговорил Сабанак,-- я родной племянник башлыка Алтаная, и хан Кучум не поскупится.
-- Вон ты как заговорил,-- усмехнулся Иркебай,-- раньше надо было думать об этом. Доставим тебя к нашему хану, а там пусть он сам решает. И он подал сигнал воинам, чтоб продолжали путь дальше. Все двинулись рядом со следами, оставленными отрядом Сабанака.
Через какое-то время до слуха Сабанака долетели крики, раздающиеся из глубины леса. И он понял, что его полусотня, за которую он отвечал головой, ведет бой с сибирцами. Те, наверняка, приготовили точно такую же засаду, в которую он сам угодил, и теперь расстреливают из луков его воинов, как охотник птиц с подрезанными крыльями.
Лыжники Иркебая тоже услышали шум сражения и ускорили шаги.
-- Приготовить луки и спрятаться за деревья,-- донеслось до него. И лыжники тут же рассредоточились за деревьями, оставив на тропинке его и связанных меж собой лошадей.
Сабанак негромко позвал своего коня, стоящего рядом. Тот, услыхав знакомый призыв хозяина, сделал несколько шагов и склонился над ним, ткнулся в лицо мягкими, как бархат, губами, громко фыркнул. Но затем тут же поднял голову и испуганно насторожился. И Сабанак услышал, что по тропинке кто-то пробирается.
-- Сюда! На помощь! -- что есть силы крикнул Сабанак, надеясь, что то возвращаются его воины и освободят его. Но тут же сообразил, как могут расценить этот крик его товарищи, и закричал, вкладывая в крик все силы:-Осторожнее! Тут засада! За-а-са-да-а-а-а-! -- "А-а-а-..." разнеслось по лесу и ответило долгим эхом.
Сабанак ожидал, что кто-то из сибирцев кинется к нему и убьет. Но этого не случилось. И тут он с горечью понял, что выполняет роль подсадной утки, привлекающей своим криком соплеменников, и крупные слезы собственного бессилия побежали по щекам юноши и скатились за воротник.
Со стороны леса раздался чей-то вскрик, потом еще. И тонкий звук, словно камешки падали в стоячую воду, сопутствовал каждому вскрику. Сабанак понял, что то звук спускаемой тетивы, и забился на санках, стараясь разорвать ремни. Но лишь перевернул их и уткнулся лицом в снег, и уже не мог ничего увидеть до тех пор, пока санки не подняли. Тогда он смог все же разглядеть, что в разных местах лежат сраженные стрелами люди из его полусотни. Над ними хлопотали сибирцы, забирая оружие, одежду. К санкам подошел Иркебай и с усмешкой произнес:
-- Ну, дорогой, спасибо тебе огромное за такой подарок. Мои люди почти без кольчуг, а тут такая удача привалила. Моя бы воля, так и отпустил бы тебя с миром. Может, еще приведешь, а? Да только доставлю тебя к нашему хану, а уж он пусть и решает.
Сибирцы долго еще ловили коней, оставшихся без всадников, грузили на них оружие и кольчуги, и Сабанак сильно продрог, вынужденный лежать без движения, весь стянутый веревками. Наконец отряд Иркебая тронулся в путь. Кто-то из идущих впереди воинов затянул негромкую песню. Сабанак не расслышал всех слов, но по долетающим фразам понял, что пелось о легкой победе над глупыми врагами.
Прилетел ночной филин из степей в наши края,
Нахватал в свои когти всякого добра,
Да сидит на осине похваляется,
Над другими птицами насмехается.
Потом сообщалось, что все птицы испугались страшного филина и разлетелись из леса, где тот хозяйничал по ночам. Только серый ястреб не испугался, даже когда разорил филин его гнездо и сожрал всех птенцов.
Дождался серый ястреб ясного дня,
Кинулся на филина с небес заоблачных,
Ударил его грудью крутой и на землю сбил,
И в том бою кровавом он голову сложил...
Погиб серый ястребок, но изгнал из своего леса ненавистного лесного разбойника. Вот о чем была песня.
Сабанак слушал нехитрые слова и думал: "Странный народ эти сибирцы... Битву с нами проиграли. Их столицу мы заняли, но они и не думают складывать оружие. Интересно, на что они надеются?"
К вечеру отряд добрался до какого-то лесного селения, охраняемого десятком вооруженных копьями мужчин. Было видно, что землянки выкопаны совсем недавно и еще не обжиты. Навстречу им выскочили дети и, увидев пленника, кинулись к санкам и начали показывать на него грязными пальцами, приговаривая: "Сарт-людоед! Сарт-людоед!"
Сабанаку было обидно, что маленькие мальчишки, которым он не причинил никакого вреда, видят в нем врага и людоеда. Пленника наконец освободили от пут и ввели в одну из землянок, где возле костра сидело несколько женщин и стариков. Они никак не выразили своего отношения к пленному, лишь смолкли разговоры, и все как-то напряглись, насторожились.
