Василий Авенариус - Юношеские годы Пушкина
Пеан (греч.: гимн) — в Древней Греции — заклинательная песнь, обращенная к богу Аполлону; стихотворное восхваление.
После девятой строфы следовали строки, посвященные И. В. Малиновскому:
Что ж я тебя не встретил тут же с ним,Ты, наш казак и пылкий и незлобный,Зачем и ты моей сени надгробнойНе озарил присутствием своим?Мы вспомнили б, как Вакху приносилиБезмолвную мы жертву в первый раз,Как мы впервой все трое полюбили,Наперсники, товарищи проказ…
Все трое полюбили… — Пушкин, Пущин и Малиновский влюбились в Екатерину Павловну Бакунину, в замужестве Полторацкую (1795–1869), сестру лицеиста А. П. Бакунина. Она была художница и фрейлина императрицы Елизаветы Алексеевны.
После стиха "Он взял Париж, он основал лицей" шло четверостишие, посвященное самому любимому преподавателю:
Куницыну дань сердца и вина!Он создал нас, он воспитал наш пламень,Поставлен им краеугольный камень,Им чистая лампада возжена…
С. 407. "К товарищам перед выпуском". — В поздней редакции стихотворение получило название "Товарищам".
С. 410. Есаков Семен Семенович (1798–1831) — один из лучших лицеистов, подававший большие надежды. Покончил жизнь самоубийством.
…Саврасову… — Петр Федорович Саврасов (1799–1830) — лицеист первого выпуска.
С. 413. Знаешь, как у Шиллера… — Иоганн Кристоф Фридрих Шиллер (1759–1805) — великий немецкий поэт, драматург, теоретик искусства и историк.
С. 418. …начинающий также поэт Баратынский (Боратынский) Евгений Абрамович (1800–1844), за творческим восхождением которого внимательно следил Пушкин. От их переписки сохранились только три письма Баратынского. Поэты часто встречались, особенно в конце 1820-х годов, после возвращения Пушкина из ссылки в Москву осенью 1826 г. Но в 30-е годы настало труднообъяснимое взаимное охлаждение. Однако, узнав о гибели Пушкина, Баратынский пишет П. А. Вяземскому: "…Я потрясен глубоко и со слезами, ропотом, недоумением беспрестанно себя спрашиваю: зачем это так, а не иначе?.. В какой внезапной неблагосклонности к возникающему голосу России провидение отвело око свое от поэта, давно составлявшего ее славу и еще бывшего (что бы ни говорили злоба и зависть) ее великою надеждою?.."
С. 421. …Пушкин о капитане Преображенского полка Павле Александровиче Катенине (1792–1853). — Катенин позже стал прозаиком, критиком, деятелем раннего декабризма. Переписывался с Пушкиным, посвятившим ему несколько посланий. В феврале 1826 г. поэт уважительно пишет ему: "Голос истинной критики необходим у нас, кому же, как не тебе, забрать в руки общее мнение и дать нашей словесности новое, истинное направление… Многие (в том числе и я) много тебе обязаны; ты отучил меня от односторонности в литературных мнениях, а односторонность есть пагуба мысли".
С. 422. …генерал Орлов Алексей Федорович (1786–1861) — князь, генерал от кавалерии, убедивший Пушкина не поступать после лицея в военную службу. Орлов — участник подавления восстания декабристов. В 1844–1856 гг. — шеф жандармов, в 1856–1860 гг. — председатель Государственного совета и Кабинета министров.
…переводя алеманнского поэта Гебеля… — Иоганн Петер Гебелъ (Хебель; 1760–1826) — немецкий поэт и прозаик, автор сборника "Алеманнские стихи". Жуковский сделал восемь переводов из Хебеля, высоко оцененных В. Г. Белинским. Алеманны (швабы) — германское племя. АлеманнаМи иногда называют немцев.
С. 424. …счастлив, как Поликрат… — Поликрат (VI в. до н. э.) — самосский тиран. По легенде, рассказанной Геродотом, Поликрат, чтобы избежать расплаты за дарованное ему безмерное счастье, кинул в море любимый перстень, но перстень чудесным образом вернулся к царю.
С. 425. …министр Дмитриев Иван Иванович (1760–1837) — поэт и государственный деятель. С 1806 г. — сенатор, с 1810 — член Государственного совета и министр юстиции. Выступил с отрицательным отзывом о "Руслане и Людмиле" Пушкина, что вначале испортило их отношения, восстановившиеся в 30-е годы.
Батюшков, прочитав послание Пушкина к Юшкову… — Такого послания у Пушкина нет. Очевидно, имеется в виду "Послание к Юдину" (1815). Юдин Павел Михайлович (1798–1852) — приятель Пушкина в лицейские годы.
...у Жуковского, который… проживал в семействе своего деревенского приятеля А. А. Плещеева. — Александр Алексеевич Плещеев (1778–1862) — родственник Н. М. Карамзина, театрал-любитель и композитор-дилетант, положивший на музыку много стихотворений Жуковского.
С. 429. …покойный академик наш. Я. К. Грот. — Яков Карлович Грот (1812–1893) — языковед, историк литературы, переводчик. В 1823–1826 гг. учился в Царскосельском лицейском пансионе, а в 1826–1832 гг. — в лицее, который окончил с золотой медалью. Автор книг "Пушкин, его лицейские товарищи и наставники" (СПб., 1887), "Пушкинский лицей. 1811–1817. Бумаги 1-го курса" (СПб., 1911) и др.
С. 430. Стевен Федор Христианович (1797–1851) — лицеист первого выпуска.
Тамбур-мажор — унтер-офицер, руководивший в полку командой барабанщиков и горнистов.
С. 432. Оленин Алексей Николаевич (1763–1843) — историк и художник, директор Императорской Публичной библиотеки; с 1817 г. — президент Академии художеств, член Государственного совета.
С. 433. …ездил я к Салтыкову Михаилу Александровичу (1767–1851). Салтыков — отец жены А. А. Дельвига; сенатор, почетный опекун Московского опекунского совета.
С. 433–434. …провел я день с Нащокиным… — Павел Воинович Нащокин (1801–1854) — один из ближайших друзей Пушкина; учился с его братом в Благородном пансионе при Царскосельском лицее. Воспоминания Нащокина о Пушкине записал и издал П. И. Бартенев ("Рассказы о Пушкине, записанные со слов друзей", вошли в кн.: Бартенев П. И. О Пушкине. М., 1992). Бартенев также автор книг и публикаций "Пушкин в Южной России. Материалы для биографии" (1862, 1914), "Бумаги А. С. Пушкина" (1881), "К биографии А. С. Пушкина" (1885).
С. 437. В сообществе с князем Одоевским… — Владимир Федорович Одоевский (1803 или 1804–1869) — прозаик, музыкальный критик; председатель "Общества любомудрия". В 1824–1825 гг. вместе с В. К. Кюхельбекером издавал альманах "Мнемозина".
С. 443. Петр Маркович Полторацкий (ок. 1775 — после 1851) — отставной подпоручик, отец Анны Петровны Керн (во втором браке Марковой-Виноградской; 1800–1879), которой Пушкин посвятил свое знаменитое стихотворение "Я помню чудное мгновенье…".
С. 445. … лейб-медику Арендту… — Николай Федорович Арендт (1785–1859) — хирург, пытавшийся спасти Пушкина, смертельно раненного на дуэли.
С. 446. …рассказывает писатель Даль Владимир Иванович (1801–1872) — прозаик, лексикограф, этнограф, врач; автор знаменитого "Толкового словаря живого великорусского языка". Сопровождал Пушкина в 1833 г. в поездке по пугачевским местам. После роковой дуэли 28 января 1837 г. неотлучно дежурил у постели умирающего поэта.
С. 448. Бестужев-Марлинский Александр Александрович (1797–1837) — прозаик, критик, поэт; декабрист. Много лет переписывался с Пушкиным. В 1837 г., будучи в Тифлисе, заказал молебен по А. С. Грибоедову и А. С. Пушкину, а 7 июня этого же года погиб в бою при высадке на мыс Адлер.
С. 449. Тютчев Федор Иванович (1803–1873) посвятил памяти Пушкина стихотворение "29 января 1837". Пушкину он был обязан тем, что тот первым напечатал в 1836 г. цикл его стихотворений (за подписью Ф. Т.), открыв нового поэта, который стал классиком русской литературы.
Губер Эдуард Иванович (1814–1847) — поэт, переводчик, автор стихотворения "На смерть Пушкина", которое по цензурным условиям при жизни автора не публиковалось (впервые — в воспоминаниях М. Н. Лонгинова: газета "Московские ведомости". 1857. 12 ноября).
Подолинский Андрей Иванович (1806–1886) — поэт, которого в некрологе назвали "последним из пушкинской плеяды".
Note1
Село Михайловское, Псковской губернии, имение Пушкиных.
Note2
Впоследствии, во время отсутствия А. С. Пушкина в Петербурге, брат его, Лев Сергеевич, был постоянным его комиссионером по книжным делам и, обладая удивительною памятью, говорил наизусть своим знакомым целые поэмы старшего брата По этому поводу кем-то был сказан такой экспромт:
Наш Лев Сергеич очень рад,Что своему он брату брат.}
Note3
Для читателей, незнакомых с игрою в лапту, опишем ее здесь несколько подробнее. Играющие из своей среды избирают двух — наиболее ловких и увертливых — начальниками, которые называются матками. По жребию (схватыванием подброшенной палки) обе матки решают, кому из них быть старшей, кому младшей маткой. Старшая, по жребию же (угадыванием произвольно взятых кличек), избирает себе подначальную команду из прочих товарищей, подходящих к ней попарно, после чего занимает со своей командой небольшой уголок — город — на предназначенном для игры месте. Младшая же матка со своей шайкой располагается врассыпную в поле, т. е. на остальном пространстве ристалища, которое отгораживается от города небольшою, только в сажень ширины, нейтральною полосою. Один из полевщиков с мячом в руке становится на пограничной черте поля и подбрасывает горожанам мяч. Горожане по очереди сдают, т. е. бьют по мячу лаптою — палкою с лопатообразным концом, стараясь зашвырнуть мяч возможно далее в поле или даже за крайнюю его черту. Вслед за сделанным ударом горожанин сам бежит через поле, чтобы перебраться за вражий стан, пока еще никто из врагов не успел запятнать его. Пятнать, однако, не дозволяется руками, а только тем же мячом. Чтобы удар был возможно меток, полевщик, первый подхвативший мяч, перебрасывает его к самому ловкому из ближайших к бегущему товарищей, и тот уже старается запятнать последнего. Если запятнать его удалось, то этим самым полевщики победили, город взят, — полевщики делаются горожанами, и наоборот. Точно так же игра кончена, если кто-нибудь из полевщиков успеет поймать на лету сданный мяч, пока он еще не коснулся земли. Если очередной горожанин промахнулся лаптою в подброшенный ему мяч, то он на этот раз лишается права бежать через поле и становится на пограничной черте в ожидании, пока кто-нибудь из его товарищей сдаст более удачно. Тогда он вместе с последним бежит через поле. Старшая матка имеет три удара, чтобы в случае нужды выручать своих подначальных, и потому сдает всегда последнею. Перебежав раз благополучно за поле, каждый горожанин может бежать в удобный момент обратно в город, и если при этом избегнет направленного против него врагами мяча, то приобретает опять право на один удар. Так продолжается игра, пока одного из горожан не запятнают или мяч не будет пойман на лету. Игра может быть прекращена исключительно по усмотрению обладателей города в данное время. Горожане нимало не утомляются игрою и, так сказать, почиют на лаврах, потому что изредка только сдают мяч и перебегают поле. Полевщики же, вынужденные поминутно гнаться за мячом вдоль и поперек по всему полю, до того по большей части изнемогают, что еле дышат и ноги волочат.
