Толераниум - Татьяна Андреевна Огородникова
Историческая часть назидания сменилась просветительской. Со следующим ударом ремня в память Виталика врезалось, что никакая сытая жизнь не заменит честь, совесть и справедливость.
– Друзья твои победу не празднуют, потому что у них ее не было, – приговаривал ветеран. – И они никогда не поймут, что такое массовый героизм. Для них это – не норма. Потомки инквизиторов и помощники фашистов не имеют права обучать демократии победителей. А то, что тебя, недоумка, научили страну свою называть агрессором, так это – от страха и трусости. Боятся, бестолочи, потому что кишка тонка. Ни поработить, ни уничтожить. Заноза мы для них.
Показательная порка превратилась для опытного лектора в познавательный экскурс, сопровождающийся болезненными ударами для улучшения памяти.
Теперь Петухов хорошо усвоил, что между Россией и Западом очень большая разница. Например, молодые здоровые мужики, бегущие от войны из своей страны, на Западе называются беженцами, а у нас всегда назывались дезертирами.
– И еще, милок, заруби себе на носу: в нашей стране рождаются мужчины и женщины, а у них – плоды толерантности. Или демократии. А может, либеральности. В общем, непригодные для продолжения рода. Зато с охранной грамотой от Комитета по правам человека. Хочешь, этот комитет твоих детей охранять будет?
Великан заботливо протер ремень и неторопливо вдел его в штаны.
51
Полученная Виталиком историческая справка помешала вызвать такси. Задница горела огнем. Придется ехать стоя. Замерев колом от боли и холода на автобусной остановке, Виталик саркастически думал, что недооценил металлургов. Скорее всего, на предвыборных плакатах станет узнаваемым не лицо, а совсем другая часть тела будущего мэра. Переоценка ценностей вновь сузила мировоззрение Виталика до меркантильных и низких потребностей. Он вспомнил, что сука-жена снова начнет вымогать денег на шубу и сапоги, дети – смотреть с брезгливым сочувствием и тревожным недоумением. Добравшись до Толераниума, Петухов закатил грандиозную истерику. Он потребовал люксовую палату в ВИП-клинике и персональную круглосуточную сестру с приличными внешними данными и бюстом не меньше четвертого размера.
Его отправили в обычную городскую больницу и посоветовали пить валерианку. На больничной койке у него было время обдумать свою жизнь и взвесить все риски. Опытный лектор больше всего переживал, что подлые журналюги отнесут его к неудачникам. Заклеймят «терпилой», которого то из окна выбрасывают, то по жопе ремнем хлещут. При такой репутации – прощайте, мечты. Ладно – задница! Как-нибудь заживет, а моральная травма и душевный надлом останутся надолго, может быть – на всю жизнь…
Телевизионщики явились нежданно. Они бесцеремонно вломились к нему в палату и пожелали взять интервью. Признаваться на камеру в публичном унижении Виталик не собирался. С него хватало плохо скрываемых ухмылочек медперсонала при осмотре больного места. Им бы так надавали!!! Циничный молодой фельдшер, гнусно оскалившись, заявил, что с такой травмой достаточно в домашних условиях поделать примочки на ягодицы.
– Я отказываюсь давать интервью, – заявил Виталик. Съемочная группа не сдвинулась с места, а корреспондент выбежал из палаты для срочного звонка. Вернувшись, он приблизился к Виталику и прошептал:
– Тройной гонорар!
Репортаж получился хороший: в нем не называлась пострадавшая часть тела и не упоминалась воспитательная миссия показательной порки. Пациента объявили жертвой агрессии народных масс, которые ожесточились от безысходности, голода и давно назревшей потребности в смене власти.
С легкой руки телевизионщиков, выйдя из больницы, опытный лектор Виталик Петухов начал кочевать с одного ток-шоу на другое и делиться опытом, как пережить насилие и выйти победителем. Он упивался славой и гонорарами и теперь считал, что жизнь удалась. Возвращаться в Толераниум жертва насилия не планировала, и решение о дальнейшей судьбе Петухова пустили на самотек, надеясь на скоротечность эфирного счастья.
Медийность Петухова померкла в один миг, когда неизвестно откуда на его голову свалилась конкурентка.
Очень немолодая и очень тощая эксцентричная особа в странных нарядах с нескрываемым удовольствием рассказывала свою историю о том, что тридцать лет назад ее изнасиловали прямо на рабочем месте – в кабинете руководителя. Руководитель был тогда изрядно старше, а на сегодняшний день и вовсе почил. Мало того, после изнасилования девушка, чтобы сохранить честь, была вынуждена выйти замуж за того самого насильника. Трудно передать словами, в каком аду она прожила долгие годы, подвергаясь регулярным насильственным действиям. Но именно сейчас пришло время правды, свободы и терпимости! Здесь тетя запнулась, но быстро поправилась: нетерпимости. Бабуля вновь оплошала и, сконфуженно озираясь, вопросительно прошептала: толерантности… Но затем собралась и, взяв себя в руки, продолжила:
– Я представляю интересы женщин, которых обеспеченные и властные мужчины считают доступными. Не задумываясь о последствиях, начальники наносят своим жертвам глубокую психологическую травму прямо на рабочем месте! Дорогие мои женщины! Не бойтесь обращаться в полицию. Если не сохранилось улик, требуйте следственного эксперимента! Пусть виновники заплатят по полной, а вы сохраните честь и репутацию.
От передачи к передаче воспоминания потерпевшей обрастали пикантными деталями, а количество эпизодов насилия возрастало в арифметической прогрессии. Тощая бабуля изрядно потеснила Петухова в медийном пространстве.
Опасаясь, что наглая старуха того и гляди вынет у него изо рта последнюю корку хлеба, жертва политических репрессий не выдержала. Ну не может быть, чтобы изнасилованная бабка была зрителю интересней, чем жестоко выпоротая задница смелого просветителя и будущего мэра. Виталик решил развязать с конкуренткой открытую войну и спровоцировать ее прямо в эфире. Внимательно и сочувственно выслушав очередное откровение пожилой нимфоманки, Виталик попросил даму посмотреться в зеркало.
Бабуля поперхнулась от неожиданности, но успела ядовито выдохнуть:
– Зачем это?
На это и был расчет. Опытному лектору, виртуозу красного словца было бы достаточно просто вопросительного знака, чтобы сделать решающее заявление:
– А затем, мадам, что при вашей внешности рассчитывать на изнасилование – это мания величия. Я бы рекомендовал вам с подобными откровениями выступать в передаче «В гостях у сказки». Там в деревянном окошке вы бы смотрелись куда органичнее.
Бабка давилась кашлем, но когда приступ утих, она прошипела:
– Зависть ваша вызывает у меня лишь сочувствие, и то – не к вам персонально, а к вашей пострадавшей жопе! – Взгляд у старухи был нехороший, а на тонких губах играла неприятная загадочная улыбка.
Руководству каналов перепалка понравилась, и спорщиков стали приглашать дуэтом в социальные программы. У жертвы агрессии и жертвы насилия сформировался прочный творческий союз.
Петухов расценил свой триумф как
