Привет, офисный планктон! - Светлана Рощина
– Понимаю тебя, – проговорил Мытников таким тоном, будто понял, в чём состояла истинная причина моего увольнения. Но ему так сильно не хотелось её слышать, что он с лёгким сердцем принял мою ложь про семейные обстоятельства. – Но тебе нужно будет отработать две недели перед уходом, ты в курсе?
– Разумеется! – закивала я. – Можете не сомневаться! Я оставлю после себя чистый стол!
– Да, это правильно, – произнёс в ответ Мытников, вероятно обдумывая возможность того, как лучше использовать меня в интересах Корпорации предстоящие две недели.
«Блажен, кто верует, тепло ему на свете!» – пришли мне на ум слова Грибоедова, пока я с увлечением играла роль наивной простушки.
– В любом случае, у тебя ещё есть время передумать, – сообщил мне Мытников, и я заверила его, что непременно подумаю над этим.
Затем я попрощалась с ним и вернулась обратно в свой кабинет, и не выходила оттуда до тех пор, пока Корпорация «Делай то, что не делают другие!» не опустела. К Вороновой я в этот день не заходила, как не заходила ни к кому другому. А на следующий день утром я вызвала домой детского врача, сообщив, что у сына ночью была температура 37 и 2. А Вороновой я отправила СМС-сообщение, в котором написала, что мой сын заболел и я ушла на больничный.
Глава 57
про бесконечные телефонные звонки
Что тут началось!
К десяти утра, наверное, вся Корпорация «Делай то, что не делают другие!» узнала, что я написала заявление об уходе. Мой телефон просто разрывался.
Первой, естественно, позвонила Воронова и кричала, что это я удумала вытворить и как посмела подставить её перед руководством Корпорации. На все её крики я отвечала спокойным тоном, повторяя старую песню о своей тяжёлой семейной жизни и необходимости навести в ней порядок. Но Воронова всё равно потребовала, чтобы я приехала на работу и закрыла неисполненные документы, имея в виду, естественно, ту самую мутную сделку, которую она заставляла меня согласовать. Сейчас это было бы для неё как нельзя кстати, потому что на уволившегося сотрудника испокон веков всегда списывали все грехи. Но я стояла насмерть, заявляя, что не могу оставить больного ребёнка одного, тем более что в любую минуту должен прийти врач.
Затем мне начали звонить другие сотрудники Корпорации. Сначала мне позвонил Полюшкин, которому я честно всё рассказала, обещав продолжить с ним дружбу и после своего увольнения. Он очень сокрушался, и мне даже стало немного стыдно за то, что я вчера не поговорила с ним лично.
Следующим мне позвонил Уколов, который после высказанных сожалений заявил, что поскольку теперь мы не будем работать вместе, то можем со спокойной совестью перейти на новый уровень отношений и даже пригласил меня на свидание. На мои уверения в том, что я всё ещё остаюсь замужней женщиной, он ответил, что не собирается разрушать мой брак, а хочет лишь немного скрасить мою жизнь своим обществом, пообещав мне, что я не пожалею, если соглашусь пойти с ним на свидание. Поняв, что отказов Уколов не примет, я ответила ему, что подумаю над его предложением, но сейчас для меня не самое подходящее время, чтобы заводить амуры на стороне, и предложила ему вернуться к этому разговору позже, когда моё увольнение станет свершившимся фактом и я немного разберусь со своей жизнью. С неохотой согласившись на это, Уколов завершил разговор, а я немного повеселела. Жизнь продолжается, и я всё ещё пользуюсь спросом, хоть и не в той мере, в какой мне бы хотелось!
Затем начался шквал звонков. Позвонил Миронов, который хотел лично убедиться в том, что разговоры о моём увольнении не являются пустыми слухами. А услышав мой ответ, стал просить меня передумать.
– Вероятно, мы слишком завалили тебя работой в последнее время! – с горечью проговорил Миронов.
– Так и есть, – честно подтвердила я.
– Но ты давай не глупи! Зачем сразу увольняться? Вот сейчас отдохнёшь на больничном и с новыми силами возвращайся на работу! – не веря в серьёзность моих намерений, заявил Михаил.
– Нет, Миша, я не вернусь! – твёрдым тоном проговорила я в ответ.
– Ну что ты? Что ты? Зачем рубить сгоряча? Такая хорошая работа, как у нас в Корпорации, на дороге не валяется! Где ты ещё заработаешь такие большие деньги?
– Может, и негде! – сказала я. – Но тут вопрос стоит уже не о деньгах.
– А о чём же? – мигом поинтересовался Миронов.
– А ты не в курсе, что Воронова заставляла меня вчера подписать?
– Да, слышал краем уха, – подтвердил Михаил. – Видел вчера Байрамутову. Она что-то говорила о том, что ты отказалась выполнять прямой приказ начальства и тебя нужно поставить на место. Но ты знаешь, мало ли кто что говорит! Тем более что она – не твой начальник!
– Она – нет, а Воронова – да, – ответила я.
– И что? Наталья что-то от тебя хотела?
– Не что-то, а прямым текстом требовала нарушить закон и подписать пустые листы! – сообщила я Миронову.
– Прямо-таки пустые листы? Наверное, ты что-то не так поняла! – не желал бросать тень на свою напарницу Миронов.
– Миша, если я говорю, что Воронова требовала, чтобы я поставила свою фамилию и подпись на пустых листах, значит, так оно и есть!
– Не может быть! Наталья не станет так подставлять своих сотрудников! – продолжал оправдывать Воронову Миронов.
– Миша, ты сколько меня знаешь? Восемь лет? И много я тебе врала за эти восемь лет?
– Катя, я не утверждаю, что ты врёшь! Я просто говорю, что между вами с Натальей случилось недопонимание! Давай, приезжай на работу, и мы вместе всё разберём!
– Нет, Миша, на работу я приеду только через две недели, когда будут подписан приказ о моём увольнении по собственному желанию.
– Ты хочешь сказать, что ты две недели будешь на больничном? – тут же удивился Миронов, мигом просчитав мой хитрый план.
– Да, Миша, я две недели буду на больничном, – выложила я перед ним все свои карты. – Я не собираюсь давать Вороновой возможность испортить мне биографию своей жадностью, потому что стоит мне выйти на работу, как она тут же потребует, чтобы на меня наложили взыскание, да ещё и предъявили уголовное обвинение!
– Ну, ты загнула! – не желал верить в коварство своей напарницы Михаил. – Чтобы между вами не произошло, Наталья никогда так не поступит!
– Ты её не знаешь! – ответила я Мише, завершая разговор, потому что убеждать его в том, во что он не хотел верить, было бесполезно.
Вчера его не было в кабинете, и он не слышал то, что слышала я, и потому сейчас моё слово было против слова Вороновой, которая никогда в жизни не признается, что угрожала мне. Но я-то
