Владимир Короленко - Том 8. Статьи, рецензии, очерки
В 1489 году, с благословения папы и одобрения кельнского теологического факультета издана в Кельне книга «Malleus maleiicarum» (Молот ведьм), ставшая вскоре авторитетом для светских судов. Она написана инквизитором Яковом Шпренгером, в сотрудничестве с другим инквизитором Кремером, и представляет настоящий бред, в котором самые дикие басни и самые чудовищные вымыслы о колдовстве и ведьмах санкционируются ссылками на тексты священного писания, на тезисы авторитетов теологии и подтверждаются фактами из кровавой практики самих авторов. Книга начинается текстом папской буллы и имеет во главе тезис: «Haeresis est maxima opera maleficarum non credere»[72], — таким образом, всякий сомневающийся в наличности колдовства и в существовании ведьм — объявлялся вперед страшнейшим из еретиков, заслуживающим костра. Право и религия, юриспруденция и инквизиция соединяются вместе. Процессы о ведьмах наполняют четыре столетия, число жертв доходит до невероятных цифр. В течение только XVI и XVII столетий в одной Германии было сожжено свыше ста тысяч ведьм, а по всей Европе за период XIV–XVII вв. насчитывается свыше миллиона жертв! Некоторые насчитывают их до четырех, даже до девяти миллионов.
Под влиянием пыток, казней, костров мрачное настроение охватывало общество, фигура сатаны получала осязательную реальность, настоящее безумие охватывало массы, все проявления истерии и нервных расстройств изливались в готовые формы. Порой мужья доносили на жен, матери на детей, пытка подтверждала всякий донос, изуверские суды считали признание «более очевидным, чем сама очевидность», и потому на кострах гибли не раз ведьмы, обвиненные в умерщвлении детей, которые, однако, оказывались живы и невредимы. Зараза достигала таких пределов, что один из наиболее жестоких судей, Remy или Remigius, автор книги «Daemonolatria», сжегший в течение своей 15-летней практики свыше 900 ведьм, — в конце своей жизни вообразил и себя одержимым сатаной и дал себя сжечь на костре (16). Около 1484 г. повальная истерия охватила монахинь одного монастыря, — они мяукали, лаяли, катались по земле. После напрасных попыток изгнать дьявола — все монахини были сожжены. В княжестве Нейссе в течение девяти лет сожжено более тысячи ведьм; в том числе были дети в возрасте от 2–4 лет. В Швеции, в одном селении, у детей появились судороги, сопровождавшиеся обморочным состоянием. Наряжена комиссия, которая добилась от детей признания, что ведьмы таскают их с собою на шабаш. На шабаше сатана часто бьет ведьм и детей, иногда же, напротив, очень милостив, играет на арфе, любит, когда он болен, чтобы ведьмы пускали ему кровь, а раз даже умер на короткое время. В результате присуждены к смерти 84 женщины и 15 детей, из остальных 56 детей биты плетьми (118)… В некоторых деревнях трирского епископства все местные женщины подпали обвинению в колдовстве, так что в одной деревне осталась в живых всего одна женщина (103)!
Мрачная картина, способная внушить самое безнадежное представление о свойствах человеческой природы, прорывается кое-где светлыми примерами мужественной мысли, восставшей против общего безумия и изуверства, несмотря на всю опасность борьбы. Корнелий Агриппа Нетесгеймский в 1531 году, Иоганн Вейер из Мозеля в 1523, Адам Таннер из Инсбрука в 1626, — разделяя общую веру в реальность колдовских явлений, — подвергали анализу достоверность судебных процессов и протестовали во имя человечности против жестокости пыток и казней. «К вам, судьи, обращаюсь я и спрашиваю, — писал в 1631 году благородный Фридрих фон-Шпе, поседевший преждевременно от самого вида страданий невинно казненных, — зачем вы так тщательно ищете повсюду ведьм и колдунов? Я вам укажу, где они находятся. Возьмите первого капуцинского монаха, первого иезуита, первого священника, подвергните его пытке, и он признается, он непременно признается… Возьмите прелатов, кардиналов, возьмите самого папу! Они признаются, уверяю вас, они признаются!..»
Вторая часть очерка г. Канторовича пытается нарисовать картину ведовства и колдовства на Руси. Несомненно, что у нас это явление не имело ни той интенсивности, ни того глубоко мрачного характера, какими оно отмечено в истории Западной Европы. Однако неверно и утверждение автора, будто у нас никаких «религиозных или иных причин для преследования колдовства не было», а процессы этого рода имели лишь чисто гражданский характер (вознаграждение за нанесенные ведовством убытки). «В допетровский период погибло под пытками не мало людей, благодаря выкликаниям кликуш», — говорит сам автор на стр. 185, — в указах царя Федора Алексеевича учителям магии и чернокнижия полагается сожжение, в артикулах воинского устава Петра Великого говорится об идолопоклоннике, чернокнижце, ружья заговорителе, — что таковой «весьма сожжен быть имеет». Все это указывает, что и у нас в народных воззрениях, в церковных и светских уставах была почва для того же явления и только по разным историческим условиям оно не развилось в ту повальную болезнь изуверства и безумия, которая охватила феодально-католическую Европу. Вообще эта вторая часть книги составлена слишком поверхностно и неполно, что не мешает, однако, рекомендовать настоящее издание, как интересный и полезный очерк одного из самых поучительных заблуждений, в какое впадало человечество.
1896
Житейский задачник для детей. — Мандрыки*
Сумы. 1896
На заглавном листке этой книги поставлен 1895 год, на обложке уже 1896, прислана она нам для отзыва в 1897. Цензурой книга разрешена в Киеве, печатана в Сумах, под предисловием подписано: М. Мандрыка. Гор. Каменец-Подольск. Все это может поставить в некоторое затруднение библиографов, в случае если бы имя г. Мандрыки когда-нибудь приобрело бессмертие. Но нас в гораздо большей степени угнетает вопрос, по-видимому, совсем к делу не идущий, а именно, — кто такой этот г. Мандрыка: просто г. Мандрыка, или Мандрыка педагог, Мандрыка инспектор, наконец (чего уже совсем боже упаси!) — даже директор народных училищ? Дело в том, что в последние три-четыре года печатные упражнения тоспод директоров приобрели всероссийскую известность. Мы помним «руководства для учителей» и «руководства для учеников», которые доставили авторам славу, а фельетонистам и их читателям много веселых минут. Но нас при этом всегда угнетал вопрос: а что доставляют они, например, учителям, которые «обязаны» почитать труды своего начальства под серьезным опасением прослыть «неблагонадежными и вольнодумцами».
Вот и теперь перед нами — «житейский задачник». Подпись: М. Мандрыка — и ничего больше. Хорошо, если так! Но что, если о своем официальном титуле г-н Мандрыка умолчал из скромности, или просто не желая смешиваться с толпой своих сослуживцев, известность которых его несколько конфузит?..
Впрочем, не будем думать о человеке дурно и примем г. Мандрыку за то, за что он себя выдает. Пусть он будет просто г. Мандрыка, живущий в Каменец-Подольске и предающийся на досуге игре ума с педагогической окраской. Тогда и мы можем беседовать с г. Мандрыкой более или менее благодушно. Это, разумеется, не помешает нам сказать откровенно, что его «Житейский задачник» есть книга в высокой степени вздорная и ни к чему не нужная. Если верить предисловию, автор желал «дать детям упражнение, которое развивало бы наряду с арифметическими задачами (sic) изобретательность, находчивость и подготовило бы их к решению вопросов, поставляемых житейскими обстоятельствами». Но арифметический элемент в книжке отсутствует совершенно, житейский способен вызвать только улыбку (при сказанном выше условии — то есть что г. Мандрыка просто только г. Мандрыка и ничего больше!). «Было два бедных братца, и у них был только один тулуп и одна пара сапог. Настала зима. Стали мальчики ссориться и драться из-за тулупа и сапог. Как можно было их помирить, чтобы оба были довольны?» Ну, вот вам, читатель, первая задача г. Мандрыки. Как в самом деле сделать этих мальчиков довольными? Подарить им еще один тулуп и еще одну пару сапог? Нет, г. Мандрыка дает другое решение: «Назначить очередь, можно было употребить жребий». Буквально! Жребий вместо сапог, таково «житейское решение», и мальчики довольны.
Господин Мандрыка скромен. Он назначает свой задачник для детей. Но, в сущности, детям порой может крепко достаться от взрослых за исполнение советов г. Мандрыки. Вот, например — «высоко на яблоне висело яблоко. Пришла маленькая девочка и задумала достать яблоко. Что она могла сделать, чтобы достать его?» Это задача 12. Решение: «Сбить длинной палкой или стряхнуть; если длинной палки нет, связать короткие и прочее». В pendant[73] к этой, так и просится другая задача: садовник увидел, что дети палками сбивают яблоки и делают еще «прочее», не менее вредное для деревьев. Дети объяснили садовнику, что это их научил г. Мандрыка. Что сделает садовник с г. Мандрыкой? Не правда ли, вопрос очень интересный уже не для одних детей, но и для самого г-на Мандрыки.
