Вячеслав Софронов - Кучум (Книга 2)
-- Фролом кличут, по прозванию Черенок.
-- Тебе и поручаю подарочек татарам изготовить. Сделаешь? А пушки возьмите с дальней башни, которая на реку выходит. Давай, пошли, -скомандовал он и ускорил шаг.
Проходя через площадь, удовлетворенно отметил, что рязанцы споро готовятся к бою без излишней суеты. Никому не нужно указывать его место и каждый горожанин был занят своим делом. Кто-то подавал на стены ушаты с кипятком, другие сгружали с телег камни и тащили их к лестницам. Басманов заметил, что Пронский успел за ночь подвести под помосты рубленные из доброго леса клети, поддерживающие настил подле стен. Поверху стояли одетые в стеганые войлоком толстые жилеты с металлическими пластинами на груди горожане. У каждого воина заткнут за пояс топор на длинной рукояти, а в руках -- луки и, вглядываясь в прорези бойниц, пытались разглядеть приближающихся татар. Лишь у некоторых имелись пищали, укрепленные на длинных сошках. Внизу под стенами бегали мальчишки, клянчившие у родителей разрешения подняться на стены, которые покрикивали на них сверху, кто уговаривая их убраться домой от опасного места.
-- Ах вы, охальники,-- грозно крикнул сзади Басманов,-- сейчас прикажу крапивы надергать и всех до одного высечь, коль отцов своих не слушаете! А ну, марш домой! -- но те, отбежав в сторону от сердитого боярина, укрылись за башней и затаились там, ожидая, когда он уйдет.
-- Гони их, не гони, а все одно обратно прибегут, -- отозвался сверху мужик в огромном шлеме на голове, -- вот уж от татар отобьемся, тогда я со своим проказником и поговорю дома.
Басманов пошел к воеводской конюшне, где при конюхе Харлампии стояли их кони до неотложного случая.
-- Седлай коней и держи в готовности до моего приказа,-- велел ему Басманов,-- сейчас самое горячее дело начнется. Может так статься, что и уходить из города придется, коль не выстоим. Будь ко всякому готов.
-- Неотлучно при конях буду. Никого не подпущу, -- клятвенно пообещал Харлампии и побежал за упряжью.
Алексей Данилович обошел другие башни и вернулся к воротам, взобрался наверх правой башни. Как он и ожидал, татары не спешили начать штурм города. Они, разобравшись по сотням, дружно готовили каждый для своей сотни длинные лестницы, другие же крепили щиты на повозках, которые уже стояли наготове совсем не далеко от крепостных стен. Человек двадцать тянули на веревках огромное бревно, обитое на конце металлическими пластинами. Делали они все не торопясь, относясь к штурму крепости, словно к приготовлению для плова барана, которого оставалось освежевать, перерезав ему горло. Эта неспешность и вялость злила Басманова. В поле татары вели себя иначе, бросаясь на противника без раздумий, опережая один другого, чтобы в случае неудачи суметь убежать, скрыться. Сейчас они были полностью уверены в успехе и даже, казалось, намеренно тянули время на глазах у рязанцев, выводя из себя такой подготовкой к штурму и провоцируя их на вылазку.
-- Вот сейчас наскочить бы на них,-- мечтательно проговорил Федор Басманов, стоявший на башне рядом с пушкарями, -- пока не ждут, можно и порубить с десяток человек.
-- Уймись,-- отец положил руку ему на плечо,-- а вон видишь? -- показал стоящих за телегами лучников, зорко поглядывающих по сторонам, - они тебя быстрехонько урезонят. Думаешь, дурнее тебя?
-- Чего ж они тянут, не начинают?
-- А куда им спешить? Мы не убежим вместе с крепостью, потому и не спешат. Любят они нашего брата помучить, душу вон вытянуть. Знаешь, как они казнят пленников, кто ихнего человека убьет? Они его за ветку к дереву привяжут вверх ногами и раскачивают, а сами копьем тычут. Как увидят, что сознание потерял, на землю опускают, водичкой отольют, дадут полежать и снова подвешивают. Да этак несколько дней. А потом мальчишкам отдадут добивать. Те из луков пуляют по бедолаге, к стене привязанному, и хвастают друг перед другом, кто точнее попал. Убить сразу не могут, силенок мало еще, а мужик мучается, благим матом воет. Им же -- хоть бы что. Не человек ты для них, коль другой породы. Потом старший подойдет и глотку пленному перережет. А он весь стрелами, как еж иголками, утыканный лежит.
-- Началось, однако,-- выдохнул Михей Кукша, указывая рукой на пришедший в движение татарский лагерь.
И точно. Лучники выскочили из-за повозок и пробежав несколько шагов в полном молчании, подняли вверх луки и воздух наполнился зловещим свистом тоненько поющих сотен стрел.
-- Прячьтесь, прячьтесь за стены, -- крикнул Басманов и прижал голову сына, который, широко открыв глаза, смотрел вверх.
Меней Муха поднес фитиль к запалу и башню сотряс гулко бухнувший выстрел. Внизу послышались крики и тут же вокруг них зацокали железными жалами о бревна стрелы, густо втыкаясь в оплечье башни. Одна скользнула по шлему Басманова, другая застряла в кольцах кольчуги на правом плече. Ойкнул Федор и замахал левой рукой.
-- Куда попали? -- испуганно спросил его Алексей Данилович.
-- Да по пальцу чуть зацепило. Краешком...
-- Чего же рукавицы не надел? Герой! Хорохоришься все! Где они у тебя? Надевай!
Со стен городка ответили выстрелами из ружей, пищалей, кучно посыпались стрелы, на стоявших внизу без всякой защиты татар. Хватаясь кто за грудь, кто за живот и побежали назад, таща следом длинные луки. Десятка два убитых осталось лежать в пыли под стенами. Где-то в левом краю татарского лагеря зазвучали трубы, и ударили призывно огромные барабаны с небольшими; перерывами, набирая нужный ритм, и потом уже в течение всего боя они звучали не переставая, посылая сотню за сотней на приступ города. Пришли в движение повозки с возами хвороста и сухой соломой, лежавшие на них. Одновременно другие воины подхватили бревно-таран и поволокли его к воротам. Рядом с ними бежали воины, прикрывая нападающих большими щитами из сплетенных ивовых прутьев.
-- Быстро ударьте по ним, -- указал Басманов на тех что тащили бревно, -- надо отогнать их!
Меней Муха, не мешкая, навел свою пищаль и ткнул фитиль к затравке. Следом ударил выстрел с другой башни и двое человек, державших бревно, рухнули на землю, корчась в предсмертных муках. Но это не остановило их и они продолжали двигаться с той же скоростью. Достигнув ворот, перехватили веревки поудобнее и первый, пока еще робкий, нерешительный удар пришелся по жалобно отозвавшимся створкам.
-- Заряжай быстрей! Чего копаешься! -- закричал Басманов на Менея, который уже вгонял пулю в ствол.
-- Куда ж быстрее,-- бросил тот напряженный взгляд в сторону боярина, -- сейчас готово будет.
С крайней башни зло рявкнула пушечка и еще двое упали, выпустив веревки из рук. Вновь выстрелил Меней, со стен посыпались стрелы, втыкаясь в ивовые щиты, жаля татар в спины. Но они продолжали раскачивать бревно с еще большим усердием и удары становились все чаще и сильнее. Ворота сперва лишь слабо поскрипывали, но вот Басманов услышал треск сломанной доски и радостные вопли нападающих. Он перевел взгляд на татарские сотни и мурашки поползли по спине -- к башне приближалось несколько повозок с ярко пылающим хворостом и нещадно дымящей соломой. Дым слабым ветром тянуло к воротам, укрывая раскачивающих бревно татар. Повозки подкатывались все ближе к башне и вскоре ткнулись в нижние венды, дым пополз кверху, закрывая видимость стрелкам.
-- Воды! Воду сюда! -- закричал Басманов.
-- Да есть вода! Не ори, боярин,-- злобно крикнул кто-то из стоявших рядом с ним мужиков. -- Посторонился бы лучше, а то, неровен час, заденем случаем,-- и поток воды хлынул сверху на пылающую повозку.
Басманов, чуть было не схвативший обидчика за одежду, неожиданно смешался, поняв свою ненужность здесь, и поспешил вниз по ступеням. Здесь его чуть не столкнули лезшие с ведрами, ушатами, бадьями бородатые мужики, громко кричавшие: "Поберегись! Зашибем!" -- Иные вворачивали слова и покрепче, не обращая внимания на Алексея Даниловича. Наконец, он спрыгнул на землю и, оглянувшись, увидел как кто-то уже размашисто орудовал топором, другой, стоявший рядом, ожесточенно работал копьем и понял -- татары полезли на стены. Но там, наверху, мужики и стрельцы должны справиться и без него. Главное сейчас -- ворота. И он почти бегом заспешил туда, выхватив из ножен саблю, утирая струившийся из-под войлочной поддевки под шлемом липкий пот.
Левая створка ворот висела, покачиваясь, на одной петле и в образовавшийся проем заглядывали татары, прикрытые лохматыми шапками до самых глаз. Кое-где поблескивали шлемы, но лица невозможно было рассмотреть за клубами едкого дыма горевшего на телегах хвороста. Судя по всему, и татарам он причинял немалое беспокойство, они сипло кашляли, терли глаза рукавами халатов и, прижимаясь к стене, потихоньку продвигались внутрь городка, выставив перед собой кто кривые тонкие сабли, кто короткие копья, прикрываясь круглыми щитами. Несколько человек повисли, ухватившись за покосившуюся створку ворот, пытаясь сорвать и сбросить на землю.
