Дочь моего мужа - Эмма Робинсон
Ей не нужно было добавлять – в последний раз, чтобы Кара услышала это. Кто бы мог подумать, что маленькое кафе заставит ее захотеть опустить голову и заплакать? – Не уверена, что мы там поместимся. Это маленькое кафе.
Ребекка сняла пальто с вешалки в прихожей. – Всё в порядке. Я их уже предупредила.
Если бы Кара продолжала дышать медленно, она могла бы не расплакаться. – Спасибо. Это правда прекрасная идея.
Кафе было таким же, как и всегда. Дребезжание чашек на блюдцах, шипение кофемашины и громкое скрипучее жужжание аппарата для приготовления молочных коктейлей из различных сладостей и печенья.
Джек вкатил ее внутрь и в угол, где владелец зарезервировал для них столик. Когда они впервые приехали сюда, Софи была в коляске. А теперь это ей нужна была помощь.
Софи прошаркала до скамейки напротив и взяла меню, делая вид, что читает его.
– Мне, пожалуйста, молочный коктейль – Орео, а маме большой кофе. Я сама заплачу. Она вытащила кошелек, который Кара раньше не видела. Должно быть, Ребекка дала её его. И деньги.
Джек улыбнулся Каре.
– Оставляю тебя в надежных руках твоей дочери. Мы вернемся через полчаса.
Дверь звякнула, когда он уходил, и молодая девушка подошла, чтобы принять их заказ. Выложив деньги из своего кошелька, Софи поняла, что они могут позволить себе еще и торт. Хотя у Кары не было аппетита есть торт, она не стала бы портить Софи удовольствие заказать его – его всегда можно было упаковать с собой и взять домой.
Софи внезапно стала выглядеть такой взрослой. Заказывая напитки, отсчитывая деньги, убирая сдачу обратно в свой крошечный кошелёк. Какой она будет через пять лет? Или десять? В какую женщину она вырастет?
Когда официантка подошла, чтобы принять их заказ, она принесла Софи несколько цветных карандашей и бумагу для рисования. Именно это, а еще молочный коктейль Oreo, были причиной того, что это место стало их любимым. Софи нетерпеливо выложила карандаши на стол и выбрала синий: ее новый любимый цвет.
– Помнишь, когда-то желтый был твоим любимым цветом?
Софи с отвращением сморщила нос. – Нет. Мой любимый цвет – синий. На первом месте темно-синий. А на втором – светло-голубой.
Кара рассмеялась. – Я знаю, что сейчас это так, но раньше твой любимый цвет был желтым. Как у меня.
Изменилось гораздо больше, чем ее любимый цвет. И в последующие годы многое изменится. Но она этого уже не увидит.
Официантка вернулась, поставила поднос на стол и выгрузила большой молочный коктейль и едва ли не целое ведро кофе: она бы просто не смогла столько выпить. Торт тоже был огромным, как для великана; ее затошнило от одного взгляда на него.
– Управляющий передал, что торт за счет заведения. И что он сожалеет, что вы плохо себя чувствуете.
Кара посмотрела на полного мужчину за прилавком. Он поднял руку, показывая, что принимает ее благодарный кивок.
Софи приложила губы к полосатой розовой бумажной трубочке и сделала большой глоток. Она откинулась на спинку стула с набитыми, как у хомяка, щеками и потратила минуту, чтобы проглотить коктейль. – Восхитительно.
– Не пей слишком быстро, иначе у тебя будет…
– Заморозка мозга! Софи хихикнула, закончив предложение.
Это была хорошая идея. Какой бы милой Ребекка не сделала свободную спальню, было приятно выбраться из нее. И приятно проводить время с Софи, только вдвоем. Она почти могла притвориться, что всё было нормально.
– Мамочка, тебе скоро станет лучше?
Это было не самое подходящее место для такого разговора, но Кара пообещала себе, когда лежала на больничной койке, что с этого момента она будет честна с Софи.
– Мамочка сильно больна, малыш.
Софи сделала ещё один глоток молочного коктейля, проглотила его и вернулась к своему рисунку. – Я знаю. Ребекка должна тебе помогать.
Желудок Кары сжался. Было достаточно сложно принять помощь, не говоря уже о том, чтобы говорить об этом. – Это так. Ребекка сильно мне помогает. Она тебе нравится?
Софи подняла глаза. – Конечно. Она замужем за моим папой.
Невероятно, как быстро Софи привыкла к мысли, что Джек был ее отцом. Возможно, дети и правда были намного более устойчивыми, чем считали взрослые. Кара действительно на это надеялась. – Хорошо. Я рада, что она тебе нравится. Мне тоже.
Софи взяла в руки красный карандаш. – Так когда ты поправишься?
Может, подходящего времени просто не существовало. Может, оно было именно сейчас. – Нет, детка. Мамино лекарство не подействовало. Я не поправлюсь.
Софи так сильно нажала на карандаш, что он сломался. Ее голова была опущена, на рисунок упала большая слеза.
Кара наклонилась вперед. – Иди сюда, детка. Мамочке нужны твои особые объятия.
Софи забралась на колени Кары и уткнулась лицом в грудь матери. Кара крепко держала ее к себе, точно так же, как она делала, когда Софи была крошечным младенцем, и ей приходилось держать одной рукой её, а другой – вилку. Она уткнулась носом в волосы Софи. – Всё будет хорошо, детка, я обещаю. Всё будет хорошо.
Она погладила Софи по спине. Всё должно было быть хорошо. Потому что она собиралась сделать так, чтобы всё хорошо. Они собирались вписать Джека в свидетельство о рождении прямо сейчас, а потом, уже вечером, ей нужно было поговорить с Ребеккой. Рассказать ей всё о Софи. Она должна знать её любимый молочный коктейль, любимый цвет, какой жилет она предпочитает носить. Она недолго сможет оставаться матерью Софи, но она могла убедиться, что у ее новой матери будет всё, что нужно, чтобы сделать Софи счастливой.
Глава 46
РЕБЕККА
– Тебе нужно что-нибудь еще?
Ребекка сделала комнату настолько удобной, насколько могла. Помимо нового мягкого постельного белья и пухлых подушек, у нее был кувшин ледяной воды с лимоном, свежие цветы и подборка книг и журналов, а на стене они повесили телевизор с плоским экраном.
– Я даже подумать ни о чем не могу. Ты очень добра.
Состояние Кары сильно ухудшилось за последние несколько дней. Ее щеки впали ещё сильнее, и у нее едва хватило сил, чтобы держать стакан воды. Добрая участковая медсестра тихо предложила хоспис, но ни Джек, ни Ребекка не могли и подумать о том, чтобы разлучить её и Софи. Медсестра пыталась объяснить, что хоспис не похож на больницу, что Софи сможет проводить со своей мамой столько времени, сколько
