Лестница Ангела - Элина Курбатова
Сказать.
Каким бы это стало облегчением.
Прямо сейчас
– Значит, откровенность за откровенность. И вы… – Начальник в белом продолжает с недоверием, – вы были с ней откровенны?
Сизиф приподнимает бровь и меняет позу.
– Вполне…
За 4 дня до конца
– Неважно, – отрезал Сизиф, изменившись в лице.
Он встал на ноги и отошел от края крыши.
– Скоро передам тебе дело. Жди.
Сизиф направился к двери, ведущей вниз, в здание «небесной канцелярии».
Лиза снова перевела взгляд вниз, на копошащихся, словно в муравейнике, людей.
Безликая масса в круговороте смертей. Такими они должны были стать для нее.
Единая, перетекающая один в другого масса.
Никаких личностей. Только маски бесчисленных реинкарнаций. Роли и мимолетные декорации.
Так бы оно и могло быть, если бы не…
– Как он? – спросила Лиза, не оборачиваясь. – У нас получилось?
Прямо сейчас
Сизиф замолкает.
Он помнит эту фразу.
Не надо было ему этого говорить.
Зачем он это сделал?
Что им двигало?
Он ведь мастерски умеет врать, что помешало ему наврать и тогда?
Или он сделал это специально?
Чтобы причинить ей боль?
Чтобы она наконец отпустила этого человека, эту душу, эту связь?
Нет, он не хочет сейчас об этом думать.
Он поднимает взгляд и натыкается на сверлящие его глаза Начальников.
За 4 дня до конца
– Думаю, еще один-два земных дня – и его история закончится, – произнес Сизиф, тоже не оборачиваясь. – Я его почти дожал.
Он ушел, оставив ее одну на крыше.
Глава 51
За 3 дня до конца
День сменил ночь.
Ночь сменила день.
Робкие лучи рассвета снова прорезали ночную мглу. Еще чуть-чуть – и розовое солнце вспорет брюхо ночи.
В очередной раз.
Бесконечный цикл смерти и перерождения…
Похудевший Сергей сидел за столом в кабинете. Он медленно заполнял какие-то бумаги.
Он с трудом мог сосредоточиться на отчетах.
То и дело его рука, державшая карандаш, зависала над картами пациентов. Он забывал о них, глядя куда-то вдаль.
В этот раз на землю его вернул настойчивый звонок мобильного телефона – на экране высветилось: «Кирилл Леонидович».
Сергей не стал ни отвечать, ни сбрасывать вызов.
Он встал и подошел к зеркалу.
Под аккомпанемент звонка он рассматривал свое изменившееся лицо: впалые щеки, недельная щетина, покрасневшие глаза.
Да… он не спит ночами.
Он молится.
Но теперь ему кажется, что его не слышат.
Да и молится он не так, как раньше.
Он полон злости и гнева.
Нет, он полон ярости, а это хуже. Это сильнее.
Он полон обиды.
«Что же за Бог у вас такой: сначала дает, а потом отнимает?»
Сергей бросил взгляд на большой календарь, висевший на стене.
Каждый день играет против него и Лены.
Наконец телефон замолк. Это принесло каплю облегчения, но тишина задержалась ненадолго.
Кто-то постучал в дверь.
Не дожидаясь ответа, дверь открыли: в кабинет вошла медсестра.
Сергей почувствовал раздражение: он не давал ей права заходить без разрешения. Как не давал права войти в его жизнь потере жены и грядущей слепоте, о которой ему даже некому рассказать.
Дежурная улыбка медсестры только ухудшила состояние Сергея. Она подошла и положила папку с бумагами на стол.
– Результаты вчерашних анализов.
Сергей сел обратно в кресло, даже не посмотрев на медсестру.
– Спасибо, – хмуро сказал он.
Спустя мгновение он почувствовал, что медсестра медлит. Не уходит, а стоит и мнется, будто бы решаясь на что-то.
Сергей поднял на нее глаза.
– Что еще? – буркнул он.
– Я забыла вам сказать: неделю назад уборщица нашла эту папку у мусорного ведра… и я…
Медсестра снова замялась.
– Ну, говорите! – получилось грубее, чем он хотел.
Медсестра вздрогнула и слегка покраснела: еще никогда Сергей не разговаривал с ней так. Даже когда она допускала ошибки.
– Я просмотрела эту папку, – затараторила медсестра. – Там материалы на вашего пациента, Дмитрия.
Сестра приглушила голос, словно готовясь сообщить сплетню.
Сергею это не понравилось.
– Я была поражена, – в ее глазах загорелся нехороший огонек. – С виду такой милый мальчик.
Медсестра достала из кипы папок, которые держала в руках, одну и положила на стол.
На папке была эмблема компании Кирилла Леонидовича.
Сергей отвернулся и вновь углубился в отчеты:
– Выбросите это, я не хочу ничего знать.
Медсестра явно погрустнела. Румянец на щеках стал отчетливее.
– Да, конечно… извините…
Выходя, она выбросила папку в мусорную корзину, стоявшую у двери кабинета.
Когда медсестра ушла, Сергей пролистал анализы, которые та оставила на его столе.
Анализы Димы, анализы других пациентов.
Он никак не мог сосредоточиться и наконец отложил бумаги.
Встал, прошелся по кабинету: из угла в угол.
Глубокий вдох. Еще один.
Глаза слипались – нельзя так мало спать при его профессии.
Сергей говорил себе это каждую ночь, когда до четырех часов утра смотрел на пустую подушку Лены.
Он не менял наволочку, чтобы оставить себе хотя бы частичку ее запаха. Но запах становился все слабее.
Взгляд Сергея упал на мусорное ведро. Уголок папки с эмблемой компании Кирилла Леонидовича торчал ярким пятном.
Нет, конечно, Сергей знал, что не нужно даже открывать эту папку.
Но что-то его подталкивало.
Будто бы там он мог узнать что-то, что облегчит его боль.
Конечно, не надо было…
Но он достал из ведра папку и открыл ее.
В глаза бросились фразы:
«Доведение до самоубийства подростка путем шантажа личной информацией». «Кража личных данных в интернете».
Сергей читал показания Дмитрия. Дмитрия, который был полон жизни. Еще до того, как у него начало отказывать сердце.
Сергей читал, и перед ним возникал худой, бледный парнишка, которому он так сочувствовал.
С каждой секундой парнишка становился все более похожим на обычного старшеклассника. Уходила бледность и горечь во взгляде.
«Я не хотел… я только думал выпендриться перед ребятами, – говорил окрепший Дима в воображении Сергея. – Только хотел посмотреть, что умею, почувствовать немного власти. Я заигрался. Я не ожидал, что все так повернется. Это не моя вина. Меня подговорили. Я не хотел…»
Сергей перевернул страницу.
Со страницы отчета на него смотрели жизнерадостные глаза парнишки.
Другого, не Дмитрия.
Того, который перерезал вены в собственной ванной.
Парнишки, чьи сокровенные данные украли из его компьютера и угрожали обнародовать.
С матовой отксерокопированной фотографии на Сергея пронзительно смотрели глаза человека, которого уже не спасти никакой пересадкой сердца.
Человека, жизнь которого пресекла неосторожность и жестокость Димы. Того самого Димы, который теперь ожидает своего шанса на жизнь.
Прямо сейчас
