снарк снарк: Чагинск. Книга 1 - Эдуард Николаевич Веркин
Федька предлагал пикник. Настоящий, с хот-догами и лимонадом. На третьих песках, там как раз народу немного. С меня кетчуп и батон, с Федьки сосиски и картошка, оставалось добыть лимонад. Лимонадом обычно заведовала Кристина: ее бабушка работала вахтершей на лимонадном и всегда приносила домой обратку, а когда на заводе оборудование промывали, так у них лимонад вместо воды стоял.
Я погрузил кетчуп и хлеб в рюкзак, и мы с Федькой отправились к Кристине. Она полола морковь и против пикника ничего не имела. Но сказала, что лимонада сейчас нет, зато бабушка принесла сироп, его разбавить с водой — и лимонад готов.
И мы отправились в поход. Мы в походы не очень ходили, обычно за чем-то. За лисичками, за черемухой, на рыбалку, или из лука пострелять, или за окатышами, на пороховушку два раза, а так, чтобы просто погулять, — редко, Федька всегда задачу придумывал, потому что без толку гулять — это для огурцов.
Третьи пески от нас недалеко, добрались минут за сорок, однако на пляже загорала гэповская компания. Федька стал ругаться, а Кристина сказала, что знает одно местечко, там точно никаких гэповцев, и не очень далеко, но очень красиво. Марсианский пляж.
Мы согласились. Полчаса спокойно шагали через бор, немного задержались на земляничнике, а Федька там вляпался в вонючку, хуже того, его раскусил. Дальше он не мог идти спокойно, плевался, пытался избавиться от вкуса вонючки, зажевывая его еловыми иголками, сосновой смолой и зверобоем. Но справиться не получалось, более того, запах ощущался и вокруг Федьки, видимо, крепкий вонючка попался, матерый. Я предложил Федьке кетчуп, но он потребовал у Кристины лимонадный сироп. Кристина достала из кармана пробирку с оранжевой жидкостью и предупредила, что потребуется очень мало — капля, не больше. Федька пробирку отобрал, вытянул пробку и вытряхнул на язык половину. Кристина успела ойкнуть.
Федька надул щеки, закрыл глаза и сильно покраснел, сжав кулаки. Я подумал, что он сейчас лопнет или потеряет сознание, но Федька устоял. Выдохнул, помотал головой, улыбнулся и рыгнул. Лимонадная промышленность одержала над вонючкой решительную победу.
Кристина отобрала пробирку и поглядела на Федьку с подозрением, а сам Федька неожиданно повеселел и сообщил, что в прошлом году он таких жуков наловил в бутылку и в столовой в компот подсыпал, все блевали, а информатику понравилось. Кристина сказала, что Федька идиот, и мы отправились дальше, но дойти никак не могли, лес тянулся и тянулся. Федька ныл, что мы явно заблудились, надо плюнуть и начинать жарить сосиски прямо здесь, до Марса пока недолет, а жрать хочется. Кристина говорила, что мы не пожалеем, там красиво, место особое, другого такого нет, что уже скоро. А Федька, что если там нет ничего особенного, то Кристина отдаст ему депешистскую кассету.
Лес действительно скоро кончился, мы продрались через плотный и душный ивняк, след в след прочавкали по узкому торфяному перешейку между двумя старицами и вышли к реке.
Я сначала ее не узнал: обычно Ингирь прозрачный и быстрый, здесь же он тек медленно, незаметно и цвета был почти синего. Перед нами разливался широкий плес, на другом берегу пляж. Песок красный, поперек пляжа сосна, вывороченные корни сосны оставались на высоком берегу, безнадежно цеплялись за край, размочаленная верхушка находилась в воде, а ствол завис. Красиво. Но Федька заявил, что на тот берег он не попрется, Кристина плюнула и стала переходить через реку. Я за ней.
Вода оказалась холодной и сильной, она давила под колени и пыталась уронить, так что нам с Кристиной пришлось взяться за руки. Федька засвистел и запустил в нас жемчужницей.
Я никогда не видел такого песка, он на самом деле словно просыпался с Марса; я зачерпнул горсть и увидел, что песчинки не круглые, а вроде как многогранные. Кристинка залезла на упавшую сосну и сидела, болтая ногами. Я собрал сушняк по берегу, развел костер. Федька крикнул, что мы уроды, и тоже двинулся через воду — сосиски, хлеб, кетчуп и лимонад были у нас.
Он перебирался долго, ему попалось много коряг, за которые он запнулся, и камней, на которых он поскользнулся. Перебрался и тут же стал насаживать сосиски на ивовые прутья. И допытывался, откуда Кристина про этот пляж знает, Кристина не отвечала. А я знал, она мне про пляж раньше рассказывала, они здесь с бабушкой шиповник собирали. Я предлагал дождаться углей, но Федька заявил, что проголодался как бультерьер, углей он ждать не собирается, и так сойдет. Кристинка согласилась с Федором, они стали жарить сосиски над огнем, а я занялся лимонадом.
Но дальше ничего хорошего не произошло. Развели сироп в воде, но лимонад получился с сильным запахом тины. Сосиски вспучились черными пузырями и обгорели, а по вкусу оказались горькими от ивы. Так что мы наелись кетчупа с хлебом.
— Нормальных сосисок взял, — приговаривал Федор. — В тот раз помнишь, какое дерьмо было? А сейчас настоящие… И пиво настоящее…
Дорога окончательно растворилась в ивняке, Федор не стал останавливаться, через заросли продавились к берегу.
— Здравствуй, молодость, — объявил Федор. — Вот мы и дома…
Я не узнавал пляж. Он плотно зарос мелким кустарником, песок остался узкой полосой у воды, поперек реки был натянут трос, на котором болтались обрывки елок. От упавшего дерева не осталось ничего, да и высокий берег стоптался.
— Я же говорил — все подержанное, — сказал Федор. — Там, где пели ручьи, нынче прах и зола…
Он выгрузил из «буханки» коробки, собрал мангал, накидал в него сушняка, попробовал поджечь. С ходу не получилось, Федор открыл бутылку пива, стал пить и уныло зажигать спички.
Роман оглядывался.
Федор еще раз попытался разжечь мангал, не получилось, Федор сказал:
— Мужики, чет мне с этими шашлыками не хочется возёкаться. У меня есть идея…
Федор достал из сумки рулон фольги, свернул кулек вокруг локтя.
— По бабушкиным рецептам, — пояснил Федор.
Он насыпал в кулек маринованного мяса, завернул, утрамбовал, обернул еще несколькими слоями фольги, скатал в шар.
— Надо обмазать глиной, — посоветовал Роман.
— Я бы обмазал, — согласился Федор. — Но глины нет, придется так.
Федор выкопал в песке яму, кинул в нее шар,
