Лев Толстой - Том 17. Избранные публицистические статьи
Голод или не голод. Статья напечатана (с многочисленными сокращениями) в газете «Русь», 1898, № 4 и 5 от 2 и 3 июля. Отрывки появились в периодическом сборнике «Свободное слово», 1898, № 1 (издаивался в Англии В. Г. Чертковым и П. И. Бирюковым); полный текст — в № 12 того же сборника.
В 1898 г. в России вновь разразился голод. Снова повторилось то, что было в 1891–1892 гг., лишь с той разницей, что царское правительство, напуганное ростом революционного движения, особенно настойчиво пыталось доказать, что голода нет, и усилило преследование тех, кто пытался организовать помощь народу. Голод 1898 года особенно наглядно доказал «одну старую истину», о которой в 1901 г. В. И. Ленин писал в статье «Борьба с голодающими»: «…полицейское правительство боится всякого соприкосновения с народом сколько-нибудь независимой и честной интеллигенции, боится всякого правдивого и смелого слова, прямо обращенного к народу, подозревает — и подозревает совершенно справедливо, — что одна уже забота о действительном (а не мнимом) удовлетворении нужды будет равносильна агитации против правительства, ибо народ видит, что частные благотворители искренне хотят ему помочь, а чиновники царя мешают этому, урезывают помощь, уменьшают размеры нужды, затрудняют устройство столовых и т. д.» (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 5, с. 283).
Именно эти вопросы: хронически бедственное положение народа, взаимоотношения сочувствующей народу части общества и царской администрации — главные в статье «Голод или не голод?».
Работа над статьей проходила в мае — июне 1898 г., после того как завершилась практическая деятельность Толстого и его помощников по организации помощи голодующим. Толстой очень хотел, чтобы статья появилась в «Санкт-Петербургских ведомостях», — «государь, говорят, читает их» (т. 71, с. 370). Он сознательно не заострял текст (в одном из писем статья названа «слишком робкой»), но все равно появиться в официальном органе статья не могла ни в каком виде и с большим трудом В. П. Гайдебурову удалось поместить отрывки из нее в своей умеренно-либеральной газете «Русь».
Царю и его помощникам. Статья была опубликована в Лондоне в «Листках Свободного слова» (1901, апрель, № 20).
Заметки к задуманному обращению «Царю и его помощникам» Толстой начал делать еще в сентябре 1900 г. В конце ноября того же года ему довелось прочитать рукопись статьи М. П. Новикова «Голос крестьянина». В Дневнике записано: «…получил сильное впечатление: вспомнил то, что забыл:-жизнь народа: нужду, унижение и наши вины. Ах, если бы бог велел мне высказать все то, что я чувствую об этом» (т. 54, с. 65). Тогда же в записной книжке появились новые заметки к обращению.
В марте 1901 г. возникли крупные студенческие волнения, на площади у Казанского собора в Петербурге произошло избиение демонстрантов. Толстой написал приветственный адрес «Союзу писателей», закрытому за протест против этой расправы, отправил сочувственное письмо кн. Л. Д. Вяземскому, пытавшемуся остановить действия полиции и высланному из Петербурга. В письме того времени к В. Г. Черткову он так расценил совершающиеся события: «Самое замечательное в этом движении то, что народ на стороне студентов, или, скорее, на стороне выражения неудовольствия» (т. 88, с. 226). Верный своему учению о непротивлении злу насилием, Толстой полагал, что «надо соединяться не во имя вражды, а во имя взаимной любви» (там же); но требования студентов и угнетенного народа считал справедливыми, а расправу правительства с ними — бесчеловечной и бессмысленной. Более того: он считал, что обязан сформулировать и со своей стороны предъявить эти требования: в одной из рукописей статья озаглавлена «Желания народа».
В Дневнике 19 марта 1901 г. отмечено, что именно «студенческие истории, принявшие общественный характер», заставили «написать обращение к царю и его помощникам и программу» (т. 54, с. 90). Противоречия Толстого-публициста, гневно бичующего пороки социального строя, и Толстого-философа, ищущего всеобщего примирения, выразились в его утопической надежде, что «царь и его помощники» поймут безысходность существующего положения, справедливость народных требований и удовлетворят их добровольно, без кровопролития и борьбы. 15 марта 1901 г. — дата, проставленная под обращением «Царю и его помощникам». На другой день была начата статья «Чего желает прежде всего большинство людей русского народа» (осталась неоконченной, но была использована для обращения и послужила истоком другого публицистического выступления 1901 г. — статьи «Единствепное средство», которую Толстой называл «Народной программой»).
26 марта обращение «Царю и его помощникам» было направлено Николаю II, великим князьям и министрам. Ответа не последовало, а публикация письма-статьи в России была строго запрещена. Но широкое распространение получили литографированные и гектографированные списки. Толстой отметил по этому поводу с удовлетворением в записной книжке: «Напечатано сотни «Царю» (т. 54, с. 244). С одного из таких списков П. И. Бирюков напечатал обращение в Женеве, в приложении к журналу «Свободная мысль». Включенное в 1911 г. в Собрание сочинений, оно было изъято из уже отпечатанного тома. В России статья появилась лишь в 1917 г. (книгоиздательство «Звезда»), а затем перепечатано в книге «Лев Толстой и русские цари» (М., изд-во «Свобода и Единение», 1918).
Отмечая в статье «Карл Маркс и Лев Толстой» (1911) «огромную гражданскую заслугу» Толстого-публициста, Г. В. Плеханов ссылался на обращение «Царю и его помощникам», хотя критически цитировал заключительные строки, где содержится обращение «ко всем лицам, имеющим власть», не как к людям другого лагеря, а как «к невольным единомышленникам, сотоварищам нашим и братьям». «Это была правда, всей глубины которой не подозревал сам гр. Толстой». По мнению Плеханова, Толстой «был не только сыном нашей аристократии, он долго был ее идеологом, — правда, не во всех отношениях» (Г. В. Плеханов. Литература и эстетика, т. 2. М., 1958, с. 406). Лишь в статьях В. И. Ленина были указаны действительные корни исторических иллюзий Толстого: «В нашей революции меньшая часть крестьянства действительно боролась, хоть сколько-нибудь организуясь для этой цели, и совсем небольшая часть поднималась с оружием в руках на истребление своих врагов, на уничтожение царских слуг и помещичьих защитников. Большая часть крестьянства плакала и молилась, резонерствовала и мечтала, писала прошения и посылала «ходателей», — совсем в духе Льва Николаича Толстого!» (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 17, с. 211).
Ответ на определение синода от 20–22 февраля и на полученные мною по этому случаю письма. Статья была опубликована в «Листках Свободного слова» (1901, № 22, Лондон). С пропуском резких мест перепечатана церковным журналом «Миссионерское обозрение» (1901, № 6, Петербург).
«Определение святейшего синода» об отлучении Толстого от церкви появилось в «Церковных ведомостях» 24 февраля 1901 г., а на другой день почти все газеты вышли с полным текстом этого определения на первых полосах.
Причина отлучения кроется не только в том, что всевластный обер-прокурор синода Победоносцев узнал себя в мрачной фигуре Топорова из романа «Воскресение».
В течение двух десятилетий, предшествующих отлучению, звучал обличительный голос Толстого.
Православная церковь вступила в единоборство с Толстым именно из-за того, что сам он был отважным борцом за права угнетенного народа, за освобождение его от всякого рабства. Актом отлучения верховные служители церкви едва ли надеялись запугать и усмирить писателя. «Святейший синод» рассчитывал, что удастся подорвать авторитет Толстого, унизить его и тем ослабить его мощное воздействие на умы современников. Рассчитывали скомпрометировать личность защитника, чтобы подорвать его дело.
Начиная с 1899 г. в стране возникла революционная ситуация. Россия и ее народ быстро шли к первой своей революции. Страх перед революцией заставлял царское правительство совершать один безумный акт за другим: отлучать всемирно известного писателя, гордость русской литературы от церкви, начинать бессмысленную войну на Дальнем Востоке и т. п.
Впрочем, отлучение было проведено с некоторой робостью и неуверенно. Как свидетельствуют документы, торжественное анафемствование Толстого не провозглашалось с амвонов православных церквей ни в 1901 г., ни позднее. Прежде всего потому, что личная анафема, т. е. упоминание имен «грешников», была отменена в России задолго до 1901 г. Кроме того, с редактированием и публикацией текста отлучения церковники намеренно медлили и пропустили тот день (единственный в году), когда полагалось возглашать анафему (см.: Г. И. Петров. Отлучение Льва Толстого от церкви. М., «Знание», 1978). В рассказе А. И. Куприна «Анафема» некоторые эпизоды следует отнести, таким образом, к области художественного вымысла.
