Глеб Успенский - Кой про что

Основная тема рассказа посвящена семье, взаимоотношениям между мужем и женой, положению, правам и обязанностям женщины. Эта тема очень занимала в те годы Успенского — в настоящем томе см. рассказ "Не быль, да и не сказка" и "Заметка" из цикла "Кой про что", а также рассказ "Ноль — целых!" из цикла "Живые цифры".

В первой главе писатель рассказывает об оживлении за последние годы народной мысли и о повсеместных шумных и содержательных "разговорах в дороге" среди народа, в "третьем классе". Успенский противопоставляет им молчаливость "первого и второго классов", русской интеллигенции, ее общественный индифферентизм под угнетающим воздействием правительственной реакции середины 80-х годов и обусловленную этим эволюцию народнической интеллигенции в сторону либерализма; Успенский вспоминает при этом живые и полные глубокого общественного значения "разговоры в дороге" в шестидесятые годы. На эту тему Успенский пишет также не раз в своих очерках и рассказах 1884–1887 годов — в настоящем томе см., например, начало очерка "Пока что".

Рассказ основан на воспоминаниях о путевых впечатлениях, полученных Успенским во время его поездки на юг в мае — июле 1886 года (см. первые четыре главы цикла "Письма с дороги" в настоящем томе).

Рассказ был напечатан впервые в "Северном вестнике", 1887, II.

Рассказ, в котором в не свойственной Успенскому аллегорической форме передавались сложные морально-общественные вопросы, с трудом давался писателю — об этом свидетельствуют сохранившиеся в его архиве четыре наброска начала рассказа. Сперва Успенский думал написать "сказку": первый набросок назывался "Цветок. Сказка", второй — "Зерно и земля. Сказка"; оба наброска вошли потом в переработанном виде в рассказ цветочной былинки. В третьем и четвертом набросках, уже с окончательным заглавием, сказочность сюжета исчезает, повествование принимает форму путевых заметок, а воображаемый разговор автора с цветком объясняется усталым состоянием путешественника. В наборной рукописи и в гранках были строки, исключенные уже из журнального текста, в которых яснее была выражена основная мысль произведения — сравнение семьи буржуазного, "культурного" общества, в которой жизнь мужа и жены идет "врозь", с семьей в "народном строе" с его "однородностью труда" мужчины и женщины; при этом буржуазная семья олицетворялась образом цветка, в котором стебель с цветком (жена) тянется вверх, а корень (муж) глубоко уходит в землю, а крестьянская семья олицетворялась овощами, у которых и корень и плод (муж и жена) "всё увместях".

В журнальной редакции цикла рассказ "Не быль, да и не сказка" следовал за очерком "Два строя жизни. — Монолог Пигасова" (в Сочинения не вошел), где Успенский устами Пигасова доказывал преимущества семейной жизни в народной среде по сравнению с буржуазной семьей; в последней Успенский подчеркивал нетрудовую, хищническую основу, отсутствие между мужем и женой общности духовных интересов, базирующихся на равном участии в общественной жизни, ненормальное, нетрудовое воспитание детей. См. на эту же тему рассказ "Ноль — целых!" в цикле "Живые цифры".

Стр. 186. "Джон Ячменное Зерно" — баллада народного поэта Шотландии Роберта Бернса (1759–1796).

Стр. 190...пишут в газетах… — Успенский использует здесь статью Н. С. "Гарантии мира. (Военные аэростаты и взрывчатые вещества)", напечатанную в "Русских ведомостях", 1887, № 34, 4 февраля. Автор статьи рассказывает о новых изобретениях и усовершенствованиях в военных аэростатах и взрывчатых веществах, которые, по мнению его, сыграют решающую роль в будущих войнах Западной Европы.

— Пар муа (франц.) — ежемесячно.

Стр. 190. Лежион д'онер (франц.) — Почетный легион; имеется в виду орден Почетного легиона.

Стр. 191. Люксембург — Люксембургский сад, разбитый в XVII в. при Люксембургском дворце в Париже, — любимое место для прогулок парижан.

Стр. 193. Расхищение башкирских земель — правительственные переделы (в 1832 и в 1869 гг.) земель, принадлежавших башкирам в Уфимской и Оренбургской губерниях, — предмет сильнейшей спекуляции со стороны правительства и частных лиц. См. об этом у Ленина (Сочинения, т. 3, стр. 218, примеч.) Успенский не раз с возмущением писал об этом — см. его циклы очерков: "Бог грехам терпит", "Письма с дороги", "От Оренбурга до Уфы" и др.

"Заметка" и в рукописных и в печатных текстах шла дополнением к рассказу "Не быль, да и не сказка". В наборной рукописи она называлась "Заметка "кстати". Очевидно, цензура не допустила к печати в журнальном тексте слова, имеющиеся в рукописи, о том, что досуг обеспеченных людей Персии был куплен "чужими трудами, чужим потом и кровью"; строки о том, что существующие отношения между мужчиной и женщиной в буржуазном обществе, "неизбежные при известном строе жизни", могут стать иными только при его "коренном изменении"; выброшен конец заметки, в котором говорилось, что капиталистический строй должен быть заменен "народным строем" (в Сочинениях вместо этих строк появилась более осторожная концовка: "Мы не беремся…" — см. стр. 202 настоящего издания).

Так же, как и в рассказе "Не быль, да и не сказка", морально и социально разложившейся семье буржуазного общества Успенский противопоставляет трудовую семью "в среднем и особенно низших классах".

Заметка Успенского основана на материале, который он почерпнул из статей: Д. К. "Персидский эндерун. Письма из Тегерана" и П. Д. Боборыкин "Дюма-сын в новом освещении". Обе статьи были напечатаны в "Вестнике Европы", 1886, октябрь.

Стр. 198. Хуссейн (VII в.) — сын калифа Али, которого персияне считали единственным законным наследником Мухаммеда. Представление "тазие" заключалось в торжественном оплакивании судьбы Хуссейна и его потомков, погибших в битве, из-за чего персияне навсегда утратили главенство в мусульманстве.

Стр. 198. Дюма-сын Александр (1824–1895) — известный французский драматург и романист, который в своих художественных произведениях и брошюрах ("Мужчина и женщина", "Убей ее!" — "Tue-la!" и др.) развивал тему о положении женщины в семье и обществе.

— Де Рион — герой пьесы Дюма "Друг женщин" (1864).

Стр. 199. Бурже Поль (1852–1935) — французский поэт, романист и критик-импрессионист. Статья П. Д. Боборыкина, которую цитирует Успенский, является изложением критического этюда (essai) Бурже "Александр Дюма-сын", напечатанного в одном из его сборников (в русском переводе в двух томах: "Очерки современной психологии". Пер. Э. Ватсона, СПБ., 1888).

Стр. 200. Шопенгауэр Артур (1788–1860) — немецкий философ-идеалист. Слова Успенского: "нечто страшное-престрашное" относятся к фразе Шопенгауэра, цитируемой в статье Боборыкина: "Мужчины побуждаются, когда они любят, не безнравственной похотью, не божественным обаянием. Они работают для гения рода; не зная того, они в одно и то же время — его орудия, его маклера и жертвы его обмана" ("Вестник Европы", 1886, X, стр. 484).

Стр. 202...во втором томе этого издания… — Успенский имеет в виду второй том второго издания своих Сочинений, где он поместил цикл очерков "Письма с дороги", в котором и пишет о "мечтаниях и мечтателях", — см. настоящий том, стр. 360–366.

Рассказ был напечатан впервые в "Русской мысли", 1888, VI, как самостоятельный рассказ тогда, когда весь цикл "Кой про что" был уже давно закончен. Однако это произведение тесно связано с рядом рассказов цикла — в нем говорится о событиях, происшедших "после урожая" осенью 1887 года в той же деревне Сябринцы, Новгородской губернии. В архиве Успенского сохранились два небольших отрывка рукописи и полная корректура ранней редакции рассказа с многочисленными поправками, рукописными вставками и вычеркнутым текстом, свидетельствующими о коренной переработке рассказа.

Первая редакция рассказа — простое бесстрастное изложение одного из деревенских происшествий; в окончательной редакции Успенский показывает нам сложную психологическую драму, вызванную определенными социальными условиями и истолкованную писателем при помощи его теории "власти земли". Соответственно этому коренном переработке подвергся образ Ивана Алифанова — вместо рядового крестьянина первой редакция; выбитого из привычной колеи волей "слепого случая", во второй редакции мы встречаемся с умным, независимым, волевым человеком, благородным и совестливым. Сложнее даны и его переживания, связанные с воспоминаниями о его первой любви, освобожденные во второй редакции от всех элементов плотского, чувственного; многообразнее показаны и его взаимоотношения с женой. Муки, страдания и падение Ивана Алифанова во второй редакции объясняются отходом его от "трудовой тяготы" крестьянской жизни, появлением в деревне "не-деревенских" неожиданностей, "не-деревенских" переживаний, городских "сентиментальностей". В первой редакции рассказа Ивана Алифанова бог покарал за грешные мысли и поступки в отношении к Аннушке, во второй редакции грех стал гораздо более серьезным — грех по отношению к "земле-матушке". Мечтания Алифанова "о счастии труда в поле, в лесу, в доме" возбудили в нем жажду жизни и способствовали полному его духовному возрождению как крестьянина.