Созидатель - Игнат Валунов
А.: Тогда у меня есть еще такой вопрос: как у вас работает полиция? Как ловят преступников?
К.: Полиция прикладывает максимум усилий, чтобы предотвращать преступления. Поведение каждого человека анализируется в условиях строгой анонимности при помощи специальной программы. Анализируется все, вплоть до интонаций речи и характера жестов – проводится мониторинг склонности людей к совершению преступлений. Рано или поздно может наступить момент, когда человек явно будет настроен поступить против закона, это понятно программе, следящей за его поведением, но далеко не факт, что понятно людям вокруг этого человека. В этот момент полиция и начинает действовать, получив надлежащий сигнал. Если полицейские настигнут человека, готовящегося преступить закон, когда он еще не успеет совершить никаких противоправных действий, ему устроят легкий допрос, в ходе которого выявится, что он отказывается совершать преступление, увидев, что его вычислили, или что он все‑таки намерен перейти черту. Если выявится второе – это, конечно, только по косвенным признакам, никто, само собой, так легко себя не выдаст. Во втором случае допрос ужесточится, и потенциального преступника доводят до состояния, когда он признается в своих замыслах совершить дурное. Доводят самыми мирными способами. Не думай, что полицейские позволяют себе выходить за рамки гуманного обращения с возможным преступником. Сегодня они обладают всеми навыками тонкого психологического воздействия, так что могут кого угодно заставить признаться в злых умыслах без малейшего намека на пытки. А признание – это уже повод прибегнуть к мерам пресечения.
А.: Так и думал, что вы живете в условиях постоянной слежки. Если честно, это не то будущее, к которому хотелось бы стремиться.
К.: Пойми, это не слежка. Что, если в твоей комнате был бы датчик дыма? Ты его присутствие тоже расценил бы как посягательство на слежку за тобой? Его присутствие значило бы, что ты не станешь разжигать тут пламя. Но сейчас у тебя ведь и в мыслях не возникает сделать это, верно? Роль программ, анализирующих человеческое поведение, точно такая же. Да, они работают с информацией вообще обо всех действиях человека, но ведь эта информация ни в коем разе не подвергается какой‑либо субъективной оценке, какой ее могли бы подвергнуть люди. Чего и боятся те, кому противно думать, что за ними кто‑то может следить. То есть человек может участвовать, например, в каких угодно извращенных сексуальных играх, но, если программа не идентифицирует это как признак возможного совершения преступления сейчас или в будущем, это не будет поставлено на вид хранителям правопорядка. Все останется внутри базы данных, к которой не будет иметь доступ ни один человек. Представляешь, какое чувство безопасности внушает людям то, что их покой хранит такая система? Это считается куда большим достижением человечества, чем даже космический транспорт на ядерном топливе.
А.: А тебе самому приходилось видеть сбои в работе этой системы? Когда, скажем, на твоих глазах происходило какое‑то противоправное действие, а ты не наблюдал рядом никаких полицейских?
К.: Я слышал, что раньше такие случаи бывали. Но в последнее время, с еще большим усилением машины, такого не происходит.
А.: Что ж, я вижу, что у машины есть все средства подтверждать правильность времени, в котором вы живете. У руководителей государств полноценно таких средств никогда не было.
К.: Главное средство – наши ожидания всегда оправдываются. А тебе я не завидую: ты живешь в эру великой неопределенности. Когда люди, не имея иного выбора, следуют за самыми зыбкими ориентирами.
А.: Что ж, я достаточно от тебя узнал. Теперь мне надо переключить внимание на что‑то другое. Но я еще встречусь с тобой. Быть может, с течением времени буду получать все новые подтверждения того, что ты воплотишься в жизнь именно таким, каким предстал в этом разговоре. Быть может, будут одни только опровержения, и во время следующего нашего разговора ты будешь уже другим. Все равно – до встречи.
Андрей невольно провел параллель между двумя беседами, которые имели отношение к будущему – с воображаемым человеком Крифом и реальным мальчиком Олегом, когда‑то давно заглянувшим в его комнату. Андрей видел, что содержание двух разговоров не противоречило друг другу, единственное, во время более раннего из них он делал сильный акцент на использование виртуальной реальности в деле централизованной организации общества, а также вменял людям будущего пока только простые, типичные для настоящего, интересы. Ничто не мешало вообразить, что внутри виртуальной реальности жил и Криф. Как действительно будет выглядеть будущее, зависело от того, насколько легким окажется повсеместное внедрение технических новшеств, позволяющих интегрировать людей в виртуальную реальность. Андрей надеялся, что среди гостей Макса окажутся люди, особенно компетентные по части таких инноваций.
16
За окном сменялись времена года, а Андрей не видел ничего драматичного в том, что с определенного момента он перестал отдавать себе отчет, сколько таких циклов успело пройти со дня его появления
